Еще один любопытный документ, показанный на архивной выставке «В штабах победы», которая продолжается в Новом Манеже.
Это письмо в газету. В газету «Правда». Автор — некий старший лейтенант Михальченко Ф. Ф. Датировано 27 июня 1941 года. И при этом автором же помечено: «не для печатания».
Итак, чем же озабочен на пятый день с начала военных действий на советской территории наш старший лейтенант?
Начинает он со следующего:
«Тяжелое и опасное положение в стране и опасность главным образом потому, что многие заражаются пагубной болезнью — паникой. Если только сейчас же правительство не примет самых решительных мер в противовес этому, мы можем действительно получить поражение».
Далее примеры:
«Как дождь с неба сыплятся самые отчаянные небылицы из уст в уста. Вроде того, что авиадесант до 3-х батальонов высадился между Коростенем и Коростышем, Киев сильно разбомбили, немцами заняты такие-то селения.»
Вообще-то к этому времени Киев действительно уже был подвергнут бомбардировкам — чему подтверждением не только песенка «Киев бомбили, нам объявили…», но и, к примеру, мемуары Рокоссовского. Что до «каких-то селений», то их уже было занято немало.
«Власти на местах не проявили еще крепкую силу воли и борьбу против вздорных слухов, подчас сами поддаются на удочку, — продолжает старший лейтенант Михальченко. — Я с самых первых дней проехал места, охватывающие этой кутерьмой и пришел к выводу: до тех пор, пока мы не ликвидируем панику или подобие паники, очень большие могут быть последствия».
И тут старший лейтенант Михальченко выдвигает собственные предложения. Например:
«1) Огласить закон, карающий расстрелом тех, кто сеет панику. С большим отзвуком для населения расстрелять несколько паникеров и тех, кто из-за страха бросают работу и удирают».
Предлагается во избежание паники запретить сигналы воздушной тревоги в виде сирен и гудков — оставить только некие «дежурные средства». Ну, и конечно, «провести разъяснительную работу».
Любопытен и вот такой пассаж:
«5) Вооружать надежных людей оружием, чтобы последние могли воздействовать более реально на диверсантов и шпионов».
Резолюция, вписанная от руки, понятна: «в архив». А на что, интересно, автор рассчитывал?
Вот это действительно любопытно. Старший лейтенант — человеку, надо думать, лет двадцать с чем-то. Скорее всего в первых июньских боях еще не был — иначе относился бы пореалистичней к «слухам». «Расстрелы» для него тоже, наверно, вещь абстрактная — слишком уж легко об этом говорит.
Но зачем такое письмо в газету — и при этом «не для печатания»? Чтобы где-то там, наверху, заметили и поинтересовались — что за старший лейтенант такой умный, Михальченко Ф. Ф. Надежда на взлет карьеры? Или просто дурость?
А о принятии мер за него уже успели подумать взрослые дяди. Вот хотя бы подписанная 22 июня наркомом Меркуловым директива НКГБ — пункт «мобилизовать внимание работников милиции на борьбу с возможными проявлениями паники» там присутствует. Как, впрочем, и пункт «провести изъятие разрабатываемого контрреволюционного элемента».
Ну, и вот текст указа президиума Верховного совета «Об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения». С автографом Молотова, и датирован 6 июля 1941 года.
Тут все не так кровожадно, как у старшего лейтенанта. От двух до пяти лет.
Бдит старлей, зрит в корень. В рамках привитого системой мышления. Так что все перечисленные Вами предположения верны и логично дополняют друг друга. Не учёл по молодомти лет, правда, что инициатива снизу не очень поощрялась. Скорее, наоборот. Будем надеяться, что на него просто не обратили внимания. Но каково, хранилось всё, даже такая мелочь.
Сразу вспомнился рассказ Солженицина "Случай на станции Кречетовка". Такой же юный лейтенант в годы войны отдаёт пожилого солдата в лапы гэбэшников только потому, что тот вместо "Сталинград" употребил старое название города "Царицин". И этого для его убогого умишка оказалось достаточно, чтобы отослать даже в чём-то симпатичного ему человека на верную гибель.
=== хранилось всё, даже такая мелочь ===
Хранится всегда все. Архив древних актов - ну такая иной раз прелесть обнаруживается. Просто мы смотрим обычно на связанное с известными персонажами, а любопытно и другое.
А из рассматриваемой эпохи (и годов 30-х) - очень интересны, например, отчеты агентов о разговорах в очередях или на улицах. Не в смысле конкретных доносов на конкретных лиц (с этим справлялись лица более конкретно заинтересованные), а в смысле своеобразного изучения общественного мнения. Ну так граждане режим кроют - даже странно, что не остерегались.
Действтельно, странно, что не остерегались. При желании могли бы быстро найти (да, видимо, и находили, просто, и без этого было много "работы"). Сейчас, получается, похуже: вот известный композитор сорвал портретик Сталина у метро, тут же нашёлся бдительный бдящий, вернулся с полицией, нашли композитора уже на платформе и потащили в околоток. Наверное, не позвони он друзьям, могло бы кончиться плохо.
Просто у этих отчетов была другая цель - дать срез настроений. А посадками и прочим занимались другие люди - и с их помощью ровно те же граждане могли пострадать.