Каким предстает сражение под Аустерлицем в воспоминаниях современников?
Унтер-офицер Илья Осипович Попадичев: «Не знаю, как это случилось, что у нашего командира взяли шпагу, он разъезжал уже без шпаги, повторял неоднократно: бросайте ребята, ружья, а то всех побьют; но наши, несмотря на это, беспрерывно заряжали и стреляли. Огонь усиливался всё больше и больше.
«Пройдя деревню на большой равнине, мы выстроили фронт и пошли вперёд; неприятельские ядра начали попадать во фронт и вырывали людей на-кось (т.е. — наискось) так, что ударит в первую шеренгу, а во второй, где хорошо умели стрелять, бьёт не заднего, а стоящего вправо, а в третьей стоящего ещё правее».
«Между тем спереди французы стали сближаться, а другой их отряд обходил нас с правого фланга. С обеих сторон пошёл сильный ружейный огонь, наши всё ещё держались и никто не думал, что нам приходилось плохо».
«Тут сделалась каша, наши перемешались с французами, сикурса нам не подавали и неприятель одолел наших. Двое здоровых ребят, которые были при мне, говорят: что ж тут нам стоять — и тебя добьют и нас убьют? Бросили моё ружьё, взяли меня под руки и втащили в дом, где наших раненых было уже порядком. Суму с меня сняли и тут же бросили».
Философ, политик, дипломат Жозеф-Мари де Местр: «…Доблестный Кутузов проиграл Аустерлицкую баталию; на самом же деле… он не проиграл ее, а дал проиграть. Когда Император решил сражаться противу всех правил военного искусства, Кутузов пришел накануне ночью к обер-гофмейстеру графу Толстому и сказал: «Граф, вы близки к государю, прошу вас, помешайте ему дать сражение, мы непременно будем биты». Но обер-гофмейстер почти послал его к черту: «Я занимаюсь рисом и пулярками, а война — дело ваше». Оба поостереглись открыть глаза Императору. Для сего они были слишком хорошие подданные».
Генерал-майор Иван Степанович Жиркевич: «Через три дня после того мы подошли к Аустерлицу и расположились на бивуаках по сю сторону города, воображая французов еще по крайней мере, верст за сто от нас. На другой день поутру, 20 ноября, объявлено нам, что во время марша через город будет смотреть нас государь. Обозы приказано оставить на месте. Прекрасная погода. Цель смотра обманула наши ожидания, — мы все были только в одних мундирах. Пройдя до города не боле как версты полторы, нас свернули с дороги в сторону, вправо, и объявили нам, что мы идем занимать позицию. Вдруг говорят нам: «Французы! Заряжайте пушки!» Этого сюрприза мы вовсе не ждали. Я был прикомандирован с двумя легкими орудиями к батарейной роте его высочества, которой командовал полковник Ралль — единственное лицо между нами, бывавшее в огне против неприятеля; я же, со своей стороны, отроду не слыхал пушечного выстрела вблизи, а в бытность мою в корпусе во время парадов и пальбы с крепости затыкал уши, едва не падая от страха: так был пуглив! А теперь пришлось вдруг быть в настоящем деле!».
«В конце батареи были австрийцы, и они уже находились под палашами французской конницы. Мы же, протянувшись через гать, на правом возвышенном берегу начали выстраиваться. В это время навстречу к нам показались два батальона лейб-гренадер; вытянулись в линию с распущенными знаменами, стрелки впереди, и стали выравниваться с нами, подходя все ближе и ближе к мельничному ручью, протекавшему под плотину. Здесь, собственно, кончилось для нас сражение. Два орудия наши сделали по одному выстрелу, французская конница отошла; неизвестно только, куда девались австрийские орудия. Говорили, будто бы два из оных, головных, отбили французы; но остальные, шедшие за нами, скрылись незаметно для всех нас. По ту сторону ручья, где были французы, появились казаки врассыпную, и мы видели только изредка, как мелькали пистолетные выстрелы. Часа в четыре начало смеркаться. Я выше сказал, что все мы были в одних мундирах, без куска хлеба. Продрогли мы и проголодались. К совершенному моему благополучию, у одного из товарищей оказался сыр, и на мою долю достался кусочек. Вдруг начался шепот: «Сражение проиграно; мы будем отступать!» Затем получено и приказание. Тихо, без шума снимаемся с места и идем через город назад. В городе — теснота, давка, стон от раненых, разбитые погреба!.. Вино из бочек рекой течет по улицам; сыро, снег с ветром и метелью… Вот все, что у меня осталось в памяти от Аустерлицкого сражения».
Военный писатель, историк Александр Михайловский-Данилевский: «У австрийцев выбыло из строя 5922 человека. Число утраченных ими пушек нам неизвестно, за необнародованием о том сведений. По словам французских писателей, в армии Наполеона убито и ранено 8000 и без вести пропало 760 человек, но маршал Бернадот, — впоследствии шведский король, — возвращаясь от Аустерлица к Рейну, сказывал, что потеря французов простиралась до 12 000 человек.
При поражении союзных армий обыкновенно обвиняют они в неудаче одна другую. Так случилось и после Аустерлица. Отдавая справедливость мужеству русского войска, австрийцы приписали поражение нашему неумению маневрировать, неловкости нашей пехоты, тяжести наших ружей. Но разве за шесть лет перед Аустерлицким сражением, когда русские вместе с ними одерживали победы в Италии, ружья наши были легче, войска подвижнее, в маневрах искуснее? Причина победы в Италии заключалась в том, что главнокомандующим союзной армиею был Суворов, а под Аустерлицем руководили действиями австрийцы. Здесь ключ успехов 1799 и неудач 1805 годов. Заготовление магазинов лежало на австрийцах, ибо войну вели в их земле, но не было ни хлеба, ни фуража. Австрийцы привели русскую армию на места, хорошо им знакомые, где они производили ежегодно учебные маневры. Оказалось, по собственному сознанию их, что они ошибались даже в исчислении расстояний. Не зная пространства, занимаемого полем сражения, они растянули армию на 14 верст, не озаботились составлением резерва и, наконец, до того растерялись, что и по окончании войны не вдруг могли дать себе отчет в своих распоряжениях. Через шесть недель после Аустерлицкой битвы император Франц говорил нашему послу графу Разумовскому: «Конечно, вас удивит, что до сегодняшнего дня я еще не знаю плана Аустерлицкому сражению».
Наполеон Бонапарт на следующий день после сражения: «Солдаты! Я вами доволен. В великий день Аустерлица вы оправдали надежды, которые я возлагал на вашу храбрость… Когда я приведу вас обратно во Францию, мой народ с ликованием встретит вас, и достаточно будет вам сказать: «Я участвовал в Аустерлицком сражении», чтобы услышать в ответ: «Вот храбрец!»
Французский генерал Жан-Жак-Жермен Пеле-Клозо: «Аустерлицкое сражение было … сражение, основанное на высшей тактике: оно было дано на местности волнистой, но совершенно открытой. Это сражение несколько схоже с Бородинским. В особенности много похожи друг на друга кануны сражения: они были употреблены на объезде местности, на взаимное наблюдение, на выжидание друг друга, если можно так выразиться. Но под Аустерлицем Наполеон знал театр, изученный им до мельчайших подробностей, и знал, во что обойдется овладение Австро-Русскими позициями по ту сторону Литавы. Он выждал не только прибытие дивизий Даву, Дюпона и Бернадота, но и начало движений своих противников. Он обнажил свой правый фланг, чтобы привлечь Русские колонны, атаковать их во время марша, и одним ударом окончить войну, которая развилась от Северного моря до Адриатического залива».