Допустимо ли употребление мата в публичном пространстве?

Я думаю, что мату отдано недостойно большое значение. Все те, кто ругаются матом, пытаются оправдать себя тем, что это можно. Можно жить, не ругаясь матом вообще. Я считаю, что без мата твоя жизнь становится чище. Мат имеет очень лукавую функцию. Вместо того, чтобы самосовершенствоваться в изящности высказываний, люди опускаются до каких-то матерных животных выкриков, деградируют и как наркоманы всячески пытаются заразить всех вокруг себя этим матом. Также они считают, что те, кто не выражаются матом, ханжи.

У мата много лиц. То, что мы слышим чаще всего, — это мусор, шелуха с губ, словесная грязь, это совершенно наравне со словечками «типа» и «как бы», с междометиями. И есть, конечно, сущностная функция мата — в нём же скрыта невероятная энергия: энергия освобождения, снятия табу. Употреблённый к месту, этот небольшой ядерный заряд производит действие оглушительной силы: взрывает фразу, прочищает смысл. Или просто снимает заклятье. Он бывает совершенно незаменим — и в устной, и в письменной речи. Людей, которые умеют употреблять мат, я встречал редко, и всякий раз это было счастье и совершеннейший блеск. Кстати, люди это были, поверьте, очень интеллигентные. Отменно матерится одна моя знакомая русская дворянка — чистое наслаждение, ни одного лишнего слова. И русские классики знали и знают в этом толк. Впрочем, вологодская непристойная частушка ничуть не уступает Губерману.

Выразительность бывает разной. Бывает выразительность Павленского, бывает выразительность Игоря Северянина. То есть чем ниже способность к выражению, тем больше мата.

Разумеется, мат является средством выразительности. В литературе, если мы говорим о ней, он характеризует персонажа наравне с другими речевыми признаками (или, допустим, является тканью авторской речи). Заменять в этом случае какие-то буквы точками — пошлость и ханжество. Если это слово необходимо, значит, необходимо, если нет — то нет. И слово «жопа» (привожу самый мягкий пример) ничем не хуже слова «экзистенциализм» — это просто два разных слова, означающих разные вещи, вот и всё. Мат — сильнейшее средство выразительности. И как всякое сильное средство оно должно быть употребляемо очень точно и дозировано — как в медицине.

Я думаю, что надо восстановить общественное табу на публичное матерное выражение. Мы спокойно жили без этого и спокойно проживем. Я считаю, что в общественном пространстве не должно существовать места для мата. Мат постоянно пытается легализовать сам себя, но мы ни в коем случае не должны идти по пути такого попустительства, мы должны идти по пути культурного самосовершенствования. Потому что мат — это всё-равно что помочиться на улице, понимаете: хочется — значит, можно. Матом хочется — значит, можно выразиться. Надо преодолевать себя, надо воспитывать себя. Должно быть стремление к некой культурной чистоте, поэтому я думаю, что использование матерных выражений в публичном пространстве должно быть недопустимым.

Ограничивать ненормативную лексику, разумеется, необходимо: Барков, Губерман и Юз Алешковский не должны звучать в детских садах и младших классах школы. Разумеется, маркируются книги, кино и спектакли — 12+, 18+. Надо просто промаркировать произведение искусства и перестать закатывать глаза в истерике. Тебя оно оскорбляет — не ходи, не читай. Проблема в том, что мы живем под диктатом ханжей и всё дальше сползаем в архаику. Эти странные люди — уже давно российская элита, они настойчиво пытаются превратить свои вкусы в обязаловку для всех. И, как мы видим, в своём доминировании легко доходят до уголовщины.

С одной стороны — да, поскольку мат практически легализован, с другой стороны — у большого количества людей существует внутренняя духовная реконкиста, когда уже настолько надоели матерщина, грязища, что людям уже на самом деле это опротивело. И они стараются поставить некие нравственные границы для самих себя и не использовать матерные слова. Многие группы, например, использующие мат, влияют на распространение мата. Лично я не хотел бы слышать это помимо моей воли. Точно так же, как не хотел бы, чтобы это могли слышать наши дети. А, извините меня, бегать и затыкать уши нашим детям я бы не хотел. Всё-таки мат — это то, что для меня неэтично и нежеланно.

В постсоветские времена мат был легитимизирован, но литературная мода на мат быстро схлынула, а в последние годы я вообще не замечаю каких бы то ни было изменений в лексике вокруг себя. Но главное — всё это не имеет никакого отношения к такой категории, как нравственность. В этом вопросе у нас привычная путаница. Есть старый французский анекдот о том, как любовник, застигнутый в доме парфюмера, был вынужден спрятаться в парфюмерный шкаф и провести там ночь. Утром он вышел, шатаясь, из парфюмерного шкафа и крикнул: «Мадам, умоляю, кусочек говна!» Вот об этом и речь.

Точно так же, как наличие Ксении Собчак, крыши «Дома-2», в публичной сфере — это приводит к деградации общества. Конечно, есть такие, знаете, эстеты мата, но всё-таки, красиво выругаться матом, по-боцмански, может быть, кто-то и может, но, как правило, согласимся, что это не какое-то крепкое словцо, а обычная матерщина, которая позволительна только быдлогопам. Деградация же не может быть в одном. Она как раковая опухоль. Позволяя себе непростительное в одном, мы деградируем и во всём остальном. Поэтому ценностная деградация, безусловно, выражается, в том числе в тотальном употреблении общественностью матных слов. Другое дело, что надо понять, что есть матное, а что нематное. Есть слова всё-таки неприличные или крепкие, но которые не являются матерными. У нас же, к сожалению, совсем стёрты все границы приличия. И это считается социальной смелостью — выругаться матом. А это смелость на уровне того, что штаны снять и пройти без штанов, понимаете, по центральной улице города. То есть такая смелость сомнительна.

Сам по себе мат, повторяю, не хорош и не плох. Это всего лишь сильнодействующее средство. Он может быть лекарством, но им можно и отравиться. Он звучал всё время. Звучал и в советское время, когда был наглухо запрещён. В советской армии вокруг меня просто разговаривали матом. Ещё раз: для большинства это привычная шелуха с губ, бытовая грязь, и вот эта грязь, увы, абсолютно легитимизирована, в отличие от литературной ненормативной лексики. Можно и нужно бороться с матом-грязью. Но я что-то не видел, чтобы полицейские задерживали громко матерящихся в вагоне метро, на улице, среди детей. Вот там невидимая маркировка нарушается ежесекундно и нагло. А ханжеский удар наносится именно по искусству, по свободному русскому языку. С непременным присобачиванием, в оправдание цензуре, какой-то загадочной нравственности. Вот это и есть настоящая пошлость.