В 1530 году в Японии в разгаре была Эпоха Сенгоку, или Эпоха воюющих провинций. Самурайские кланы делили земли меж собой, перекраивая границы с завидной регулярностью. Именно в это непростое время в семье известного самурая Нагао Тамэкагэ родился третий сын — Кагэтора. Отца мальчик почти не видел — будучи вассалом влиятельного лорда из клана Уэсуги, тот постоянно пропадал в военных походах, пока в 1536 году не погиб во время очередного сражения.
В клане Нагао сразу же началась борьба за власть. Старший сын убитого главы, Нагао Харукагэ предъявил свои права на руководство родом. И, несмотря на то, что были и другие претенденты, где-то подкупом, а где-то мечом Харукагэ удалось доказать, что он действительно достоин быть лидером клана. Кагэтору, которому тогда было всего шесть лет, в расчет никто не брал, но от греха подальше его отправили в монастырь, где он обучался наукам, боевым искусствам и тайнам буддизма.
Когда Кагэторе исполнилось 14 лет, к нему, до сих пор постигавшему премудрости бытия, обратились вассалы его отца, с многочисленными жалобами на старшего брата. Тот оказался не лучшим правителем, и не особо выдающимся полководцем. А налоги с окрестных крестьян он поднял настолько, что уже пошли слухи о готовящемся восстании. Поначалу юноша не хотел идти войной на родного брата, но постепенно его удалось убедить. Началась братоубийственная война, и было понятно, что Кагэтора уже в 15 лет значительно лучше своего старшего брата управляет войсками. Вялотекущая война продлилась три года, но в 1548 году Харукагэ признал своё поражение и объявил своего младшего брата лидером клана Нагао.
В 1551 году, сюзерен рода Нагао — Уэсуги Норимаса попросил у своего вассала укрытие от надвигающихся на его владения врагов. Кагэтора согласился, но выставил условие — бездетный сюзерен должен будет взять его в свою семью как приемного сына. Норимаса согласился, и довольный таким исходом дела вассал сменил не только фамилию, но и имя, став Уэсуги Тэруторой.
Странная война: всё в одной и той же долине
Новоявленный наследник влиятельного клана вынашивал глобальные планы по укреплению своей новоприобретенной власти, но в это время пара феодалов-соседей попросили у клана Уэсуги помощи — к границам их владений подошло могучее войско Такэды Сингэна. Понимая, что он может стать следующим объектом нападения — Уэсуги согласился начать войну. Поначалу обе стороны не вступали в прямые столкновения, ограничиваясь небольшими пограничными стычками, чтобы проверить силы друг друга. 3 июня 1553 года произошла первая битва при Каванакадзиме. В ней Уэсуги понял, что союзники ему попались не самые удачные — их войска отошли, как только поняли, что противник не берет пленных, и даже во взятых крепостях убивает всех солдат гарнизона. Если бы не войска Уэсуги — Такэда бы занял стратегически важную долину, но благодаря тактическому мастерству Тэруторы, удалось сохранить статус кво, и долина осталась опорным пунктом союзников.
Война продолжалась с переменным успехом. Мимолетные стычки на границах владений лордов, редкие крупные сражения. Но основные действия велись всё за ту же долину Каванакадзимы. В 1555 и 1557 годах там разгорались крупные битвы. Крепости строились и сравнивались с землёй, за эти годы долина делилась несколько раз, но оставалась важным опорным пунктом для всех сторон. За это время Уэсуги Тэрутора и Такэда Сингэн прониклись друг к другу взаимным уважением. Оба считали друг друга гениальными стратегами и благородными воинами, и были уверены в том, что, наконец, встретили достойных противников.
В сентябре 1561 года вновь началась подготовка к сражению за долину Каванакадзимы. И началась она ещё до того как войска вышли в путь. Шпионы с обеих сторон докладывали своим повелителям о каждом подозрительном движении во вражеских лагерях, поэтому полководцы соревновались в хитрости, стараясь обмануть вездесущих лазутчиков. Оба правителя разделили свои армии, и отправили их в долину разными путями, чтобы сложнее было посчитать количество воинов. В итоге к битве были готовы 18 тысяч солдат Уэсуги и 20 тысяч воинов Такэды. Обе армии выжидали. Полководцы понимали, что элемент неожиданности может стать решающим в таком крупном сражении. Сингэн отправил восемь тысяч своих солдат обойти противника с фланга, через горы, но Тэрутора разгадал его план, и выслал на перехват кавалерию, приказав обмотать копыта коней тряпками, чтобы они не так шумели. Внезапная атака провалилась, и с рассветом 18 октября 1561 года началась четвертая битва при Каванакадзиме.
Войска Уэсуги атаковали волнами. Новые части шли в бой сменяя убитых. Это сильно давило на воинов Такэды, выступавших единым фронтом, встречая врагов всей своей силой. Вассалы Сингэна погибали один за другим, а воины Тэруторы продолжали наступать. В конце концов внезапную кавалерийскую атаку на полевой штаб своего оппонента возглавил лично Уэсуги Тэрутора. Он верхом на коне ворвался прямо в штаб Сингэна и хотел зарубить своего соперника, тем самым закрепляя свою победу, но Такэда сумел отразить удар меча стальным командирским веером — непременной деталью гардероба японского полководца, а затем и выхватить собственный меч. Дуэль продолжалась долго, но победителя определить не удалось — один из вассалов, спасая господина, заколол коня Такэды, и едва не пригвоздил к земле самого генерала, но того спасли, и вынесли с поля боя.
Тем временем сражение продолжалось. Фронт Такэды держался из последних сил, но внезапно им на помощь пришла часть войск, прорвавшихся сквозь кавалерийский заслон в горах. Они ударили в спину воинам Тэруторы и вынудили тех перейти в оборону. К исходу дня стало ясно, что продолжать бой сил нет у обеих сторон, равно как и преследовать отступающих. По некоторым оценкам — обе стороны потеряли больше половины своих войск. После этой битвы Уэсуги Тэрутора решил принять буддийское имя, готовясь поступить в монахи. Так он стал Уэсуги Кэнсином.
Война с Такэдой продолжалась ещё долго. Но личное уважение между военачальниками было настолько велико, что даже не прекращая войну, они могли помогать друг другу. Так например, когда владениям Сингэна отрезали поставки соли, Кэнсин отправил большой груз этого стратегического продукта прямо в столицу Такэды, сопроводив это запиской о том, что «воевать надо мечом, а не солью».
Помимо своей войны с Такэдой, Кэнсин успевал ещё и присоединять к своим территориям земли на других направлениях. Владения его рода значительно увеличились, а богатство крепло. Кэнсин провел несколько реформ, поставив торговлю под ещё более сильный контроль феодала, что и давало ему деньги на все его военные походы. Когда в 1573 году умер Такэда Сингэн, Кэнсин искренне его оплакивал, и своим приближенным говорил о том, как жалеет он о смерти такого героя, и что в жизни он больше не встретит такого достойного соперника.
Загадочная смерть: болезнь или убийца?
Однако могучий соперник всё-таки нашелся. Во второй половине 1570х годов уже невозможно было не замечать стремительное усиление Оды Нобунаги. Этот амбициозный полководец мало того, что покорял провинции одну за другой, так ещё и сумел взять Киото, изгнав оттуда сёгуна. Уэсуги понимал, что если он не выступит против могучего военачальника, то очень скоро черные знамена рода Ода поднимутся уже и над его владениями. В битве при Тэдоригаве 30-тысячное войско Кэнсина выступило против 50-тысячной армии клана Ода, возглавляемой лучшими полководцами Нобунаги. Прекрасно видя разницу в численности, Кэнсин долгое время избегал генерального сражения одновременно готовя ловушку и поджидая удачной погоды для осуществления своего плана.
Все нужные условия совпали 13 ноября 1577 года. Шел проливной дождь, что не давало войскам клана Ода использовать пушки и сильно мешало аркебузирам. А когда пехота под черными знаменами пошла вброд через реку, атакуя позиции Уэсуги — Кэнсин приказал взорвать плотину выше по реке, смывая вражеских солдат. Понимая, что в такой ситуации нападать — себе дороже, генералы Нобунаги приняли решение отступить, не дожидаясь прибытия подкрепления к противнику.
После таких событий не удивительно, что Кэнсина чествовали как героя. Те, кто противостоял Нобунаге, прозвали его «Воплощением бога войны», чему немало поспособствовала религиозность полководца. Перед каждым сражением он истово молился, а на его знаменах была вышита символика грозного военного божества.
Ода Нобунага считал Уэсуги Кэнсина серьезным противником, поэтому неудивительно, что появились легенды о том, что именно Нобунага подослал к Кэнсину убийцу из ниндзя.
По легенде убийца прокрался в туалет великого полководца и спрятался в выгребной яме, а затем терпеливо ждал, когда феодалу понадобится сходить по большой нужде. Во время процесса облегчения убийца воткнул копьё прямо в пятую точку полководца, убив того на месте. Эта версия выглядит несколько странно, как минимум исходя из вопроса «А как ниндзя отличил садящегося Кэнсина»? Поэтому среди историков всё-таки более распространен вариант, что Уэсуги умер от рака пищевода, что соответствует сохранившимся запискам его личного врача, где упоминается, что полководец регулярно жаловался на острые боли в груди и желудке. Так или иначе — Уэсуги Кэнсин умер 19 апреля 1578 года в возрасте 48 лет.
В своем прощальном стихотворении, Уэсуги написал, что «Процветание всей жизни — словно чашка саке». Неожиданно, эти строки вдохновили виноделов со всей Японии. Эти слова помещали на бутылки и произносили как тост. Не удивительно, что века спустя на его родине проводится масштабный фестиваль саке, куда ежегодно приезжают сотни тысяч человек.
После смерти Кэнсина началась очередная борьба за власть. Родных детей у полководца не было, но имелось два приемных сына. Правда, распределить наследство между ними правитель не успел. В результате клан Ода действительно быстро занял земли, принадлежавшие Кэнсину почти не встречая сопротивления, а клан Уэсуги был поставлен на грань исчезновения.