В Средние века профессия палача была почтенным занятием, сравнимым, к примеру, с делом мясника. Ну какая, по сути, разница, что рубить на части — тушу коровы или человеческое тело? И то, и другое разрешено законом, а значит, ничего предосудительного в этом нет. В соответствии с цеховыми традициями, должность городского палача в обязательном порядке передавалась от отца к сыну, а при отсутствии наследника мужского пола — к мужу дочери. В конце XVII века потомственный палач города Руана задумался о преемнике. Сыновей у него не было. И он взял с собой на работу зятя, молодого Шарля Сансона. Зять происходил из старинного, но обедневшего рода. Предки Сансона были дворянами, участвовали в крестовых походах, но семейство разорилось, и Шарль был вынужден жениться на простолюдинке (видать, дочка палача была завидной невестой с хорошим приданным). Сам Шарль успел поучаствовать в сражениях, понюхал пороху, повидал крови, но когда, стоя на эшафоте, впервые увидел, как тесть привел приговор в исполнение, не выдержал и упал в обморок. Однако секретами профессии он овладел быстро и достиг таких вершин мастерства, что в 1688 году Людовик XIV назначил его главным палачом Парижа — тамошний экзекутор умер бездетным.
Секреты мастерства: топор, петля и эшафот
В столице Сансон занял казенное жилище, так называемый «Дворец палача». При квартире находилась небольшая, но уютная камера пыток и продуктовая лавка. Одной из привилегий заплечных дел мастера был сбор овощной и фруктовой дани с парижских лавочников, поэтому в его собственном магазинчике никогда не переводился свежий товар по демпинговым ценам.
В 1695 году Шарль Сансон умер. Его должность и инструменты перешли к его сыну — тоже Шарлю. От махания мечом на эшафоте Шарля-младшего отвлекали только дела семейные. Жена палача родила несколько дочек, и поэтому когда в 1719 году на свет появился Шарль Жан Батист Сансон, радости отца не было предела — появился преемник. Когда в 1726 году спустя почти 30 лет беспрерывного труда на столичных эшафотах Шарль Сансон-младший умер, его сыну исполнилось всего 8 лет, и он даже не мог поднять тяжелый папин топор. Закон есть закон, и 2 октября 1726 года маленького Шарля Жана Батиста парижский генерал-прокурор назначил городским палачом. Правда, с некоторыми оговорками. «Так как было невозможно, — писал хронист, — чтобы ребенок его возраста сам мог выполнять грустную обязанность, которой он был облачен, то Парламент дал ему в помощники палача по имени Прюдом, требуя, чтобы он хотя бы присутствовал при всех казнях, совершавшихся в то время, дабы придать им законный вид».
Вместо унылых школьных классов мальчик проводил время на свежем воздухе, в постоянном, правда недолгом, общении с интересными людьми. Достигнув совершеннолетия, он отодвинул помощника и сам взялся за топор, веревку и огниво для костра.
Своё активное участие в убыли парижского населения Шарль Жан Батист изо всех сил старался компенсировать. У него было 16 детей, 10 из которых дожили до почтенного возраста. Самым известным из этого потомства стал Шарль Анри Сансон, родившийся 15 февраля 1739 года. Маленькому Шарлю Анри папина работа не очень нравилась. Он обучался в школе при женском монастыре в Руане и мечтал не о казни людей, а об исцелении их. К сожалению, учебу у кармелиток пришлось прервать — кто-то из родителей узнал, что в одном классе с его отпрыском занимается сын палача и поднял скандал. Монахини не видели в профессии экзекутора ничего предосудительного, но от греха подальше попросили мальчика из школы забрать. Шарль Анри продолжил обучение дома, с тяжестью на сердце помогая родителю в свободное от занятий время. Через несколько лет он поступил в Лейденский университет, где изучал медицину.
Теоретические занятия по устройству человеческого тела продолжались недолго. Папашу разбил паралич, и родственники настояли на том, чтобы Шарль Анри взвалил на себя семейное дело. Дебютировал на эшафоте он в 1757 году, но не в Париже, а в Реймсе, помогая дяде Николя-Шарлю-Габриэлю Сансону. Перед тем стояла нелегкая задача. Некий Роббер Дамьен напал на престарелого Людовика XV и царапнул его в бок перочинным ножиком. Несмотря на несерьезность раны, «цареубийцу» требовалось примерно наказать. Предстояли публичная пытка и четвертование. Без помощи племянника дяде было просто не справиться. Шарль Анри впервые смог применить на практике свои начальные знания анатомии. Постепенно новый парижский палач вошел во вкус своего дела. Он обезглавил генерала Томаса Артура де Лалли-Толендаля, сдавшего французские войска англичанам в Индии (1766), четвертовал и сжег богохульника Франсуа-Жана Лефевра де Ла Бара (1766), колесовал и сжег отравителя Антуана Франсуа Деру (1777). Казни проходили при огромном стечении народа, и Шарль Анри был звездой парижского масштаба. Каждый год он «выступал» на эшафоте всего несколько десятков раз. Можно было работать в довольно расслабленном режиме. Однако интенсивность экзекуций резко изменилась с приходом Великой Французской Революции.
Талант палача на службе Революции
При новой власти работы у палачей заметно прибавилось, и, что самое досадное, — были отменены «овощные привилегии» экзекуторов. Хрупкие орудия производства вроде топора и веревок быстро приходили в негодность. Во время массовых казней даже опытный Сансон уставал и к концу затянувшейся процедуры отделял головы от туловищ уже не столь филигранно как в начале её, доставляя приговоренным лишние страдания. Старая профессия явно нуждалась в инновациях. Гражданин Сансон даже выступил с речью в национальном собрании, от имени всех своих коллег жалуясь на тяжелые условия труда: «Постоянное обновление орудий казни — несправедливое бремя, которое приходится нести самому исполнителю-палачу». Революционные власти прислушались к запросам ценного специалиста и дали ход новейшему изобретению доктора и депутата Жозефа Игнаса Гильотена.
Изготавливал машину убийства близкий друг Сансона фортепьянный мастер Тобиас Шмидт. А в испытаниях новинки принимал активное участие сам Шарль Анри. Сначала он обезглавливал соломенные чучела, потом перешел к овечьим тушам, затем пришла очередь невостребованных трупов из парижского морга. Жалоб на машину от участников испытания не поступило, и 25 апреля 1792 года Сансон представил гильотину на суд взыскательной парижской публики, казнив на Гревской площади вора Жака Николаса Пеллетье.
Через пару месяцев гильотина, перенесенная на площадь Революции (ныне площадь Конкорд), заработала на полную мощь — настало время якобинского террора. Счет казненных Сансоном людей пошел на тысячи, но характер палача не изменился. Он оставался тихим, кротким, вежливым человеком, активно раздавал милостыню, собирал гербарий и с естественнонаучным любопытством препарировал тела обезглавленных им людей. По убеждениям Шарль Анри был монархистом, и ему очень не хотелось отделять голову Людовика XVI от его же туловища. Политическим симпатиям Сансон предпочел реалии жизни: если бы он отказался казнить короля, то монарха всё равно бы обезглавили, но сразу после самого Сансона. Испытывая глубокие нравственные страдания, парижский палач казнил не только короля Франции, но и королеву Марию-Антуанетту, убийцу Марата Шарлоту Корде (ей Сансон заботливо советовал по дороге к месту казни садиться в центре телеги, чтобы трясло поменьше) и сотни других людей. Накопившаяся усталость заставила заслуженного мастера заплечных дел уйти на пенсию, и главного вдохновителя массовых казней Робеспьера 28 июля 1794 года обезглавил уже его сын Габриэль Сансон.
На покое Шарль Анри пользовался заслуженным почетом и уважением. Ему довелось даже побалагурить с Наполеоном. Бонапарт ехидно поинтересовался, спокойно ли спит человек, лишивший жизни тысячи людей. «Если совесть не мучает королей и императоров, то откуда бессонница возьмется у палача?» — парировал Сансон. Кстати, на счету ветерана эшафота было 2918 собственноручно приведенных в исполнение приговоров. В списке самых результативных палачей он стоит сразу после своих коллег из советских органов НКВД.
Умер Шарль Анри Сансон в 1806 году. В 1830 году появились якобы написанные им мемуары, пользовавшиеся большим спросом. Их с интересом прочитал, например, Пушкин. И не удивительно, ведь редактором «Записок Палача» и, возможно, их истинным автором был Оноре де Бальзак.
Представители семейства Сансонов еще долго работали на эшафотах не за страх, а за совесть. Осечка случилась только в 1847 году, когда внук революционного палача Клеман Анри Сансон, промотавшийся в пух и прах и залезший в долги, заложил ростовщику гильотину за три тысячи франков. К несчастью, буквально на следующий день был вынесен очередной смертный приговор, а казнить преступника оказалось нечем. Несмотря на мольбы палача, ростовщик наотрез отказался выдать ему гильотину хотя бы на полчасика. Расстроенный Сансон явился на эшафот с прадедушкиным топором. Но власти отказались от такого анахронизма.
Пока городской бюджет выкупал гильотину, жизнь осужденного продлилась еще на несколько дней. Клеман Анри привел приговор в исполнение, и на следующий день был уволен. После позорной отставки удача неожиданно улыбнулась ему: журналист д’Ольбрез заплатил экс-палачу 60 тысяч франков за право издания вымышленных записок семи поколений семейства Сансонов в шести томах. Счастливый Клеман Анри расплатился с долгами и зажил припеваючи. Через пару лет он упрочил своё благосостояние, загнав братьям Тюссо для создаваемого ими музея восковых фигур, остатки дедушкиной гильотины времен революционного террора. В это время на рукоять новой гильотины на французских эшафотах нажимали уже палачи с другими фамилиями.