Артист Александр Вертинский, проживавший в ту пору в Париже, в своих воспоминаниях рисует такую картину происшедшего: «Убил его маленький тщедушный портной или часовщик не то из Винницы, не то из Бердичева — некий Шварцбард. Встретил на улице, узнал и убил. Судили его с присяжными. Надежд на оправдание, конечно, не было никаких, потому что французский суд оправдывает только за убийство по любви или из ревности. Однако на суде появилось много добровольных свидетелей этого маленького человека, которые развернули перед судьями такую картину зверств атамана в Украине, что французские судьи заколебались. Кто только не прошёл перед глазами судей! Тут были люди, у которых Петлюра расстрелял отцов, матерей, изнасиловал дочерей, бросал в огонь младенцев».
Не препятствовал
В воспоминаниях Александра Николаевича почти всё не так. Дело даже не в утверждении, что во французском суде шанс быть оправданными имели только совершившие преступления на почве страсти: сочли же присяжные в 1919-м невиновным Виллена, убийцу социалиста Жана Жореса — по их мнению, тот, убивая вождя французских противников войны, внёс вклад в будущую победу. И не в том, что Самуил Шварцбард происходил из Измаила Бессарабской губернии; и не в том, что бывший боец французского Иностранного легиона, кавалер его высшей награды — Военного креста, хоть и был невысокого роста, вряд ли подходил под определение «тщедушный». А в том, что лично Петлюра не убивал украинских евреев, не насиловал евреек, не грабил местечек. Это делали другие.
Прецеденты подобных оправдательных приговоров в Европе уже имелись. В 1899-м российский суд оправдал жителя Турецкой Армении Киркора Гулгуляна, который расправился с непосредственным убийцей отца и братьев. В 1921-м германский суд оправдал Согомона Тейлиряна, застрелившего Талаат-пашу, бывшего министра внутренних дел Османской империи, чьи прямые приказы обрекли на смерть, насилие, грабежи и бегство сотни тысяч турецких армян; Тейлирян был единственным чудом выжившим из большой семьи.
Но Петлюра не отдавал и приказов. Он — не препятствовал.
«Всех жидов в городе истреблю»
В романе Михаила Булгакова «Белая гвардия» первой петлюровской частью, вошедшей в Киев, был кавалерийский отряд полковника Козыря Лешко, бывшего школьного учителя. «Всю свою жизнь до 1914 года Козырь был сельским учителем. В четырнадцатом году попал на войну в драгунский полк и к 1917 году был произведён в офицеры. А рассвет четырнадцатого декабря восемнадцатого года под оконцем застал Козыря полковником петлюровской армии, и никто в мире (и менее всего сам Козырь) не мог бы сказать, как это случилось. А произошло это потому, что война для него, Козыря, была призванием, а учительство лишь долгой и крупной ошибкой».
Атаман Олесь (Олексий) Козырь-Зирка, которого большинство литературоведов считает прототипом булгаковского персонажа, был вскоре после взятия Киева переброшен во главе созданного им 1-го Конно-партизанского полка сечевых стрельцов в город Овруч, расположенный в полутора сотнях вёрст к северо-западу от Киева. Из примерно десяти тысяч населения города более двух третей составляли евреи, как и во многих небольших городках-местечках бывшей царской черты оседлости.
Козырь, совсем ещё молодой (слегка за тридцать) человек, но уже с довольно богатой военной биографией за плечами (воевал с 1914-го), имел совершенно внятную программу действий на порученной ему территории. Он декларировал её сразу по прибытии на место доставленному к нему по его приказу овручскому раввину: «Я знаю, что ты большевик, что все твои родные большевики, что все жиды большевики. Знай же: я всех жидов в городе истреблю. Собери их по синагогам и объяви об этом».
Хроника месячного пребывания «хлопцев» Козыря в Овруче и окрестностях ознаменовалась десятками убийств, изнасилований, сотнями грабежей и поджогов. Напоследок, отступая в середине января перед наседающими красными отрядами, атаман учинил «прощальный погром»: более 80 убитых, около 1800 домов сожжено. Последовавший за этим «марш-манёвр» по Киевщине и Житомирщине сопровождался аналогичными «эксцессами».
В Проскурове, городе с 50-тысячным населением, половину которого составляли евреи, в середине февраля 1919-го местные большевики подняли антипетлюровское восстание. Оно закончилось провалом: организаторы не учли значительного численного превосходства петлюровской Запорожской казачьей бригады Ивана Семесенко, незадолго до описываемых событий прибывшей в город. Восставшие вынуждены были отступить с незначительными потерями и рассеялись, а негодование казаков вылилось на местных евреев. «<Семесенко> обратился к гайдамакам с речью, в которой обрисовал тяжкое положение Украины, понесённые ими труды на поле сражения и отметил, что самыми опасными врагами украинского народа и казаков являются жиды, которых необходимо вырезать для спасения Украины и самих себя. Он потребовал от казаков присяги в том, что они выполнят свою священную обязанность и вырежут еврейское население, но при этом они также должны поклясться, что они жидовского добра грабить не будут», — сообщалось в докладе представителя Российского отделения Красного Креста Арнольда Гиллерсона. По его данным, в Проскурове и в его окрестностях было всего убито свыше 1200 человек, значительное число раненых, не получив никакой медицинской помощи, также скончались.
Регистрационный журнал еврейской больницы Проскурова бесстрастно свидетельствует: «Исроэль Коган, 8 лет, колотые раны туловища. Маля Авербух, 7 лет, колотые раны лица, воспаление левого лёгкого. Симха Штейман, 5 лет, рубленые раны головы с нарушением целостности черепных костей. Ханя Лернер, 12 лет, рубленые раны головы и левой руки. Лия Натанзон, 13 лет, колотые раны туловища. Иосиф Натанзон, 4 года, рубленые раны головы с нарушением целостности черепной кости и выпадением мозга».
Кровавый разгул запорожцев привёл к тому, что командование решило вывести озверевшую часть из города, но «вошедшие во вкус» семесенковцы отошли недалеко, километров на тридцать к местечку Фельштин, где устроили ещё один погром, унёсший около шестисот жизней.
Портрет убийцы
Шулим (так его назвали при рождении, позже имя трансформировалось в Самуила) Шварцбард был по-своему довольно типичным представителем своего поколения. Выросший в классической еврейской семье и получивший полагающееся образование (талмуд-тора, начальная религиозная школа) и распространённую в среде восточноевропейских евреев профессию часовщика, он увлёкся социалистическими идеями, принял участие в революционных событиях 1905 года, имел сложности с полицией, эмигрировал, кочевал по Европе и в конце концов осел в Париже. В Первую мировую — воевал и писал стихи; разумеется, на идиш, который был ему родным.
Зачем его понесло обратно, в родные края? Получивший тяжёлое ранение в битве на Сомме в 1916-м, он мог бы получать военную пенсию; не очень большую, конечно, даже маленькую, но у него же было ремесло в руках… Так нет: он сражается в рядах одесских красногвардейцев, затем в анархистском отряде на территории Молдавии, побывал у Котовского, чуть не умер в Одессе от сыпного тифа и только в конце 1919-го вернулся во Францию. Здесь он узнал, что вся его семья, 15 человек, погибла во время погромов в период 1918—1920 годов.
Шварцбарду нетрудно было представить себе, как именно это происходило: в 1919-м в Киеве он сам был свидетелем еврейских погромов, устроенных петлюровцами. «В конце августа, когда я был в Киеве, вошли первые отряды гвардии Петлюры. Они убивали всех евреев, которых встречали на пути. Посреди Большой Васильковской улицы я увидел труп молодого мужчины на мостовой и женщину, оплакивавшую своего единственного убитого сына, положив голову ему на грудь. Хулиганы выкрикивали оскорбления, издеваясь над её отчаянием. Один поучал: «Это хорошо. Мы покажем вам, проклятым евреям, мы всех вас убьём»», — рассказывал Шварцбард в своих показаниях французскому суду. Он решил отомстить.
Установить непосредственных убийц его родных было решительно невозможно, и он решил отомстить тому, кто, по его мнению, был ответствен за всё, — Симону Петлюре.
Правда Самуила Шварцбарда
У Самуила Шварцбарда была своя правда, и никакой другой он знать не хотел. В этом смысле показателен его диалог на процессе с председателем суда Жоржем Флори:
«Флори: Как же вы могли знать, что Петлюра был подстрекателем погромов? Может быть, он сожалел о погромах? Может быть, он был другом евреев?
Шварцбард: Петлюра — друг евреев… Да, пожалуй, такой же друг, как Тит или Торквемада. Это он приказывал убивать евреев. Это приносило доход его гайдамакам. Когда он был в Житомире и его умоляли прекратить погром, он ответил: «Я ничего не стану делать». На знамёнах петлюровских добровольцев был написан лозунг: «Бей жидов, спасай Украину!». И они убивали и убили много евреев, но Украину этим, конечно, не спасли и не могли спасти.
Флори: Но ведь Петлюра утверждал, что погромы провоцировали большевистские агитаторы, которые хотели этим дискредитировать независимую украинскую республику? Шварцбард: Погромы происходили только там, где побывал со своими бандитами Петлюра. Конечно, официально они не сознавались, что устраивали погромы. Это произвело бы неблагоприятное впечатление на общественное мнение. Но Петлюра действовал, как Понтий Пилат. Он смотрел на погромы и … умывал руки».
Эту правду, эту точку зрения разделяли многие, очень многие. Среди них один из лидеров сионистов журналист Владимир (Зеэв) Жаботинский, художник Марк Шагал, физик Альберт Эйнштейн. Причём далеко не только евреи: ответственным за погромы Петлюру считали бывший глава Временного правительства Александр Керенский, писатели Ромен Роллан, Анри Барбюс и Максим Горький.
«Петлюра был главой украинского правительства и украинской армии в течение двух лет и больше; почти всё это время продолжались погромы; глава правительства и армии их не подавил, виновных не покарал и сам в отставку не подал. Значит, он принял на себя ответственность за каждую каплю пролитой еврейской крови. Это так ясно, что тут не помогут никакие отговорки», — Владимир Жаботинский, «Петлюра и погромы».
Правда Симона Петлюры
Сторону Петлюры представляло не государственное обвинение — прокурор Рейно занял формально-юридическую позицию, которая заключалась в том, что Франция заинтересована, чтобы соблюдались её законы и на улицах Парижа не убивали бы людей. Стороной Петлюры были французские адвокаты во главе с Сезаром Кампинши, представлявшие интересы гражданских истцов, вдовы и детей убитого. Их линия, обвинительная по отношению к подсудимому, состояла в отстаивании того, что Петлюра не только не отдавал погромных приказов, но и пытался наказывать погромщиков. А то, что эти попытки не увенчивались успехом, — так в той обстановке уследить за этим было невозможно.
«Торрес (адвокат Шварцбарда): Это прокламации запоздали и казённые. Они были вызваны соображениями внутренней и, главным образом, внешней политики. Факт тот, что погромы, сопровождаемые исключительными зверствами, имели место. Во время погрома в Житомире Петлюра лично находился в городе, и, несмотря на все мольбы, с которыми к нему обращались, он пальцем о палец не ударил, чтобы прекратить резню. Что он сделал для наказания убийц? Какие санкции он применил против погромщиков? Никаких! А вы мне суёте для оправдания этого единственного ответственного за погромы человека какие-то прокламации.
Кампинши: Власть не может отвечать за порядки на такой огромной территории, как Украина. Нельзя возлагать ответственность за погромы на Петлюру. Вообще невозможно судить о политике страны, отдалённой на несколько тысяч километров от Франции. Погромы на Украине происходят, наверное, и теперь. Они устраивались большевиками, деникинцами, анархистами. Петлюра же всегда возражал против погромов и был другом евреев».
Да, погромы устраивали не только петлюровцы. Да, по документам правительство УНР вело борьбу с этим явлением. В его составе был даже министр по еврейским делам Пинхос Красный, известный общественный деятель, и он всячески настаивал на расследовании антиеврейских преступлений и их предупреждении (он, кстати, в 1927 году в категоричной форме назовёт именно Петлюру главным виновником творившихся зверств). Да, имеются телеграммы, в том числе и за подписью Петлюры. Например, 17 июня 1919 года он направил телеграмму коменданту тыла армии УНР, в которой говорилось: «Приказываю провокаторов немедленно расстреливать, уведомив об этом население. В таких случаях необходимо проявлять твёрдость и решительность, расправляясь с провокаторами по законам военного времени». Однако случаев требуемых телеграммой «расправ по законам военного времени» в реальности мы не найдём. Даже Семесенко, которого в 1920-м сами петлюровцы и расстреляли, казнили не за погромы, а за «измену».
«Престиж Франции зависит от вас»
Команду адвокатов подсудимого возглавлял Анри Торрес. Он всего за несколько лет до процесса Шварцбарда пришёл в адвокатуру, но уже успел составить себе репутацию энергичного адвоката левых политических взглядов. Его команда проделала огромную работу, у защиты уже был готов список из более чем 80 свидетелей, готовых рассказать о зверствах петлюровцев, но после выступления 29-летней Хайи Гринберг, чей рассказ о проскуровском погроме произвёл неизгладимое впечатление на присяжных, Торрес решил, что важно не переборщить, и резко сократил представление доказательств со стороны защиты. Его заключительная речь была очень краткой. В ней, ссылаясь на заложенные Французской революцией идейные основы французского общества, он заявил: «Не только судьба Шварцбарда, но и престиж Франции зависит от вас, господа присяжные».
Присяжным потребовалось всего полчаса для того, чтобы оправдать Самуила Шварцбарда.
Об отношении Петлюры к евреям можно спорить. Но было бы несправедливым не учитывать прямо высказанное им мнение. Незадолго до гибели бывший атаман завершил работу над брошюрой, предназначенной для подпольной борьбы. Она называлась «Московская вошь» и была написана в форме рассуждений «дядьки Семёна» о причинах сложившегося положения и необходимых действиях. По еврейскому вопросу там говорилось: «Когда же вспомнить об украинских жидах, то много из них тоже на большевицкую сторону подались, надеясь, что здесь они наверх выплывут, силу будут иметь, на первые места достучатся. В старину им путь не давали, то они думали, что за большевиками самыми старшими станут. Так вот много жидов, а особенно молодых — сопливых, побольшевичились и коммунистами сделались».
«Симон Петлюра войдёт в историю с Каиновой печатью единого в своём роде, никем не превзойдённого «головного погромного атамана». Это при нём сносились на Киевщине с лица земли целые еврейские местечки и место, где они когда-то были, вспахивалось плугом, чтобы и следа от него не осталось… Это его «молодцы» вырезывали поголовно, от мала до велика, всё еврейское население этих местечек. Это при нём сгоняли еврейское население сотнями, заставляли самим рыть себе глубокие могилы, в коих их потом, после нечеловеческих мук и истязаний, ещё живыми и закапывали», — Пинхос Красный, «Трагедия украинского еврейства».
Может, конечно, Симон Васильевич антисемитом и не был, как утверждают его поклонники, но «хлопцев» своих, к которым обращался в брошюре, похоже, знал хорошо.