Брешь в дипломатической блокаде
4 февраля 1920 года, выступая с докладом на пленарном заседании ВЦИК, глава советского дипломатического ведомства Георгий Чичерин заявил: «Наш договор с Эстонией превратился, так сказать, в генеральную репетицию соглашения с Антантой, превратился в первый опыт прорыва блокады и в первый эксперимент мирного сожительства с буржуазными государствами».
Пленарное заседание было посвящено итогам закончившихся накануне дипломатических переговоров с Эстонией. Попытки заключить мир с прибалтийским буржуазным государством большевики предпринимали еще весной 1919 года. Однако эти усилия руководства РСФСР ни к чему не приводили. Более того, осенью эстонцы демонстративно прервали переговоры на фоне очередных новостей о наступлении армии Деникина на Москву.
Однако уже зимой диалог возобновился. Уже в феврале 1920 года мир все-таки был подписан. Большевики согласились на едва ли не кабальные для себя условия. Прибалтийское государство получило не только исконно эстонские земли, но и некоторые волости к востоку от реки Нарвы. РСФСР отказалась от Печор и Ивангорода. Эстония была освобождена от всех долгов Российской империи, она получила значительную лесную концессию и 15 миллионов рублей золотом.
Плюсы, минусы, подводные камни
Отцы-основатели молодой Эстонской республики справедливо расценивали Тартуский мир как свою оглушительную победу. Еще накануне таллиннские политики с трудом верили в столь счастливый для себя исход дела. Глава эстонской делегации Яан Поска был в Версале и стал свидетелем того, как подписанный там мир не принес его родной стране независимости. Теперь он в качестве триумфатора вернулся в столицу, где соотечественники дружно снимали перед ним шляпы.
15 февраля в номере «Правды» вышла передовая статья журналиста Юрия Стеклова «Наш ответ», в которой были и такие строки: «Снятие блокады с Советской России есть, несомненно, огромная победа Советской власти; мир с Эстонией, переговоры с Латвией
До подписания мира в Тарту блокада Советской России была не только политической, но и экономической. Тромб, лишивший страну торговли с внешними партнерами, мог оказаться смертельным. Появление же рыночного канала стало для большевиков спасительным.
В одной из рабочих записок глава ВЧК Дзержинский писал: «Грузы, идущие из-за границы в адрес Наркомвнешторга, не подлежат вскрытию и досмотру».
Подобная телеграмма Железного Феликса вполне логична: с первых недель после подписания мира через Ревель в РФСФР хлынул поток военного снаряжения и оружия, столь необходимый для красноармейцев, продолжавших сражаться на фронтах гражданской войны. В обратном направлении, заграницу, текло царское золото и прочие ресурсы, выручка от которых тратилась и на экспорт мировой революции. До самого провала в Польской кампании Ленин и его соратники верили, что российский пожар можно превратить в международный. «Эстонское окно» служило именно этой цели: оно позволяло финансировать многочисленные ячейки Коминтерна по всему миру.
Все эти обстоятельства казались большевикам достойной компенсацией за те щедрые уступки, которые они сделали соседней прибалтийской стране. Сразу после подписания Тартуского мира вдохновленный Ленин с воодушевлением заявил: «Мир с Эстонией вчера подписан. Это значит, что мы оказались сильнее всего мира хищников и в непосредственной борьбе с контрреволюцией, поддержанной империалистами всего мира, и на пути к миру, против которого выступал опять-таки весь капиталистический мир. Это чудо могло случиться только потому, что фактически, на деле, большинство населения всего мира оказалось на нашей стороне. Мы победили Деникина, Колчака и Юденича не потому, что у нас было лучшее оружие, а потому, что у враждебных нам сил не оказалось рук, которые готовы были бы направить это совершенное оружие капиталистического мира против нас».
«Эксперимент мирного сожительства» был свернут в 1940 году, когда Эстония вошла в состав СССР, а Тартуский договор прекратил свое действие.