В начале 300-х годов до н. э. в очередном витке противостояния между Карфагеном и Сиракузами, кажется, определился победитель. Замечательные успехи Агафокла, достигнутые тираном в Африке, разгром пунийцев на Сицилии, закончившийся пленением и казнью «самого известного из граждан Карфагена» — Гамилькара, качнули чашу весов в пользу греков. Агафоклу удалось не просто высадиться в Ливии, но и создать оперативную базу в непосредственной близости от неприятельской столицы. Можно было подумать, что со дня на день пунийская держава будет сокрушена, однако всё было далеко не так просто. За годы войны положение Сиракуз как главного полиса Сицилии было поколеблено. Многие города были недовольны самовластной политикой Агафокла, но, опасаясь жестокой расправы, не рисковали восставать против тирана. Когда же пунийцы продемонстрировали уязвимость положения сына гончара, разгромив его при Гимере, многие города отпали от Сиракуз и не торопились возвращаться под руку Агафокла даже после разгрома карфагенян и их союзников под стенами родины Архимеда.
Военная сила тирана, обеспечивавшая его победы в Африке, не отличалась монолитностью и единством. Чтобы понять, как вчерашний триумфатор битвы при Белом Тунисе и других сражений африканской кампании едва не стал жертвой собственных воинов, нужно обратиться к особенностям армий эпохи поздней классики и раннего эллинизма.
Армия тирана в Африке состояла из нескольких важных элементов: ветеранов, прибывших с Агафоклом из Сицилии, ливийских ополченцев, присланных городами, выразившими покорность грекам, и наёмникам, набранным в Африке на деньги, выделенные ливийцами и захваченными в пунийских городах-колониях. Эти элементы, в свою очередь, были неоднородны, насчитывая подчас десятки отдельных отрядов и корпусов. Такая организация армии, типичная и для самих пунийцев, обеспечивала полководца самым широкими возможностями как на поле боя, так и в походе, давая возможность комплектовать армию на свой манер. С другой стороны, военачальник становился заложником собственных солдат, мотивацию и верность которых нужно было постоянно поддерживать выплатой жалования и всё новой добычей.
Неудивительно, что многие великие тактики оказывались вынуждены предпринимать неоптимальные с точки зрения военного искусства решения, идя на поводу у собственного войска. Такая ненормальная, с точки зрения современных вооружённых сил, ситуация была обыденной для стратегов эпохи расцвета наёмничества. Вот и Агафокл, добившись блестящего успеха, едва не пал от мечей своих людей. Поначалу ничто не предвещало беды: из Сиракуз прибыла делегация, доложившая о разгроме противника под стенами города и в качестве доказательства представившая голову казнённого Гамилькара. Тиран не преминул воспользоваться отличным шансом воздействовать на дух противника, а узнавшие о смерти своего полководца пунийцы, по сообщению Диодора Сицилийского, «глубоко опечалились и пали ниц на землю,…впали в глубокое отчаяние в отношении всей войны». Теперь мечты Агафокла о построении империи от Нумидии до Эпира могли стать объективной возможностью изменить весь расклад сил в Западном Средиземноморье. И тут удача вновь изменила тирану.
Греческие гоплиты: наёмники против тирана
На пиру, устроенном Агафоклом для своих офицеров, Ликиск, один из командиров в его войске, оскорбил тирана, за которого вступился его сын Архагаф. Агафокл попытался было обратить дело в шутку, понимая, что конфликт с Ликиском может обнажить глубокие противоречия, существовавшие между тираном и его людьми, однако Архагаф не был настроен простить оскорбление. Масла в огонь подлил сам Ликиск, начавший осыпать насмешками самого Архагафа, а затем обвинив его в связи с мачехой.
Взбешённый юноша сдерживал гнев, пока был в шатре отца, но едва оказавшись на улице схватил копьё и пронзил обидчика. Ликиск пал на месте, но конфликт на этом исчерпан не был. Офицеры Агафокла были в ярости, узнав о поступке его сына, многие из них стали подстрекать солдат к бунту и мятежу, требуя от тирана немедленной выплаты жалования и наказания преступника. Назревающее выступление могло закончиться для Агафокла плачевно: часть командиров предложили свои услуги пунийцам, другие решили добиться от тирана гарантий неприкосновенности и справедливого суда. Жизнь вчерашнего триумфатора висела на волоске.
Агафокл был человеком жестоким и коварным, но обладал при этом способностью к расположить к себе людей, найти с ними общий язык. Вот и на этот раз, когда толпа грозила тирану и его сыну расправой, Агафокл принял неожиданное для остальных решение. Вместо того, чтобы попытаться бежать из лагеря или приманить часть солдат большими посулами, Агафокл снял порфиру и в самой простой одежде появился перед воинами. На собрании он заявил, что лучше примет смерть от друзей, чем будет молить врагов о пощаде, после чего попытался заколоть себя мечом.
Увидев такой порыв своего вождя, солдаты принялись уговаривать Агафокла сдержать свой порыв, утверждая, что они будут верны ему всегда. Тогда тиран вновь облачился в свои лучшие одежды и повёл войска на армию пунийцев, расположившихся неподалёку в ожидании, когда греческие командиры перейдут к ним на службу. Увидев отряды греков карфагеняне ничего не заподозрили, и лишь когда Агафокл дал приказ к бою и с ходу атаковал пунийцев, те опомнились. Но было поздно. Противник был разгромлен и бежал в лагерь, а Агафокл укрепил свою власть и могущество.