В. ДЫМАРСКИЙ: Программа «Цена Победы». Сразу же представим нашего сегодняшнего гостя и собеседника: Илья Альтман, профессор РГГУ, но сегодня, уж извините меня, более интересен в другом своём качестве — сопредседатель научно-просветительского центра «Холокост». Поскольку мы будем говорить о Еврейском антифашистском комитете, его роли в годы войны и его судьбе после окончания войны. Всё это, конечно, связано воедино.
Надо, видимо, начинать сначала. Когда возникла эта идея? Идея, как я понимаю, для того времени достаточно простая. На фоне того, какую политику национальную проводит нацистская Германия с началом Второй мировой войны. Некое объединение евреев всего мира должно помочь борьбе СССР против нацизма в Германии. И с этой целью, как я понимаю, был создан Еврейский антифашистский комитет. Может, вы нам расскажете, там есть предыстория небольшая. Я имею в виду, что первая идея была, с которой приехали два товарища в СССР, это Эрлих и Альтер, это не создание Еврейского антифашистского комитета, а Международного еврейского антифашистского комитета. Почему не получилось?
И. АЛЬТМАН: Пролог создания Еврейского антифашистского комитета чрезвычайно интересен. Но, прежде чем сказать об этом прологе, очень важно подчеркнуть, что сама идея антифашистских комитетов рождается в Кремле, в Совинформбюро, при котором был создан этот и другие комитеты, в начале августа 1941 года. Проходит митинг славянской общественности. Первый шаг создания славянского комитета, который будет оформлен в октябре 1941 года. И тут же после проведения этого митинга буквально через несколько дней группа общественных деятелей (Михоэлс, Эренбруг и другие) обращаются к властям тоже разрешить радиомитинг. Пока решается вопрос о радиомитинге, в Саратове и Москве идут судебные процессы над двумя людьми, которые как раз и станут инициаторами идеи создания Еврейского антигитлеровского комитета. Не антифашистский, а антигитлеровский. Судьба их такова, что Генрих Эрлих, известный лидер польского Бунда, а до этого в 1917 году вместе с другими некоторыми большевиками участник Октябрьской революции, эмигрировавший в Польшу, он бежит из Польши в Брест. Его 4 октября 1939 года арестовывают. Чуть раньше арестовывают его близкого соратника по польскому Бунду Виктора Альтера. И их параллельно судят летом 1941 года. Очень интересно, что, спасает одного из них от проведения приговора смертной казни никто иной как известный судья на процессе 1930-х Ульрих. Он выступает, как ни странно, с идеей реабилитации одного из них.
Когда возникают идеи антифашистского привлечения международной общественности в помощь СССР, их в конце августа неожиданно освобождают из тюрем, привозят в Москву. Они живут в «Метрополе». Им передают идею Берии о том, что неплохо было бы привлечь международную общественность. Они создают проект этого антигитлеровского комитета, где должна быть тройка во главе. Один из них — Соломон Михоэлс, человек, который выступал на митинге 24 августа 1941 года, народный артист СССР, руководитель Еврейского театра. И в проекте главную роль играют иностранцы, что очень важно. Впервые возникает идея, она у Еврейского антифашистского комитета потом тоже будет фигурировать, это поездки за границу. Один едет в Англию, другой — в Америку и поднимают общественность. Но проект донести до товарища Сталина, который должен был это утвердить, у них не получилось. 15−16 октября, эвакуация Совинформбюро из Москвы, и они тоже оказываются в Куйбышеве. И там ждут ответ на записку, которую они оставили Берии. И такой ответ произошёл 4 декабря 1941 года. Из Москвы приезжают полковник госбезопасности Волковыский, который и сообщает им, что они арестованы. Так эти два деятеля, которые вышли с идеей антифашистского комитета, оказываются узниками куйбышевской тюрьмы под спецномерами 41 и 42. Обвиняют их, естественно, в том, что они хотели предложить заключить сепаратный мир с Германией. Если интересно, расскажу, за что на самом деле их арестовали. Это косвенно имеет отношение к Еврейскому антифашистскому комитету.
В. ДЫМАРСКИЙ: Наверное, отдельную программу нужно про это делать. Удивительная история. Я, честно скажу, только недавно о ней узнал. Илья, если возвращаться к инициативе Эренбурга, Михоэлса: вряд ли это была инициатива, рождённая снизу. Она была согласованная. Вряд ли они предложили бы публично что-то, что ещё не получило одобрение от Кремля.
И. АЛЬТМАН: Судя по документам, это так и происходило. Но вот именно судя по документации, услышали митинг славянской общественности. И обратились к инициативной группе из трёх человек, которая подготовила записку в отдел агитации и пропаганды Щербакову. Она была направлена о том, что стоит тоже провести этот митинг, поскольку цель Германии — уничтожить еврейский народ. И на Западе, особенно в США, идеи возникли. По первому митингу документация чётко показывает. Предлагали конкретно: кто будет выступать, редактировали речи. Всё было суперзаорганизовано. Здесь просто так немножко поиграли участниками. Должно было выступать два академика-еврея. Заменили на Капицу, академика русского, который выступал на этом митинге. Эйзенштейн не значился в проекте людей, которые должны были выступать, но он выступал. Там немец-антифашист. Была замечательно подобранная команда, где самую главную роль в радиомитинге сыграл Соломон Михоэлс, который говорил: «Еврейская мать, если у тебя есть хотя бы один сын, ты должна послать его, чтобы сражаться с нацистами». И впервые прозвучало, что цель нацистов — уничтожить еврейский народ полностью.
В. РЫЖКОВ: Мне просто любопытно. Советская власть была властью коммунистов-интернационалистов. Они ведь вообще главными считали классы: пролетариат, капиталисты. А тут вдруг славянский, еврейский. Это что, это была перемена в идеологии или чисто тактический момент?
И. АЛЬТМАН: Я прекрасно знаю, что вы не только историк, но и политик, поэтому вам будет любопытно, что идея общественных комитетов, общественных организаций (мы с вами будем говорить и о рождении, и о закате этой уникальной общественной организации)… Вообще была новая веха в организации советской пропаганды. И здесь с самого начала войны стало понятно, что без привлечения общественности на Западе, с которым у СССР после пакта Молотова — Риббентропа явно не складывалось, нужно было действовать методом народной дипломатии. Еврейский антифашистский комитет — очень часто такой при Совинформбюро орган пропаганды. Так о нём вначале, когда ещё документы не были известны, а ваш покорный слуга был первый, кто взял в руки документы подлинные Еврейского антифашистского комитета, работая в конце 1980-х в главном архиве страны. Мы по-другому стали смотреть во многом на некоторые аспекты этой организации. Понимаете, фронт к Москве движется. Нужна была, по крайней мере за рубежом, активная поддержка, чтобы заработали все эти механизмы ленд-лиза и не только, оказание помощи СССР. Поэтому комитета по этническому принципу было только два. И другие тоже интересны: Комитет советских женщин, Антифашистский комитет учёных. И комитет молодёжи. Самый, как считают исследователи, неэффективно работающий был Комитет женщин. К нему на Западе не очень прислушивались, а два других были очень интересны. Сам феномен Еврейского антифашистского комитета сегодня можем рассматривать в самых разных аспектах.
В. РЫЖКОВ: То есть это такой необычное для советской власти использование западных технологий.
И. АЛЬТМАН: Да, абсолютно. А к евреям даже дважды. Братья-евреи всего мира. Для советской пропаганды евреи, лишённые земли, своего местоположения вообще не единый народ. Вот советские евреи — это понятно, вот вам Биробиджан. А в таком широком ключе это действительно была некая новация. Если ещё вспомнить, что их полуобщественные государственные организации еврейские последние все были ликвидированы. А последняя из них закрыта в 1938 году. Все связи обрубились. И вдруг опять вспомнили в трудную минуту, что есть люди, готовые помочь. И не ошиблись.
В. ДЫМАРСКИЙ: Я чуть-чуть в сторону. Мне кажется, очень интересный вопрос в связи с вопросом Володи и вашим ответом. Я подумал о том, что сталинская политика во время войны не была классовой. Да? Он отказался от классовой политики. Это и закрытие Коминтерна.
И. АЛЬТМАН: Правда, это май 1943 года.
В. ДЫМАРСКИЙ: Это позднее, да. В течение всей войны. Это возрождение православия, возрождение православной церкви. Я этого, честно скажу, просто не знаю: во время войны синагоги работали?
И. АЛЬТМАН: Да. Их было немного, они точно так же открывались, как православные храмы. Московская хоральная синагога работала. И раввин вошёл в состав Еврейского антифашистского комитета. В крупных городах они работали. И более того, присоединённые территории, Прибалтика, Восточная Польша: запретить сразу религиозную жизнь было невозможно, а наоборот через закрытые еврейские школы, закрытые еврейские газеты. Плюс создаются театры на еврейском языке на этих присоединённых территориях. Возврат к идеям периода Гражданской войны.
В. ДЫМАРСКИЙ: А ЕАК пользовался этими каналами?
И. АЛЬТМАН: Лишь в том плане, что на его собраниях принимали участие религиозные деятели, но только исключительно из Москвы. Если вспоминать о канале, важное такое мероприятие. Обычно московскую синагогу вспоминают в связи с визитом Голден Мейер и всякими последствиями не очень хорошими для жены Молотова и еврейской интеллигенции. Но в марте 1945 года в московской хоральной синагоге прошло первое, мне кажется в мире вообще, мемориальное мероприятие в память о жертвах того, что мы сегодня называем Холокост. И там выступали знаменитые певцы: Козловский из Большого театра. То есть это был действительно митинг российской общественности. Даже не зная об этом, традиция нашего центра, созданная Михаилом Яковлевичем Гефтером, Аллой Гербер, мы и начали проводить в начале 1990-х, включая российскую общественность. А впервые было в синагоге в Москве. Пленумы проходили в Колонном зале, как положено. Транслировались. Очень важно сказать, возвращаясь к идеям того, как общественность привыкала, что создаётся какая-то еврейская организация: транслируется не только на русском языке, но это передаётся также и на западные страны. Сразу же после окончания митинга 24 августа 1941 года тиражом 100 тыс. экземпляров (50 тыс. на английском, 50 тыс. на идише) в США публикуется стенограмма этого радиомитинга. Для Запада именно по каналам можно было видеть, что произошло. И никто иной, как посол США Уманский, отозванный в Москву, выступая в октябре 1941 года в Совинформбюро, говорил, что именно еврейские материалы у нас работают. Никакие другие не идут в широкую печать, в том числе недружественные СССР.
В. ДЫМАРСКИЙ: При создании ЕАК какие основные задачи ставил перед собой?
И. АЛЬТМАН: Сама организация создаётся весной 1942 года. Все эти коллизии: Совинформбюро в Куйбышеве часть людей, часть в Москве, часть в эвакуации в Ташкенте. Наконец основную группу собирают в Куйбышеве. И там рождается. Это очень интересно. Общественная организация, тем не менее у них первые три года был очень хороший менеджер: Шахно Эпштейн. Говорят, он был и советский разведчик, в 1925 году он вернулся из США. Человек, в отличие от многих других, и работавших в Совинформбюро, и тех, кто был в других комитетах, он знал предмет: с кем общаться и как. Во главе славянского комитета стал начальник Военно-инженерной академии Гундарев, который всячески открещивался от этой должности. Он не общественный деятель, он военный. Он под Москвой ещё успел повоевать, когда им сказали: хватит, руководи славянским комитетом.
И вот Шахно Эпштейн составляет записку на имя Щербакова. 10 пунктов. Я просто поразился. Очень часто общественные организации, поэты, артисты, писатели, Михоэлс — известные все имена. А здесь документ, чем должна заниматься эта организация: мобилизация советских евреев на борьбу с нацизмом. Очень важный момент — о сборе документации по преступлениях известных нацистов. То есть для того чтобы у вас появились реальные союзники, готовые всячески помогать СССР, они должны были знать, что их братьев (очень многие — родственники; даже сейчас в отделе нашего центра очень много писем, полученных из США от родственников, которые интересовались судьбами погибших на советской земле евреев). И понятно было, что это должно было работать. И проведение разного рода… В том числе встал вопрос об издании газеты на языке идиша «Эйникайт». Это тоже крайне важно.
И комитет официально назывался (это к вашему вопросу) Еврейский антифашистский комитет СССР. Это очень важно, почему в 1942 году появляется уже название Антифашистский комитет, слоган, применимый ко всем пяти организациям при Совинформбюро. А вот СССР выделено было, потому что начинают возникать именно после этого радиомитинга и месседжа комитеты в разных странах мира. Например, в декабре 1941 года в Мэдисон-сквер-гарден 20 тыс. человек собираются для создания американского комитета еврейских артистов, учёных и писателей — по сути дела главного партнёра ЕАК во главе с Альбертом Эйнштейном. Что самое удивительное, о самом факте проведения заседания, который выразил поддержку движению в СССР, в СССР узнали только весной 1942 года, получив случайно коммунистическую газету из США. Тоже очень интересно, что комитет возникает, но поменялся посол в Москве, Литвинов налаживал контакты. И какой-то по дипломатической связи ещё не работал.
В. РЫЖКОВ: Еврейская диаспора была очень сильно распылена, рассеяна по всему миру. Понятно, что континентальная Европа в 1941 году была уже захвачена нацистами и фашистами. Была ли какая-то приоритетность в направлении? Например, ставка на американскую диаспору? Или, скажем, дополнительно к американской диаспоре те, кто были в Великобритании или в Латинской Америке? Был ли там географический подход, где больше всего можно получить денег, средств, политической поддержки.
И. АЛЬТМАН: Наверное, самый яркий ответ на ваш вопрос непосредственно, это организация визита в США летом-осенью 1943 года Михоэлса и Фефера. Визит, который оказался не только американским, но и североамериканским, центральноамериканским. Канада, Мексика, а на обратном пути — Великобритания. Поэтому очень чётко, если говорить о задачах, это рассылка информации о положении евреев в СССР. Разумеется, что хотело Совинфорбюро, главное, чтобы было, как сражается СССР, почему ему нужна помощь и разоблачение нацизма как такового. И возможность публикации этих материалов именно и не столько в изданиях коммунистических или левых, поддерживающих СССР, а в основной прессе. И вот эту задачу ЕАК решал абсолютно замечательно. 17 стран мира, куда это посылалось.
Посол Иван Майский был одним из первых, кто реально помогал деятельности комитета. Его жена, тоже узнал сравнительно недавно, по женской линии пыталась продвинуть идеи комитетов советских. А Майский делал очень многое для того, чтобы английская общественность, и еврейская в первую очередь, которая достаточно была сильна, сумела убедить осенью 1942 года Черчилля, который несколько увиливал, так сказать, от поддержки шагов, в том числе совместных со странами антигитлеровской коалиции по признанию важности именно еврейского вопроса. Ведь не верили! Здесь мы должны понять: сейчас не о военной помощи, не о финансовой — о сугубо информационной. Через информацию о еврейских жертвах показать реальное звериное лицо нацизма, совершавшего преступления против человечества. Те данные, которые шли по еврейской линии, им сначала не верили, даже когда будущая МИ-6 перехватывала радиодонесения оперативных отрядов, убивавших людей на советской территории. То есть когда докладывали наверх английскому правительству, говорили: это, наверное, немцы копируют, называя евреями всех советских граждан. Благо, что и советская пропаганда этого времени много об этом говорила.
Тем не менее та информация, которая поступала в том числе и через ЕАК, не только деятельность польских патриотов, деятельность Карского, который донёс информацию о лагерях смерти до союзников. Но эта информация послужила тому… Мы мало об это вспоминаем. В декабре 1942 года страны объединённых наций (ООН создадут через три года), 10 стран, назвавших себя странами объединенных наций выступили с заявлением об уничтожении евреев в Европе, опубликованном во всех СМИ. И здесь важнейший, с одной стороны, момент для информации о Холокосте в нашей стране. С другой стороны, говорящий о не такой уж значительной роли для властей ЕАК. То есть заявление союзников публикуется 18 декабря, а 19 декабря заявление информационного бюро наркомата иностранных дел. Органа, который ни до, ни после фигурировать не будет. Об уничтожении советских евреев. Вот уже больше полугода ЕАК. Вот его цель — сбор информации. А как вы думаете, к кому обращаются, чтобы была подготовлена 10-страничная справка, которая будет положена в основу этого заявления?
В. ДЫМАРСКИЙ: К НКВД.
И. АЛЬТМАН: К НКВД, совершенно верно, за подписью Судоплатова. Я недавно комментировал степень доступности наших документов. В своё время, работая в американском музее Холокоста в середине 1990-х, я наткнулся на скопированное несколько лет назад еженедельное донесение о положении на временно оккупированных территориях СССР. То есть параллельно в Берлин, 4-е управление ЦК, получает информацию о деятельности айнзацгрупп. 4-е управление получает информацию о положении на оккупированных территориях, где понятно, что в первые месяцы войны очень много именно еврейских зверств. Я потом специально проверял по тексту нашей энциклопедии Холокоста. В большинстве случаев информация от Судоплатова по количеству жертв, местах расстрелов и других была достаточно достоверной.
В. РЫЖКОВ: А обратные были контакты? С той стороны в Москву приезжали? Были какие-то встречи, конференции, обсуждения. Или это была односторонняя, туда, подача информации, чтобы информировать западное общественное мнение?
И. АЛЬТМАН: Если бы ваш вопрос услышали во время суда по делу ЕАК, я думаю подсудимые как раз бы покачали головой: да, к сожалению, приезжали. Но сначала были письма. И вот на фоне этого совместного заявления, которое было сделано союзниками, американский комитет за подписью Эйнштейна обратился к советским партнёрам о подготовке документального издания. На мой взгляд, это ещё не дооценённый, по-моему единственный международный проект, который, правда, не историки делали. Идея документального эссе на разных языках, которая родилась именно совместно. И по этим делам начали ездить, в первую очередь американские журналисты, из которых я бы назвал зятя Шолом-Алейхема Гольдберга, который приезжал многократно, переводил переговоры и был связующим звеном между этими двумя комитетами. И он ездить начал после 1943 года, поскольку доказал свою нужность советскому руководству, организовывая визит Михоэлса и Фефера в очень непростых условиях, когда в США стало известно о том, что расстреляны Эрлих и Альтер. Как раз скажу причину официальную: якобы за призыв к сепаратному миру с Германией. С точки зрения фантазии у властей никогда не было должного пиетета. В это же время первый раз арестовывают. Уже шла война, критика пакта Молотова — Риббентропа.
В. ДЫМАРСКИЙ: А чем вы объясните такое отношение к ним? Их сначала приняли. Не хотели международный комитет? Почему?
И. АЛЬТМАН: Я, к сожалению, не читал статью, о которой вы упоминали. Думаю, что сегодня историки общественного комитета прекрасно понимают, в чём дело. Накануне ареста шли переговоры, приехал Сикорский, руководитель польского правительства в изгнании, освободили Андерса. И во время переговоров, которые они вели, они заговорили о сотнях польских офицеров, которые находятся в советских лагерях. И Вышинский, замнарком иностранных дел, прокурор, один из главных советских дипломатов, задаёт конкретный вопрос: откуда вам это известно. И становится понятным, что в польской колонии, они же польские граждане были, были контакты. Сами они тоже по тюрьмам сидели в разных городах. И имели опыт общения. Я думаю, что информация, распространение правды о Катыни, и привела к тому, что нельзя их не только выпускать куда-то. А здесь уже патовая ситуация. Если создавать комитет, они должны ехать и взаимодействовать. А куда же ты их выпустишь с такими знаниями, которые они имели к этому моменту.
В. ДЫМАРСКИЙ: Были ли попытки создать международный комитет уже без Эрлиха и Альтера?
И. АЛЬТМАН: Нет, такой необходимости не было. Более того, как раз задача состояла в другом. Во-первых, стало понятно, что общественное мнение во многих странах, в США, на пользу СССР. Поэтому никаких иных попыток объединиться здесь, безусловно, не было. В этом отличие от славянского комитета, который изначально создавался так, что туда вошли не только украинцы и белорусы, но и сербы, болгары. Он создавался, правда, из людей, которые находились на территории СССР. Понимаете, в состав подразделений сотрудников ЕАК как переводчики, редакторы вошли люди, которые эмигрировали в СССР в 1920—1930-е. И они составили весомую группу подсудимых на процессе.
В. РЫЖКОВ: Мы много в наших программах рассказывали про великую троицу Рузвельт-Черчилль-Сталин. Про их взаимодействие в годы войны, про союзничество. На высшем уровне, на уровне первых лиц эти комитеты как-то упоминались ли, учитывались ли? Распространялась ли на их встречах информация комитета? И даже более приземлённо: Сталин это использовал, их работу? В своём взаимодействии с британским премьер-министром и президентом США.
И. АЛЬТМАН: Здесь в переписке, которая опубликована, Рузвельт-Черчилль-Сталин еврейский вопрос не поднимается. Видимо, он и не фигурировал при личных встречах или каких-то других. Вопрос, который должен был бы обсуждаться, косвенно имеющий отношение к еврейской теме, это вопрос о бомбардировках если не лагерей смерти, то, по крайней мере, подъездных путей к ним. И тоже здесь этот вопрос по целому ряду причин неудобно было практически для каждой из стран какие-то специальные действия, действия в защиту евреев. Поймите, в каких сложных условиях оказался СССР в начале войны. Нацисты чётко заявляли о том, что они воюют с жидобольшевизмом., что их все пропагандистские усилия направлены были на то, что есть русский народ и народы СССР, которых уже захватили коммунисты и евреи. И они приходят как освободители.
Кажущаяся бредовой идея на самом деле была прорывной. Здесь тоже интересный момент, кто встал на защиту того, что не только евреев убивают. Статья Эренбурга в октябре 1941 года, который писал, что немцы заявляют, что против евреев, а на самом деле приводил примеры. Многие писатели еврейской национальности как раз выступили как пропагандисты. И реальные преступления, которые нацисты совершали против других.
Но насколько было велико понимание того, зачем создан был ЕАК. Вопрос, который вы задали, Позвольте мне ответить словами Соломона Лозовского, замнаркома иностранных дел, замначальника Совинформбюро под эгидой которого этот комитет и создавался. Уже в 1941 году на пресс-конференции для иностранных журналистов… У Соломона Абрамовича было 4 класса образования, но он жил во Франции, учился немного в Сорбонне, впоследствии станет профессором. Один из двух редакторов дипломатического словаря. Он действительно умел общаться, был реальным спикером наркомата иностранных дел. Он говорил: неудивительно, почему евреи создали антифашистский комитет — гитлеровцы собираются полностью уничтожить еврейский народ.
О роли Сталина, насколько он знал. Безусловно, знал. Всё, что связано было с Совинформбюро, находилось под его полным контролем. Нота Молотова 6 января 1942 года говорила о том, что нацисты осквернили Ясную Поляну Льва Толстого. МИД Германии выступило с нотой, которое отрицало это преступление. Готовилось ответное заявление советского правительства, проект которого был Сталину послан Щербаковым и на котором он сделал пометки терминологического свойства. Для меня сегодня терминология играет очень важное значение. Так вот, Сталину не понравилось слово «немцы». И он даёт три варианта, как это можно было обговорить: гитлеровцы, немецкие фашисты и ещё какой-то третий вариант, не выделяя национальность именно как немцев, то есть не с немецким народом мы боремся. Записка Щербакову из этих трёх пунктов, подписанная Иосиф, как он подписывал довольно редко. Он находил время, для того чтобы этим заниматься.
Все знаменитые наши, известные обращения Совинформбюро… Нужно сказать, что главным редактором был именно Соломон Лозовский. Он создавал эти тексты, которые голосом Левитана и Высоцкой по всесоюзному радио слушала вся страна.
В. ДЫМАРСКИЙ: В течение всей войны, до мая 1945 года, до сентября 1945 года (если полностью брать Вторую мировую войну) никаких претензий и никаких репрессий мелких, крупных против ЕАК не было? Только после войны?
И. АЛЬТМАН: Да. Проект «Чёрная книга», которым я занимался более 30 лет, всё уже было создано… Тоже много всего интересного. Представьте, какие длинные руки были у Кремля. Совместный проект, готовится совместное издание, предисловие для которого пишет Альберт Эйнштейн, редактируют в Москве. Эйнштейн присылает второй вариант. Одна фраза не нравится: «Евреи своими страданиями заслужили создание независимого государства». Убрать всё. Выходит в Америке книга, в СССР она не выходит вообще. Американская версия с включением материалов выходит без предисловия Эйнштейна. Правда, посредником между этой перепиской посол СССР и впоследствии представитель ООН Андрей Андреевичи Громыко, который эту фразу Эйнштейна скажет в 1987-м, когда СССР поддержит резолюцию о создании государства Израиль. Вот до 1945 года попытка уже ЕАК, что называется, напрашивается. Напрашивается дважды. Тогда, когда говорит об антисемитизме в СССР, то есть Эренбург в Колонном зале заявляет, зачем было создавать ЕАК, если не заниматься проблемами антисемитизма в нашей стране. Лина Штерн протестует, когда ей из её редакции предлагают убрать евреев. Про Лину Штерн хочу сказать отдельно. Недавно обратил внимание. Из пяти антифашистских комитетов она была в трёх. Как женщина и как учёный. В молодёжь она уже по возрасту не проходила, в славянский тоже попасть не могла. Не было таких, чтобы были в двух комитетах — Лина Штерн была сразу в трёх.
Второй проект, когда вернулись из поездки Фефер и Михоэлс с идеей о готовности помогать и реализовать планы 1920-х о создании еврейской тогда колонии в Крыму, а ныне — Еврейской Советской Социалистической Республики в Крыму, которую они выдвинули в феврале 1944 года, то есть за 2 месяца до освобождения Крыма и до того, как было принято решение по крымским татарам. Иногда пытаются связать эти два момента. Эта идея, которая как бы из США пришла, будет использована.
Буквально два слова о поездке. Я недавно нашёл документ в архиве литературы и искусства: выступление Фефера 3 января 1944 года перед правлением советских писателей. Одну из идей, которую обычно в литературе высказывают, зачем их послали, — содействовать открытию Второго фронта. А Фефер, выступая ещё до открытия Второго фронта, говорит: нас тщательно предупреждали, инструктировали о том, что о Втором фронте говорить не нужно. Там говорилось совершенно о других задачах, о привлечении общественности. Сбор денег, который пришёл… Фефер замечательно описывает подарок, который товарищу Сталину сделал Союз швейников евреев США. Как они сшили эту шубу, из какого редкого материала, как вообще, для того чтобы ты хотя бы одно сделал движение иглой надо было сдать достаточно приличную сумму денег. Эту замечательную шубу из отловленного на Аляске зверя шкуру использовать.
Одновременно Фефер делает очень интересные заметки об отношении американцев в войне. Особенно меня поразила фраза, что в крупнейшей американской газете опубликована фотография знаменитой актрисы со словами: это самая счастливая женщина Америки, сегодня из армии вернулся её муж, его демобилизовали по состоянию здоровья. О том, как американцы экономят на бензине, потому что военные условия, как для них это какие-то трудности, а на самом деле иронизирует над этими трудностями и создаёт атмосферу, которую видел своими глазами.
В. ДЫМАРСКИЙ: Нужно переходить к трагическим страницам. Почему он не самораспустился?
И. АЛЬТМАН: Сразу после войны распускаться он действительно не хотел. Были целого ряда проекты. Началась новая страница его истории. Руководители ЕАК судя по всему реально поверили, что они независимая общественная организация, чьи международные связи СССР может продолжать использовать, но именно для решения тех задач, но уже в мирной жизни. Пропагандистских в том числе, информационных. На ЕАК посыпались приглашения буквально от разных государств. Еврейские организации проводят свои мероприятия. Например, в 1947 году в Варшаве открывается тот самый монумент, перед которым Вилли Брандт встанет на колени. Естественно, приглашается делегация ЕАК. Десяток стран. В Москву приезжает, опять-таки в связи с изданием «Чёрной книги». Она должна была появится на 10 языках. И опять же к вопросу о длинной руке Кремля. Для меня до сих пор загадка. Хорошо, в Москве можно было запретить «Черную книгу». Но ни в одной из 10 стран, где должны были издавать просоветские, прокоммунистические организации, она не появилась. Только в Румынии неполный вариант был издан в 1947 году. В Москву приезжает созданный уже после войны в Болгарии Болгарский ЕАК и получает из рук Василия Гроссмана вариант «Чёрной книги». Комитет действительно занял определённую нишу в еврейском мире. И это начинает трактоваться как связи его с сионистами, хотя многие из этих организаций были просто левые. Их всех уже начинают объединять как сионистские. Ничего не бывает случайно. На политическом уровне СССР нужно государство Израиль, которое надеется использовать на Ближнем Востоке. И одновременно эта тенденция к братьям-евреям. Слоган, который прозвучал. Как раз из отдела внешней политики… С 1946 года МГБ тоже подаёт голос, что какая-то организация с непонятными связями и её стоит прикрыть.
Нашёл один документ: подготовка дипломатических шагов по признанию государства Израиль. И нужна карта Палестины. Обращаются к ЕАК.
В. РЫЖКОВ: Действительно Сталин же умел играть и так, и эдак, мог использовать комитет в своих целях. Что изменилось? Что в 1947—1948 году кардинально отличалось сознание Сталина, чекистов, советского руководства? Что предопределило разгром? Это было решение ведомственное, спецслужб или это было политическое решение?
И. АЛЬТМАН: Безусловно, политическое решение. Многие мои коллеги, изучающие этот вопрос, смотрят под углом антисемитизма, кампании по борьбе с космополитизмом, дела врачей. Одновременно с запрещением «Чёрной книги», закрытием ЕАК закрывают Музей блокады Ленинграда. Становится понимание того, что о преступлениях нацистов, о страданиях, когда говорят о 10 млн погибших, уже понимают, что это были миллионы. Не всего 10 млн, а погибших мирных жителей, гораздо большее количество. Всё это нужно каким-то образом выяснять.
Главная идея, которая возникает, не выделение какой бы то ни было категории жертв. Ни жертвы блокады, ни евреи. Параллельно с делом ЕАК возникает дело против Вознесенского и Кузнецова. Как раз объединили в русском национализме последствия Мингрельского дела. Возникает ситуация, при которой тенденции выделения и жертв, и какого-то народа, эта наша национальная политика. И пятой колонны быть не должно. Политические расчёты.
Я ни разу об этом не писал. А мы говорили: 80 лет создания ЕАК, 70 лет его завершения. Закрытое постановление Политбюро, что комитет прекращает свою деятельность, датировано 20 ноября 1948 года. Ровно через 3 года после начала Нюрнбергского процесса. В СССР закрывают не просто еврейские (очень часто на это слово обращают внимание) — закрывают антифашистские комитеты. Понятно, что публиковать это нельзя, слишком большие аналогии. Но когда дальше в это вчитываясь… Когда дальше начинается суд над ЕАК 8 мая 1952 года. Если кто-то задумывался над этими датами, которые вошли в историю.
Здесь возникал сложный вопрос с закрытием этого комитета: как быть с Михоэлсом? Подстроенное убийство. Сегодня по всем документам мы знаем: это действительно по приказу Сталина его устранили. Мало кто обращал внимание, что в Минск должен был приехать и приехал, неожиданно для Михоэлса, Фефер. Не просто человек, который сопровождал его в США, а который был вторым по должности, ответственный секретарь ЕАК. А убили в Минске двоих. У меня такое впечатление, что второго убили по ошибке. Очень удобно было убить двух руководителей ЕАК, объявить, что это сделали скрывавшиеся в лесах коллаборационисты. И вот предлог для закрытия ЕАК. И опять же: признание государства Израиль в 1947-м, создание государства Израиль. Когда мы смотрим на этот страшный для ЕАК 1948 год, мы видим, как непросто давалось само решение его закрыть, как оно звучало. Здесь уж точно все мои коллеги сходятся, что писал лично Сталин: ЕАК закрыть, архив забрать, никого пока не арестовывать. А уже несколько человек арестованы, не самые активные деятели комитета. И впоследствии аресты начинаются в декабре-январе 1948−1949-го. Почти три с половиной года ведётся следствие, которое замирает в 1950 году. Ничего не находят, кроме буржуазного национализма.
И тут напрямую связано с расследованием дела ЕАК: тех, кто расследовал, обвиняют в сионистском заговоре. Начальник МГБ генерал Абакумов… Сохранились замечательные воспоминания Лины Штерн, уцелевшей участницы этого процесса, о том, как с ней разговаривал матом этот генерал, руководитель госбезопасности. Следователи, которые избивали на допросах деятелей ЕАК, тоже были арестованы в этой мясорубке. И второй момент, очень важный: среди арестованных и подсудимых блестяще себя вёл, и мне до сих пор непонятно, почему Боткинская больница, где он был главврачом, никак не отметит Бориса Шимелиовича, этого замечательного врача. Он в последнем слове просил: если сохраните мне жизнь только ради одного — дайте возможность вернуться в родную больницу. По-разному заканчивали свои последние слова члены ЕАК. Но Шимелиович говорил именно так. Никак не связали это с делом врачей, которое впоследствии произойдёт. Политика, безусловно, была, но она не была продуманной даже с точки зрения решения через ЕАК тех задач, которые ставились. Вероятно, имелась в виду расправа с пятой колонной и всё прочее. О деле врачей объявили в печати, там же упомянули о Михоэлсе как буржуазному националисте. Слово «агент» появляется в публикациях, как-то очень современно звучит. И здесь на самом деле эта кампания, полузакрытая, скрытая от общественности, была поразительной. Финал, последний судебный процесс при жизни Сталина, это символика.
В. РЫЖКОВ: Их же знали тысячи людей в Америке, Англии. Они же вообще не знали, что происходит, да? Не было никакой информации, что там судилище, их отрезали от информации полностью?
И. АЛЬТМАН: Они не знали. Конечно. Поймите, почему об этом много вопросов не задавали. Идёт охота на ведьм, маккартизм в США, холодная война и кто с СССР был связан… У меня гипотеза, ничем не подтверждённая. В 1952 году казнят супругов Розенбергов, они выдали всё, что говорили. Вполне в воспалённом мозгу могло быть: ах, это наших евреи? Так с ними расправляетесь! Вот вам ответ. Может быть вполне. Но это придавало легитимность делу врачей, уже не ЕАК. А заявлять о врачах-вредителях, когда в США супружескую пару евреев, а мы знаем, что не только они среди физиков были причастны к проекту «Манхэттен», помогали СССР, это звучало.
Очень много загадок в судьбе ЕАК. Уверен, не все архивы, в первую очередь спецслужбы, открыты дипломатическим каналам, которые тоже курировали в частности визит Михоэлса и Фефера в США. Я разговариваю сейчас с вами из Историко-архивного института, где, будучи студентом и никаких еврейских сантиментов в этот момент не имевшим, на предмете «История общественных организаций» я захотел в 1975 году написать об ЕАК. Ни одной книжки, кроме стенограммы 3-го пленума ЕАК обнаружить в Ленинской библиотеке не удалось. Тема, которая столько времени была закрыта, которая родила такое количество легенд. Сегодня я очень надеюсь, что будут созданы новые документальные фильмы. Один из них, фильм «Процесс», мы сделали с Александром Зельдовичем 20 лет назад. Но сегодня открывается новое видение этой проблемы. Мы должны знать эту историю, потому что в этой истории, как в капле воды, очень видно, как поворачивается политика государства, как те, кто был героями и кто действительно служил своей стране, становятся государственными преступниками, шпионами чьими-то.
В. ДЫМАРСКИЙ: Спасибо большое, очень интересный рассказ. Мы не первый раз обращаемся к ЕАК. И каждый раз появляется что-то новое. Это значит, что исследования идут. Это значит, что какие-то источники новые появляются, новые документы, фонды. Дай вам бог, раз вы такой энтузиаст, профессионал в первую очередь, историк. Дай вам бог успеха на этом поприще и новых открытий.
И. АЛЬТМАН: Спасибо большое!
В. ДЫМАРСКИЙ: Это была программа «Цена Победы». Всего доброго!