Лучше всех ужасы работного дома описал, пожалуй, Чарльз Диккенс. Оливер Твист, выбранный товарищами для опасной и заранее безнадежной миссии попросить добавки каши, радовался нечаянной удаче полакомиться объедками мяса с косточки после своего освобождения из подобного заведения. Маленькому Твисту, который осмелился заявить о своем голоде, пророчили судьбу висельника.
Когда Диккенс начал писать свой знаменитый роман о маленьком сироте, новый «Закон о бедных» уже вступил в силу. Этот акт подразумевал социальную реформу в отношении самых незащищенных слоев населения в Англии и Уэльсе. Если раньше помощью беднякам занимались церковные приходы, отныне эта обязанность ложилась на работные дома. Идея такого учреждения была сама по себе не нова, однако с 1834 года любую социальную поддержку можно было получить только там (за очень редким исключением). Иными словами, помощь в виде продовольственного или денежного пособия упразднилась, — нуждающимся предлагали кров и питание только в обмен на их труд в работном доме.
С бедняками в Викторианской Англии не церемонились. Бедность считалась пороком, чем-то непристойным и недостойным, отдельные философы своего времени утверждали, что нищие свою участь заслужили собственными грехами. Лучшим средством исправления в таком случае полагали работу, то есть тяжелый физический труд. «Закон о бедных» сделал существование многих неимущих еще тяжелее: некоторые соглашались на любую работу с минимальной оплатой, чтобы только не попасть в работный дом. Часто их главными обитателями становились те, кто выбора был лишен вовсе: больные и нетрудоспособные, старики и сироты.
Распорядок в работном доме регламентировался довольно жестко, это касалось не только расписания его обитателей, но и хозяйственной части по содержанию самого учреждения. Предписаниями устанавливалась четкая ежедневная норма продовольствия для каждого «постояльца». В 1835-м году комиссия по делам бедняков выпустила шесть различных диет, на которые работные дома могли ориентироваться. Основой меню был хлеб, около 200 граммов в день, мясо присутствовало в количестве примерно 150 граммов, также подавались сыр и каша. В детский рацион включались молочные продукты. Кроме того, почти всегда постояльцам выдавали по паре пинт пива в день, а порой — чай. Впрочем, меню конкретного работного дома могло быть как более, там и менее разнообразным — все зависело от директора заведения и бюджета.
Скандал, коснувшийся работного дома в Андовере, графство Гэмпшир, случился в середине 1840-х. Это был период высокой безработицы, и условия в заведениях для бедняков, куда попадало все больше нуждавшихся, становились только тяжелее и хуже. Более того, в Андовере в 30-е годы XIX столетия рабочие, сидевшие без дела и без зарплаты, активно бунтовали, в результате чего пострадали отдельные зажиточные горожане, часть из которых позже войдет в совет по надзору за местным работным домом.
Главой заведения был бывший военный, сержант-майор Колин Макдугал. В управлении домом принимала также участие его супруга, Мэри Энн, страдавшая расстройством психики. Чета Макдугал славилась дурным характером и жестокостью. Бывший военный установил в работном доме тюремные порядки, достойные исправительного учреждения. Так, например, обитателям было запрещено контактировать с членами семьи другого пола (во всех работных домах женщины, мужчины и дети разделялись и жили в отдельных отсеках, даже если происходили из одного семейства, однако встречи разрешались в определенные часы) под страхом сурового наказания, дисциплина напоминала казарменную, а труд предлагался крайне тяжелый.
Но самым большим испытанием для андоверских бедняков был скудный паек, на котором Макдугал изрядно экономил. Рацион, как обнаружилось позже, не дотягивал даже до минимальных стандартов, разработанных комиссией по надзору. Более того, обитателей этого конкретного дома лишили даже возможности пользоваться приборами за приемом пищи, так как Макдугал, по всей вероятности, их продал. Многие бедняки намеренно совершали преступления, чтобы только вырваться из Андоверского дома, предпочитая быт за решеткой.
В 1845-м году один из председателей местного совета вынес на повестку новость, что, по его сведениям, мужчины из работного дома, в чьи обязанности входило дробить кости животных (их после использовали как удобрение), обгладывали те самые кости, поедая, в том числе, хрящи и ошметки протухшего мяса. Он также заметил, что из-за особо сочной косточки однажды чуть не завязалась потасовка. Председатель донес информацию до члена парламента, благодаря которому была инициирована проверка. Распоряжение разобраться в ситуации получил Генри Паркер, уполномоченный помощник по делам бедных, в чью юрисдикцию входил Андовер.
Паркер действительно обнаружил многочисленные нарушения, в частности, подтвердились слухи, что Макдугал воровал продовольствие и делал выручку на стороне, был неоднократно уличен в неподобающем поведении в отношении молодых женщин — обитательниц работного дома, а также пьянстве и буйных бесчинствах. Что касается инцидента с костями, он также подтвердился многочисленными свидетелями. Один из работников, Сэмюэль Грин, рассказал, что мужчины, занимавшиеся перемалыванием костей, набрасывались на них «как стая голодных собак». Некоторые употребляли только свежие кости, прочие не брезговали кусочками протухших ошметков. По словам Грина, за обедом почти никогда не давали хлеба, и рабочие вынуждены были сохранять его с завтрака; таким образом, с первым приемом пищи они употребляли одну кашу и не могли дотерпеть до следующей кормежки, потому глодали кости.
Паркер оказался в непростом положении: с одной стороны, интерес к делу проявляла пресса, и информация о зверствах начальника работного дома уже просочилась в массы, с другой, подтвердить эти сведения значило расписаться в собственной несостоятельности — чиновник обязан был следить за соблюдением порядка в Андовере, однако предпочел переложить этот труд на местный совет по надзору. Впрочем, Макдугал был отстранен от должности, да и самого Паркера вскоре попросили уйти в отставку, ибо его имя уже замаралось в связи со скандалом. По итогам проверки в 1846-м году был опубликован отчет на два тома, где критиковалась работа всех причастных к делу, хотя никаких правовых действий против них предпринято не было. Тем не менее существовавшая с 1834-го года комиссия по делам бедняков была расформирована, а на смену ей пришла новая, более упорядоченная коллегия.