Вкус яда — приходит с годами
Менее чем за столетие до правления династии Юлиев-Клавдиев жители Рима и представить не могли, что скоро их правители будут травить не только своих врагов, но и братьев, отцов и матерей. Нравы римлян портились быстро. В период республики (особенно ранней) отравление считалось преступлением и низостью, уделом восточных народов, трусов и неверных женщин, которые иначе не могут расправиться с ненавистными мужьями.
Отравления политических оппонентов не практиковались: не только потому, что это противоречило римскому духу и представлениям о доблести, но и потому, что это было бесполезно. Даже если отравить консула, место его так просто не занять, всё равно нужно иметь за плечами политический опыт и провести избирательную кампанию. Политические убийства совершались открыто — так погибли Тиберий и Гай Гракхи, к примеру, или Гай Юлий Цезарь. Их убийцы представили свои злодеяния как акт защиты республики, а скрытное по своей природе отравление не помогло бы их делу.
Однако со временем яды стали распространяться в частной жизни, а затем проникли и в политику — с падением республики и установлением принципата. Современники винили в распространении «моды на отраву» растлевающее влияние греков, но дело, конечно, не только в этом. Теперь, в 1-м в., сама природа власти сделала отравления удобным средством политической борьбы. Нет больше консулов в понимании прошлого, а есть лишь император (принцепс) и его наследники: власть не меняется на выборах, она меняется со смертью правителя. Убить его — средство на пути к цели. Усилилась и вражда группировок, боровшихся за влияние на принцепса, кипели страсти, плелись интриги, составлялись заговоры и совершались убийства. Да и у патрициев того периода стало обычным делом держать при себе пробователей еды и напитков, а также иметь знакомого специалиста по ядам и противоядиям.
Многолетнюю серию политических отравлений открыло убийство военачальника Германика в 19 г. — племянника и наследника императора Тиберия и отца Калигулы. До сих пор не ясно, был ли причастен к этому сам Тиберий или отравитель Гней Пизон (наместник Сирии и враг Германика) действовал самостоятельно. Так или иначе, Тиберий, хотя и покарал виновного, не горевал и на похороны Германика не пришёл. От яда умер в 37 г. и сам Тиберий. Считается, что отравил его Калигула, сын Германика. В своё время Тиберий усыновил сироту, и Калигула унаследовал власть отравленного благодетеля.
Калигула (ребёнок «безупречных родителей», но сам воплощение порока) много экспериментировал с ядами. В своё короткое правление (37−41 гг.) он успел запятнать себя убийствами, инцестом и другими сортами распутства, а ещё завёл огромный сундук для ядовитых веществ. Римляне обычно использовали сок аконита (ядовитое растение), цикуту и мышьяк. Всего этого в сундуке имелось в избытке. Однажды Калигула намазал какой-то отравой рану гладиатора по прозвищу Голубь, чтобы проверить её действие — несчастный скончался. Отравил он и своего кузена Тиберия Гемелла. Сам же Калигула погиб от меча заговорщика — преторианского трибуна Кассия Херея, над которым он часто глумился.
После убийства Калигулы мятежники провозгласили императором 50-летнего и гораздо более уравновешенного Клавдия (ещё один племянник Тиберия и брат Германика). Сам он ядами не баловался, напротив, велел выбросить в море сундук Калигулы; по слухам, несколько дней после этого к берегу прибивало отравленную мёртвую рыбу. Однако он допустил ко двору самых знаменитых отравителей в римской истории — Агриппину и её сына Нерона.
Ядовитая яблоня и её отравленное яблоко
Агриппина — сестра Калигулы, совращённая братом, — вероятно, впервые использовала яд, чтобы убить своего мужа Пассиена Криспа. Она умело соблазняла мужчин и воспользовалась этим, чтобы выйти замуж за Клавдия и получить желанную власть. Брак принцепса с племянницей современники восприняли без восторга, но к тому времени двор уже давно распрощался с древней моралью. Под влиянием Агриппины Клавдий усыновил её сына Луция Домиция Агенобарба и дал ему имя Нерон. Более того, император сделал пасынка своим наследником и таким образом попрал интересы своего родного сына Британника. Казалось, всё шло прекрасно для Агриппины, чьё стремление к власти через мужа или сына становилось всё более болезненным. Однако подросток с его вспыльчивым нравом со временем стал вызывать в Клавдии сомнение, император стал подумывать, чтобы вернуть роль наследника Британнику. И это его погубило.
Агриппина разыскала известную во всём Риме специалистку по ядам — дочь галльского знахаря Локусту. Она приготовила яд из опия и аконита, который Агриппина добавила мужу в его любимое блюдо из белых грибов. Судя по всему, он умер почти сразу, хотя рассказывали драматическую легенду, что яд подействовал слабо; Клавдий же, которому стало худо, якобы попросил у лекаря рвотное перо, но тот отказался предателем и намазал перо отравой. Так в 54 г. скончался Клавдий, а новым императором Агриппина при поддержке преторианцев провозгласила Нерона.
Какое-то время Агриппина контролировала сына и ревностно оберегала его власть. Фактически она правила державой. Локуста оставалась при ней. С её помощью Агриппина отравила проконсула провинции Азия Юния Силана, праправнука Августа и ещё одного потенциального претендента на трон. Впрочем, юный Нерон, которого античные авторы называли олицетворением всего дурного, оказался достойным сыном своей матери. Очень быстро он при поддержке друзей и советников стал противиться матери. Конфликт обострился, когда Агриппина женила его на нелюбимой дочери Клавдия Октавии и выступила против страсти Нерона к греческой гетере Акте. Мать пользовалась популярностью у преторианской гвардии и напоминала Нерону, благодаря кому он император. Она грозила ему, что всегда может обратиться к законному наследнику — 14-летнему Британнику. Коварство Нерона тут же явило себя. Он заставил всё ту же Локусту работать на него.
Локуста приготовила яд для Британника. Его опробовали на козле и поросёнке, прежде чем применять. Чтобы обойти пробователей еды, Нерон составил хитрый план. Британнику подали проверенное, но слишком горячее питье. Как и ожидалось, мальчик попросил его остудить, для чего раб использовал холодную воду, непроверенную и ядовитую. Один глоток, и сын Клавдия скончался прямо за столом. Нерон тут же заявил, что его брата Британника погубил приступ эпилепсии. Все понимали, что это не так, но кто же станет спорить с принцепсом. Через полчаса придворные вернулись к оживлённой беседе, будто ничего и не произошло. Вечером римский народ наблюдал, как тело Британника с синими пятнами на коже (явный признак отравления) пожирает огонь погребального костра.
На этом противостояние Нерона и Агриппины не закончилось. Трижды он пытался отравить её, но тщетно (возможно, Локуста вела двойную игру и давала Агриппине противоядие). Тогда Нерон подстроил кораблекрушение, но мать снова выжила — плыла к берегу, пока её не подобрала рыбацкая лодка. После этого император потерял терпение и приказал убить её холодным оружием. Центурион Обарит пронзил Агриппину мечом.
Нерон травил или убивал иными способами ещё многих врагов. Локусту он щедро наградил — земли, деньги, ученики, которых она обучала искусству составлять яды и противоядия. Когда трон под Нероном зашатался, он попросил её приготовить яд и для него. Но в день, выбранный заговорщиками для свержения «великого актёра» и императора, этот яд вместе с золотым ларцом, где он хранился, украли сбежавшие из дворца слуги. Нерон проснулся в пустом здании и понял — ему конец. Ничего не оставалось, как броситься на меч с помощью своего друга Эпафроита. Это было лучше, чем та участь, которую ему готовили заговорщики — они планировали провести Нерона голым в колодках по Риму, затем засечь розгами до смерти и сбросить вниз со скалы. После его смерти новый император Гальба приказал казнить Локусту.
Ещё немало императоров травили кого-то или умерли от яда сами (Коммод, Тит и другие). Гибель от рук конкурентов за власть стала обычным финалом биографии принцепса в 1−2 вв. Отравленная империя медленно разлагалась.