Александра Коллонтай — человек удивительной судьбы. Долгое время в России о ней никто не вспоминал, а затем вдруг все заговорили о «первой в мире женщине-после». На Западе наша героиня представала и предстает в образе пламенной феминистки и марксистского теоретика «свободной любви», глашатая «сексуальной революции», опередившей в своих прогнозах и социально-исторической аргументации самого Вильгельма Райха. Но не будем заострять внимание на этой теме, а отметим одну очень важную вещь: Александра Коллонтай была единственной (и за это ее очень не любили в партийных верхах) женщиной, у которой слова не расходились с делами.
Как она оказалась на посольской работе? 1921 год. X съезд партии. Шляпников, Медведев и Коллонтай стояли во главе «рабочей оппозиции», выступавшей за передачу управления народным хозяйством профессиональным союзам. Ленину и верхушке это, естественно, не нравилось, и в кулуарах съезда он произнес фразу, которая определила финал их (Ленина и Коллонтай) отношений: «Это разрыв». Для нашей героини это явилось тяжелым ударом.
В этот же период у Александры Коллонтай возникли драматические отношения с Павлом Дыбенко, который, как известно, был намного ее моложе, постоянно увлекался красивыми женщинами и так далее. Все это безумно ранило нашу героиню, и она, будучи в Одессе, решает написать письмо Сталину с просьбой отправить ее куда угодно, но за границу. И будущий «отец народов» присылает ответ: «Возвращайтесь в Москву. Мы ищем вам работу».
Сначала для Коллонтай запросили агреман в Канаде. Получили отказ. Затем в Испании — тоже нет. «Где вы еще не наследили? Вы можете назвать такую страну?» — спросил Александру Сталин. И тогда ей вспомнилось, что она невероятно близка со Скандинавией. Коллонтай не только блестяще говорила по-шведски, фински и норвежски, но и имела «частичку» финской крови: все свое детство она провела на нынешнем Карельском перешейке. Таким образом, было решено отправить нашу героиню в Норвегию. Вот так началась дипломатическая карьера Александры Коллонтай.
Александра Коллонтай и Павел Дыбенко в деревне, у родителей Павла. На скамейке рядом с родителями — сестра Павла с ребенком
В 1930 году Коллонтай была назначена послом в Швецию. На этой должности она работала в течение пятнадцати лет, до 1945 года.
Теперь все-таки к вопросу: почему Александра Коллонтай — миротворец? Все помнят, что Советско-финская война началась с «Майнильского инцидента». 26 ноября 1939 года на участке границы вблизи деревни Майнила было сделано 7 орудийных выстрелов, в результате чего было убито 4 советских военнослужащих. Естественно, Москва утверждала, что обстрел велся с территории Финляндии. Финны же, наоборот, рассматривает данный инцидент как намеренную провокацию со стороны СССР.
Ну, а дальше стали разворачиваться события, которые, как известно, привели к войне. Стоит отметить, что до этого советская сторона предпринимала многочисленные усилия, дабы избежать вооруженного конфликта. Но, к сожалению, ничего не вышло.
И вот как раз на этой почве произошел первый контакт с Александрой Коллонтай. Шведский премьер-министр Ханссон, который очень хорошо знал нашу героиню, пригласил ее к себе и спросил: «Почему СССР, зная, какую роль Швеция играет в отношениях с Финляндией, каковы их связи, каков авторитет, не обратился к ней за посредничеством?» И Коллонтай блистательно, с точки зрения дипломатической этики, безупречно и абсолютно прозрачно сказала: «Для ответа на этот вопрос мне нужны инструкции моего правительства. Я их не имею». Все стало ясно.
Тогда от участия в миротворческих переговорах Александру Коллонтай отстранили, но вскоре (к сожалению, достаточно поздно — война все-таки началась) о ней опять вспомнили. Это произошло уже после того, как в Териоках было создано марионеточное государство во главе с Куусиненом. А тем временем на фронте шли бои, в сорокоградусный мороз неподготовленная к войне Красная армия, лишенная своих полководцев и офицеров, расстрелянных в годы «Большого террора», с трудом наступала. Надо было как-то выходить из сложившейся ситуации. И вот тогда были задействованы нетривиальные методы. Один из них состоял в том, что ведущую роль в попытках контактов между Москвой и Хельсинки стал играть популярный актер кабаре, кумир шведской публики Карл Герхард, который был весьма просоветски настроен и близок к Александре Коллонтай.
Александра Коллонтай с гостями III конгресса Коминтерна, 1921 год
Произошло это так. Младший брат короля Швеции, принц Евгений, пригласил к себе нашу героиню и предложил ей принять у себя Карла Герхарда. Понятное дело, все это было неспроста, не ради светской беседы. И вот в сочельник на вилле Карла Герхарда в Сальтшёбадене произошла встреча советского посла Александры Коллонтай с новым министром социального обеспечения, который по такой странной иерархии состава шведского правительства в то же время являлся министром внутренних дел.
Интересный штришок.
— С Рождеством, господин министр! — сказала Коллонтай при встрече.
— Товарищ Александра, Вы же знаете, что мы с Вами — социалисты, мы не признаем религиозных праздников. Поэтому я Вас приветствую, с Новым годом!
Так произошел первый зондаж, итогом которого явился прилет в Стокгольм министра иностранных дел Финляндии Эркко, которого в одночасье назначили послом в Швеции.
Велись переговоры и по другим линиям. Во-первых, вместе с Эркко в столицу Швеции прибыла и известная финская писательница эстонского происхождения, приятельница Коллонтай Хелла Вуолийоки, которая, в общем, если называть вещи своими словами, была двойным агентом, то есть работала и на Советский Союз, и на Финляндию, причем стараясь совместить интересы обеих стран.
Во-вторых, в Стокгольм переместился резидент НКВД в Финляндии Борис Рыбкин, он же Ярцев. Его заместителем, формально выполнявшим странную для того времени роль представителя «Интуриста», стала его жена Зоя Ивановна Рыбкина, которую много позже советские читатели узнали как автора рассказов о Ленине Зою Воскресенскую.
Таким образом, переговоры с финской стороной вела не только Александра Коллонтай, но и чета Ярцевым (Рыбкиных), и Хелла Вуолийоки. Это, кстати, было чрезвычайно сильным ударом и унижением для нашей героини. Почему? Дело в том, что Коллонтай ужасно боялась, что те сообщения, неведомые депеши, которые посылали эти переговорщики, могут не совпасть с ее сведениями.
Александра Коллонтай направляется в королевский дворец для вручения верительных грамот. Стокгольм, 1930 год
И все-таки решающая встреча произошла. Это случилось в номере Хеллы Вуолийоки в «Гранд-отеле» в Стокгольме, куда прибыл Таннер, министр иностранных дел Финляндии. Пообщавшись в течение часа, Таннер и Коллонтай договорились о новой встрече. Несколько дней спустя они встретились наедине на квартире стокгольмского адвоката Матильды Сталь. И здесь Александра Коллонтай изложила финскому министру новые условия Сталина. Почему «новые»? Дело в том, что в «Гранд-отеле» Таннеру были переданы первые требования советского вождя, а к моменту, когда произошла вторая встреча, «отец народов» увеличил свои «аппетиты», потребовав еще и Выборг, не занятый к тому времени, и Сортавалу.
Между советским послом и финским министром произошел исключительно важный драматичный разговор.
— Мы же отдали вам все: Карельский перешеек, Ханко, острова. Зачем вам Выборг? Выбор — это святыня для финского народа. Народ не простит этой уступки ни одному своему руководителю.
— Вы, наверное, знаете, как я отношусь к Финляндии, и что она для меня значит. Поверьте мне, Выборг возьмут в любом случае. Свобода и независимость дороже Выборга.
А затем финская делегация полетела через Швецию в Москву…
Спустя несколько дней, в ночь с 12 на 13 марта Александра Коллонтай получила шифрограмму от Молотова. В ней нарком благодарил ее за большие заслуги (очень интересная формулировка) «во всем этом деле».
Теперь несколько слов о второй миротворческой миссии Александры Коллонтай. В марте 1941 года на приеме в германском посольстве шведский дипломат Гуннар Хаглёф пригласил Коллонтай на тур вальса, после чего попросил присесть на диван для беседы. Он сказал ей, что только что вернулся из Берлина, и по абсолютно достоверным сведениям знает, что Германия нападет на СССР в начале лета. На это Коллонтай (просто блистательно для дипломата) ответила ему: «Господин Хаглёф, Вы не имеете права мне этого говорить. Я же не имею права Вас слушать. Так что никакого разговора у нас не было». В ту же ночь ею была отправлена шифрограмма в Москву.
Второй раз о начале войны Коллонтай предупредила уже в мае. Но, как известно, это и другие сообщения подобного рода остались без ответа и реакции со стороны Сталина.
Долгое время после советско-финских переговоров 1939 — 1940 годов нашу героиню никто не беспокоил. Собственно, ее и не могли беспокоить, по крайней мере, начиная с августа 1942 года, когда ее настиг тягчайший инсульт. В этот период в жизни Александры Коллонтай произошло серьезное событие: в ее отсутствие был вскрыт сейф, в котором находились очень важные документы. Страшнее этого для нашей героини ничего не могло быть. Это очень подорвало ее акции там, наверху.
Однако, когда начался новый этап вывода Финляндии из войны (1943 год), к Коллонтай обратились снова. И опять был задействован Герхард, который, как говорится, на бис стал устраивать новые встречи с помощью крупнейшего банкира Маркуса Валленберга, хозяина «Эншильда-банка». Кстати, если кто не знает, этот банк пересылал немецкие деньги Ленину в Петроград (не без помощи той же Коллонтай), да и вообще отличился на многих фронтах.
У Валленберга были большие связи в Финляндии, и он пообещал, что обеспечит советскому послу контакт с финским правительством. Для этого наша героиня, будучи тяжело больной, опять переселилась все в тот же Сальтшёбаден, где и начались предварительные переговоры о мире. Длились они (переговоры) достаточно долго: только в сентябре 1944 года в Москве было подписано «Соглашение о перемирии между СССР, Великобританией, с одной стороны, и Финляндией — с другой».
Карл Герхард (слева) и Эрнст Рольф, 1930-е годы
То есть Александре Коллонтай удалось сделать то, что не удалось сделать американцам, которые в 1941 и в 1943 годах также предпринимали попытки вывести Финляндию (правда, совершенно на других условиях) из войны.
На этот раз телеграмму с благодарностью Коллонтай не получила. Но она получила другое, что намного дороже любых орденов и медалей, — она не попала в зубья «Большого террора», она спаслась. И когда Феликс Чуев, известный поэт-сталинист, допытывался у Молотова: «Ну почему же Коллонтай не расстреляли?» (Для него это было полной загадкой). Тот ответил ему: «Она у нас была не вредной».