По сравнению с мрачной Петропавловской крепостью Лукьяновская тюрьма в Киеве казалась настоящим санаторием. Заключенные могли часами общаться друг с другом, беспрепятственно выходить во двор — камеры запирались только на ночь. Это было довольно опрометчиво со стороны тюремного начальства, так как в стенах Лукьяновки в ту пору действительно была сконцентрирована предельная революционная масса: под одной крышей находились Николай Бауман, Максим Литвинов, Осип Пятницкий, Лев Гальперин и другие искровцы.
Столь облегченный тюремный режим позволил революционерам не только разговаривать между собой, но и устраивать подвижные игры. Они шумели, кричали, забирались на плечи друг другу и таким образом даже научились формировать «пирамиду». Еще одним любимым развлечением искровцев была чехарда. Особенно преуспел в играх Бауман. «Товарищи по заключению в Лукьяновской тюрьме прозвали Н. Э. Баумана балериной. Ловок, гибок, силен он был и умел в минуты бесшабашного веселья, которое порою находило на всех нас, ловко подражать танцам балерины…» — вспоминал В. С. Бобровский. Биограф Баумана, М. А. Новоселов, называл революционера душой тюремных развлечений.
Однако все эти веселые игры были лишь прикрытием: революционеры, обдумывающие план побега, нарочно создавали атмосферу всеобщей суеты, дабы надзиратели привыкли к непрекращающемуся гаму и не обращали на него особенного внимания. Да и «пирамида» из нескольких человек, со стороны напоминающая выступление цирковых гимнастов, также должна была помочь во время побега: от ее вершины до конца крепостной стены, казавшейся неприступной, оставалось совсем немного.
Помощь в организации освобождения искровцев оказывалась и извне. К примеру, однажды в тюрьму пришла супруга Баумана, и до этого нередко приносившая заключенным книги. На этот раз женщина просила сотрудников Лукьяновки передать мужу угощения и огромный букет цветов — по ее словам, у мужа были именины. Тюремщики выполнили ее просьбу. Наверное, никогда в истории мужчины так не радовались цветам: дело в том, что среди роз была спрятана «кошка» — прочный стальной крюк.
С тех пор подготовка к побегу пошла полным ходом. Заключенные сплели веревку из всех подручных средств — в ход шли фрагменты простыней и куски материи, тайком переданные друзьями и родственниками. Также искровцы собирали детали для импровизированной лестницы.
Дата побега назначалась семь раз, однако постоянно откладывалась в связи с непредвиденными обстоятельствами. И лишь восьмая попытка, осуществленная 18 (31) августа 1902 года, была доведена до конца. Искровцам снова оказались на руку «именины» — в этот раз виновником торжества был выбран заключенный Басовский. По словам Новоселова, потенциальные беглецы угостили надзирателей добытыми с воли крепкими напитками, щедро приправленными снотворным, а сами спустя некоторое время отправились во двор. Согласно продуманному плану, наверх заключенные поднимались по «пирамиде», а вниз спускались по веревке. Упомянутый выше Бобровский писал: «Лучше, красивее всех взобрался и исчез тов. Бауман. Когда я в эти минуты напряжения всех человеческих нервов наблюдал за всеми мелькавшими передо мною при тусклом свете тюремного фонаря фигурами товарищей, движения Баумана мне показались взмахом крыльев легкой птицы».
Когда тюремщики очнулись от крепкого сна, заключенным уже удалось скрыться. Беглецов ждали на воле: каждый из них получил от Киевского социал-демократического комитета адреса конспиративных квартир, 100 рублей на расходы и бланки для паспорта. Однако самому Бауману пришлось экстренно менять план действий. Он должен был сразу же направиться к жене, ожидавшей его в гостинице, но потрепанный внешний вид (шутка ли — перелезать через огромную стену и затем слоняться в темноте по оврагам) мог вызвать у швейцара определенные подозрения. Поэтому сначала Бауману пришлось приводить себя в порядок в одной из конспиративных квартир, а лишь затем встречаться с женой. Спустя пару недель — за это время пара успела пожить в нескольких местах — супружеской чете удалось покинуть пределы страны.