В эпоху Елизаветы в Москве не было ни одного помещичьего дома, подвал которого не был бы превращен в страшную пыточную комнату, во всяком случае так писала в своих дневниках Екатерина Вторая. Пока молодая, красивая императрица отрывалась на балах, её подданные практически безнаказанно отрывались на крепостных. Для простого елизаветинского помещика держать в доме свою тюрьму или камеру пыток было делом обычным, это как бы мастхэв в хорошем интерьере: спальня, кабинет, кухня, пыточная. Дворовые ведь не люди, к ним подход особый нужен, с ними чем жестче, тем лучше.
Откуда столько беспричинной жестокости в человеке, который не стоял часами в пробке на Садовом и не ездил на метро в час пик, понять сложно. Вот взять, к примеру, Дарью Салтыкову. Была вроде обыкновенная девушка, ничем не выделялась, вышла замуж, жила себе спокойненько, но муж рано умер. Окей, всем ясно, что в молодости стать вдовой не очень здорово. Сегодня, наверное, она пошла бы делать карьеру, увеличила число селфи в инстаграме и завалила твиттер результатами утренних пробежек. Все эти естественные, здоровые методы борьбы со стрессом XVIII веку, увы, недоступны. Под рукой вместо айфона только полено, а под ногами мешается тупая челядь, и Салтыкова превращается в живого монстра по прозвищу Салтычиха.
Точно неизвестно, скольких невинных людей она замучила до смерти, но счет идет на сотни. Бесчеловечные наказания следовали за любую ничтожную провинность: не так вымыт пол, не так выстирано белье. Салтыкова выдирала жертвам волосы, привязывала раздетыми на морозе, обваривала кипятком, прижигала щипцами за уши; мужчины, женщины, дети — все были биты ею одинаково. Однажды она услышала, что кто-то охотится в её лесу, и приказала схватить стрелявшего и посадить в подвал. Охотником оказался её сосед, Николай Тютчев, дед знаменитого поэта, и слава о нем шла не лучше, чем о самой Салтыковой. Вообще, если честно, там про каждого второго шла дурная слава, и ладно бы только крепостных мучили, так ведь господа и собственных жен на тот свет могли отправить. О времена, о нравы!
Так вот, Тютчев был не менее жестоким помещиком, два тирана нашли друг друга, и между ним и Салтыковой даже завязался серьезный роман, но Тютчев накала страстей все-таки не выдержал, а пришедшая к власти Екатерина Вторая лишила Салтыкову дворянства, имущества и даже права называться женщиной, после чего пожизненно заточила «сие чудовище мужчину» в подземелье.
Участь Салтыковой была показательна, но не волшебна. Помещик оставался помещиком. Конечно, внук Тютчева вырос непохожим на своего сурового деда. И Пушкин, чей дед тоже немало, надо признаться, натворил (его жена за неверность под замком сидела в домашней тюрьме), вырос другим человеком, изо всех сил осуждавшим и барскую жестокость, и все это крепостническое болото, но как-то вяло у них это выражалось, ей-богу, как будто одной рукой Дельвигу пишет, а другой — кашу Арины Родионовны доедает. То есть крепостное право — это, конечно, фу, ужас, перемен всем срочно. Только парочку лакеев оставьте, а то полы же мыть некому.