«Адольф Гитлер — мой друг детства» («Adolf Hitler — mein Jugendfreund») — эти воспоминания важны, потому что сам Август, взрослая жизнь которого шла вдали от Гитлера, не стремился, как многие мемуаристы (яркий пример — Альберт Шпеер), оправдать себя или демонизировать фюрера Рейха. Кубичек раскрыл не только подробности интеллектуального развития Гитлера, но и некоторые неожиданные его черты.
О характере Гитлера
Кубичек описывает молодого Гитлера как способного к сентиментальности, романтичного, чуткого к красоте природы и архитектуры. Он обладал и хорошими дружескими качествами, даже применял свои таланты, чтобы оказать помощь. В том числе речь идет о знаменитом ораторском даре Гитлера: «Нет сомнений в том, что ораторский талант моего друга Адольфа проявился в ранней юности. И он знал это. Он любил говорить, и говорил без остановки. […] Иногда Адольф испытывал на мне или других свои ораторские способности. У меня навсегда останется в памяти то, как, еще не достигший восемнадцати лет, он убедил моего отца в том, что тому следует освободить меня от работы в его мастерской и послать меня в Венскую консерваторию. Учитывая трудный, замкнутый характер моего отца, это было значительным достижением. […] я стал считать, что нет ничего такого, чего бы Гитлер не мог добиться убедительной речью».
Линц — город в Верхней Австрии, в котором прошло детство Гитлера
Кубичек: «Меня часто спрашивали, было ли у Адольфа в те годы, когда я его знал, чувство юмора. Люди из его окружения говорили, что его недостаток ощущается. […] Все было точно так же, когда он был молод. К любой проблеме, встававшей перед ним, он подходил с чрезвычайной серьезностью, которая не вязалась с его шестнадцатью или семнадцатью годами. Он был способен любить и восхищаться, ненавидеть и презирать — все это с величайшей серьезностью. Но одного он не мог сделать — отнестись к чему-нибудь с улыбкой. […] юмор ограничивался самой интимной сферой, словно это было что-то запретное. […] его юмор часто смешивался с иронией, но всегда дружеской. Так, однажды, увидев меня на концерте, где я играл на трубе, он сильно забавлялся, изображая меня, и утверждал, что с раздутыми щеками я был похож на одного из ангелов Рубенса».
Август Кубичек
Кубичек: «Он был пристрастен к миру. Куда бы он ни посмотрел, он видел несправедливость, ненависть и вражду. Ничто не избегало его критики, ничто не находило одобрения в его глазах. Только музыка могла приободрить его немного […] Он по своей природе был очень замкнутым. В его личности всегда был определенный уголок, в который он никогда не позволял проникнуть. […] Но существовал один ключ, который открывал дверь ко многому, что обычно оставалось скрытым: его восторг перед красотой. Все, что разделяло нас, когда мы стояли перед таким величественным произведением искусства, как монастырь Святого Флориана. Затем, воспламененный восторгом, Адольф убирал защитные барьеры вокруг себя, и я в полной мере ощущал радость от нашей дружбы».
Монастырь Св. Флориана. Окрестности Линца
Политические взгляды до переезда в Вену
Гитлер рос в Австро-Венгрии, многонациональном государстве, в период, когда борьба за сохранение германской нации в этой стране волновала молодых людей. Как свидетельствует Кубичек, этот национализм прижился и расцвел в молодом Гитлере: «С той же страстью, с которой он любил германский народ и «рейх», он отвергал все иностранное. […] он до самой своей смерти оставался тем, кем всегда был, начиная по крайней мере с шестнадцатилетнего возраста, «немецким националистом».
В реальном училище были преподаватели, которые даже перед своими учениками не делали секрета из своей ненависти к евреям. Там Гитлер, вероятно, и познакомился с некоторыми политическими аспектами еврейского вопроса. Кубичек: «Я действительно не думаю, что это могло случиться как-то иначе, так как, когда я познакомился с ним, он уже не скрывал своего антисемитизма. … Я вспоминаю, что он уже был закоренелым антисемитом, когда приехал в Вену… но серьезным размышлениям на эту тему он начал предаваться в Вене только после того, как увидел, насколько велико еврейское население в этом городе». Интересен тот факт, что молодой Гитлер в те годы был настроен очень антимилитаристки.
Портрет 16-летнего Гитлера, нарисованный Кубичеком
В Вене
Кубичек описывает высокий интерес 17-летнего Гитлера к политике, его любовь к разговорам о ней и немецком народе, стремление строить свои собственные политические планы. «В моей памяти остался один из ночных разговоров. Адольф с надрывом описывал страдания немецкого народа, судьбу, которая его ожидает, и его будущее, полное опасностей. Он был близок к слезам, но после этих жестоких слов вернулся к более оптимистичным мыслям. Он снова строил «государство всех немцев», которое отправляло «гостевые народы — так он называл другие народы австро-венгерской империи — туда, откуда они пришли. В другой раз он в ярких красках описывал мне, как представляет себе студенческие общежития в своем «идеальном государстве». Светлые, солнечные спальни, общие комнаты для учебы, […] бесплатные билеты на концерты, оперы и выставки, а также бесплатный проезд до учебных заведений», — вспоминал Кубичек.
Вена. Картина Гитлера
Кубичек: «Его не привлекала ни одна из существующих партий или движений. Надо сказать, он часто говорил мне, что считает себя убежденным сторонником Шёнерера [Прим.: националист и антисемит], но говорил он это только мне наедине в нашей комнате. […] Однажды Адольф пришел домой и решительно объявил: «Сегодня я вступил в Союз антисемитов и записал туда и твое имя». […] Я смолчал, но решил, что в будущем буду сам разбираться со своими делами».
В 1938 г. Гитлер вернулся в Вену, в которой жил в дешевой комнатушке, триумфатором и строителем того самого «государства всех немцев»
Кубичек: «Тогда я не принимал все эти вещи всерьез, потому что мой друг не играл никакой роли в общественной жизни и ни с кем не встречался, кроме меня, следовательно, все его планы и политические проекты были воздушными замками. Я никогда бы не смел и подумать, что позднее он их осуществит».