«Человек никогда не забывает того места, где зарыл когда-то кусочек души. Он часто возвращается, кружит около, пробует, как зверь лапой, поскрести немножко сверху»
«Для меня все лица так похожи одно на другое, что различаю я их только по шляпам и по разговорам. Но и то очень трудно. Шляпы меняются каждый сезон, разговоры — и того чаще»
«Жизнь, как беллетристика, страшно безвкусна. Красивый, яркий роман она может вдруг скомкать, смять, оборвать на самом смешном и нелепом положении, а маленькому дурацкому водевилю припишет конец из «Гамлета»
«Как ни странно, порою ошибки человеческие приносят человеку больше пользы, чем поступки и продуманные, и разумные»
«Никто так много и упорно не советует, как дурак»
«Человеческое воображение ничто перед коммунистической действительностью»
«Уверенность, что буквально никто не собирается нас расстреливать, наполняла душу радостным удивлением и довольством»
«Как часто упрекают писателя, что конец романа вышел у него скомкан и как бы оборван. Теперь я уже знаю, что писатель невольно творит по образу и подобию судьбы, Рока. Все концы всегда спешны, и сжаты, и оборваны»
«Стал у меня бывать. И все, как говорится, «любите ли вы меня, да любите ли вы меня». Я, по нашей русской манере, ни да, ни нет, полна загадочности, хоть ты издыхай»
«Жить в анекдоте не весело, скорее трагично»
«Мне кажется, что во время гибели Помпеи кое-какие помпейские эдельвейсы успели наскоро сделать себе педикюр»
«Написанное живет, вот его и охорашивают, а сказанное тут же и умирает»
«Есть души, для которых слезы, как увеличительные стекла: мир, видимый ими через эти стекла, всегда огромен и ужасающ в своем безобразии»
«В каждой душе, даже самой озлобленной и темной, где-то глубоко, на самом дне, чувствуется мне присушенная, пригашенная искорка. И хочется подышать на нее, раздуть в уголек и показать людям — не все здесь тлен и пепел»
«Несчастного человека презирают, как носителя некоего минуса»
«Французское неприличие пикантно, а русское оскорбляет слух»
«Кто познал нежность — тот отмечен. Копьё архангела пронзило его душу, и уж не будет душе этой ни покоя, ни меры никогда»