Точная дата рождения Екатерины Говард неизвестна. Предполагается, что она появилась на свет между 1518-м и 1525-м, однако большинство исследователей сходятся во мнении, что на момент казни ей было около 20 лет (или меньше), а потому 1521−1523 гг. считаются наиболее вероятными. Семья Говард была знатная, но небогатая. Отец Екатерины, сэр Эдмунд Говард, являлся одним из 20 детей (включая родных и сводных братьев и сестёр) и не мог претендовать на значимое наследство. Для матери девочки, Иокасты Калпепер, это был повторный брак: будучи замужем за Ральфом Ли, она произвела на свет 5 детей, а во втором браке, с Говардом, 6. Всего же у Иокасты было 11 детей, Екатерина стала их с Эдмундом предпоследним ребёнком. Она приходилась двоюродной сестрой Анне Болейн, второй супруге Генриха VIII, и троюродной — Джейн Сеймур, третьей жене «синей бороды».
В 1528 году мать девочки скончалась. Отец её впоследствии женился ещё дважды, но оба брака оказались бездетны. Когда Екатерина достигла 10-летнего возраста, её вместе с несколькими братьями и сёстрами отправили на воспитание в дом Агнес Говард, вдовствующей герцогини Норфолк, которая приходилась Эдмунду мачехой. Агнес некогда состояла в свите Екатерины Арагонской, но затем покинула двор и организовала в своём доме нечто вроде приюта для детей из знатных семей. По тем временам отдать ребёнка на попечение в дом богатого родственника не считалось зазорным или необычным, однако подобные заведения, как правило, принимали не более десятка воспитанников. В случае с Агнес масштаб был иной: под её присмотром находилось около сотни девочек и мальчиков. Екатерина стала одной из воспитанниц вдовствующей герцогини. Агнес не слишком скрупулёзно следила за дисциплиной подопечных: известно, что в её заведении царили весьма фривольные нравы. Девочки, которым приходилось делить кровать с одной или двумя подругами, воровали у прислуги ключи от комнат и приглашали молодых людей в спальню. Скорее всего, герцогине было известно о шалостях своих воспитанниц, однако она смотрела на это сквозь пальцы.
В пансионе Екатерину обучали базовым навыкам вроде чтения и письма, но общий уровень её образования оставался невысок. Она была равнодушна к изучению сложных материй, и всё её воспитание сводилось к знанию этикета, основ религии, хороших манер, танцев и простых навыков ведения домохозяйства — умение, которое должно было пригодиться ей в будущем, после замужества. Будучи подростком, Екатерина попала в поле зрения своего учителя музыки Генри Мэнокса. Точно неизвестно, какие именно отношения их связывали, однако впоследствии знакомство с Мэноксом вышло Екатерине боком: он бравировал тем, что якобы был хорошо знаком с «потайными частями» Говард. Позже на девушку обратил внимание дворянин Фрэнсис Дерем. Он был достаточно молод, очень хорош собой и быстро добился расположения Екатерины, которая принимала его у себя в спальне по ночам. И хотя впоследствии она отрицала наличие между ними каких-либо свадебных договорённостей (в те времена простое обещание помолвки или просто консуммация отношений фактически приравнивались церковью к браку), известно, что Екатерина и Фрэнсис называли друг друга «мужем» и «женой». Дерем хотел узаконить отношения, но Екатерина не торопилась принимать предложение: девушка полагала, что сможет привлечь более выгодную партию. Осознав свою женскую силу в достаточно раннем возрасте, она не стеснялась пользоваться ею: девушку единогласно признавали красавицей.
В 1539 году дядя Екатерины, Томас Говард, 3-й герцог Норфолк, решил пристроить племянницу при дворе и «выбил» ей место в свите новой невесты Генриха VIII — Анны Клевской. Молодая Екатерина покинула дом Агнес, окончательно простившись с Фрэнсисом. Прибыв ко двору, она познакомилась с одним из высокопоставленных приближённых короля — Томасом Калпепером, молодым человеком с неоднозначной репутацией. Симпатия между ними возникла ещё до того, как Екатерина стала женой Генриха.
Окружению короля было хорошо известно о его недовольстве новой супругой Анной Клевской. Генрих отзывался о девушке весьма нелестно, всячески подчёркивая физическое отвращение к её внешнему виду и даже запаху. Король был убеждён, что Анна совсем не похожа на ту красавицу, которую художник Гольбейн Младший запечатлел на портрете, созданном специально по просьбе Генриха, выбиравшего супругу практически вслепую. В этой неудаче он винил прежде всего советников и Томаса Кромвеля, организовавшего брак. И если Клевская не соответствовала стандартам красоты Генриха, то на её фрейлину, Екатерину Говард, он обратил внимание практически сразу же, на что, скорее всего, и рассчитывал её дядя, подыскивая девушке место при дворе. Однако вряд ли Томас Говард предполагал, насколько стремительным окажется восхождение его племянницы к вершинам. Через пару месяцев после женитьбы на Клевской Генрих поручил советникам начать процедуру развода: он уже присмотрел для себя следующую королеву. Брак с Анной был расторгнут 9 июля 1540-го, а уже через пару недель Генрих женился на Екатерине. Их свадьба состоялась в день казни Томаса Кромвеля, 28 июля 1540 года.
Король был без ума от своей молодой жены: разница в возрасте между ними составляла более 30 лет, и жизнерадостная, яркая и весёлая Екатерина как будто подпитывала стареющего Генриха своей энергией. Он баловал девушку дорогими подарками: платьями, мехами, ювелирными украшениями. Свою долю получила и семья новой супруги, тот же дядя, Томас Говард, не был обойдён вниманием короля. И всё же Говардов при дворе не любили: они были известными сторонниками католицизма и противились реформации. Из-за репутации семьи пострадала и сама Екатерина — у неё появилось множество влиятельных врагов, не желавших попадания Генриха под влияние католиков. Однако король не собирался вовлекать молодую жену в государственные дела, он ожидал от неё лишь скорейшей беременности и рождения наследника. Екатерине предстояло наладить отношения с детьми Генриха от предыдущих браков, однако это было не так-то просто. Дружба с Марией Тюдор, дочерью Екатерины Арагонской, поначалу не задалась: Екатерина считала, что принцесса ведёт себя с ней надменно и пренебрежительно. Мария была старше новой мачехи и, вероятно, не желала признавать её своей королевой. Со временем девушки поладили, во всяком случае, публично. Елизавета, дочь Анны Болейн, довольно быстро привязалась к Екатерине: она любила проводить время с новой мачехой, а та просто наслаждалась обществом маленькой принцессы.
Пользуясь своим положением, Екатерина привечала старых знакомых, которые через её покровительство получали должности при дворе. Так, например, Фрэнсис Дерем стал её личным секретарём. Неизвестно, по какой причине Екатерина решила назначить бывшего возлюбленного на эту позицию: по личным соображениям или под давлением со стороны мужчины. Ходили слухи, что Дерем шантажировал королеву, грозясь рассказать об их прошлой близости. Самой главной ошибкой Екатерины стала, конечно же, тесная дружба с Томасом Калпепером. Королева писала ему весьма нежные послания, которые при желании можно было толковать как письма любовнику. Нельзя утверждать наверняка, состояли ли они в интимных отношениях, но фрейлины из свиты Екатерины шептались об их свиданиях наедине. Этими слухами заинтересовался архиепископ Томас Кранмер, один из лидеров английской реформации. Он зацепился за возможность дискредитировать Говардов в глазах короля. Кранмеру донесли и о Генри Мэноксе, и о Фрэнсисе Дереме. Оба мужчины якобы с гордостью рассказывали при дворе о том, насколько «близко» они были знакомы с Екатериной до её замужества. Изложив известные ему обстоятельства в письме, Кранмер оставил послание для короля в часовне.
Прочитав донос на королеву, Генрих пришёл в ярость. Он не хотел верить наушничествам и поручил провести расследование. Мэнокс и Дерем были вызваны на допрос. Учителя музыки вскоре отпустили за неимением доказательств его близости с королевой, а вот Дерем сам во всём сознался, да ещё и упомянул имя Калпепера, которого также было решено расспросить. Екатерина, приглашённая для допроса, не стала отрицать, что состояла в отношениях с Деремом до свадьбы, однако настаивала, что никогда не считала себя его невестой. Когда ей задали вопрос о связи с Калпепером, девушка ответила, что тот пытался добиться её расположения через посредничество фрейлины Джейн Болейн, леди Рочфорд, которая якобы всячески поощряла стремления Томаса. В то же время обвинения в измене она отрицала. Калпепер под пытками сознался в намерении вступить в интимную близость с Екатериной, а также заявил, что королева и сама желала этого. Леди Рочфорд, которую тоже арестовали и допросили, утверждала, что Калпепер и Екатерина совершенно точно были любовниками.
Обоих мужчин, Дерема и Калпепера, приговорили к самой страшной смертной казни, известной как «повешение, потрошение и четвертование», однако последнему позже заменили приговор на отсечение головы, памятуя о некогда хорошем отношении к нему короля. Леди Рочфорд также распорядились отрубить голову, несмотря на то что она под действием тяжёлого эмоционального потрясения перенесла нервный срыв и находилась в невменяемом состоянии. К смерти через отсечение головы приговорили и Екатерину. Согласно некоторым свидетельствам, сразу после ареста королева попыталась поговорить с Генрихом: она бежала по комнатам Хэмптон-корт в надежде застать мужа за молитвой в часовне, однако король не пожелал выслушать её. По легенде, призрак Екатерины Говард и по сей день периодически является посетителям дворца.
Дерема и Калпепера казнили в декабре 1541 года, а леди Рочфорд и Екатерину — в феврале 1542-го. Якобы накануне казни Екатерина попросила принести ей плаху, чтобы «потренироваться», каким образом ей предстоит положить голову. Когда девушку вели на эшафот, она была очень бледна и слаба и не смогла без помощи подняться на помост. Её казнили 13 февраля 1542 года: перед этим Екатерина обратилась к толпе с речью, где признала наказание «справедливым» и призвала молиться за её душу, а также просила о милосердии к её семье. Согласно расхожей легенде, последние слова Говард были такими: «Я умираю королевой, но предпочла бы умереть женой Калпепера». Тем не менее данный миф возник уже в более поздние времена и не имеет под собой оснований. Тело Екатерины похоронили в часовне Святого Петра в оковах — рядом с телом её двоюродной сестры и бывшей королевы Анны Болейн.