В «Былом и думах» журналист и писатель Александр Герцен, хорошо знавший Виссариона Белинского, описывает его как застенчивого, нервного человека, которого стеснительность толкала иногда на абсурдные и даже нелепые вещи. Однажды их общий друг договорился познакомить Белинского с одной дамой: с каждым днём критик становился всё более мрачным, пытался перенести дату поездки, притворялся больным. Его отговорки не возымели никакого действия, и тогда критик решился на отчаянный шаг: уже у ворот дома дамы он выпрыгнул из саней и бросился было бежать, но был схвачен за шинель и благополучно возвращён к исполнению социального долга.
При этом, по многочисленным свидетельствам современников, в споре, на бумаге или в гостиной, Белинский преображался, превращался из болезненного невротика в исполина, гладиатора с горящим взглядом, готового жестоко, площадно выпороть каждого, по самонадеянности или глупости выступившего против него. Его хилое тело заключало в себе огромную силу, под влиянием которой формировалось мировоззрение поколения писателей и общественных деятелей. Словом он мог уничтожить, исхлестать и унизить — а потом, задыхаясь, кашляя кровью, упасть на кушетку и не проронить ни слова остаток вечера. Таким был Виссарион Белинский, родившийся 30 мая 1811 года в семье лекаря в крепости на границе с Финляндией.
Его настоящая фамилия — Белынский, он сменит её на более привычную уху Белинский перед поступлением в Московский университет. Когда мальчику было 5 лет, всё семейство переехало в Пензенскую губернию, где отец будущего критика Григорий Белынский работал уездным врачом. Вообще Григорий Белынский был своеобразным человеком: бывший семинарист-атеист, врач-вольнодумец. Такая репутация пугала провинциальное общество. Своего сына он не любил: мальчик рос хилым и болезненным, зачастую раздражал его до такой степени, что тот поднимал на него руку.
Виссарион был любознательным трудолюбивым ребёнком. Выучившись чтению и письму, он поступил в местное уездное училище, после — в губернскую гимназию, однако, не доучившись и до 4 класса, разочаровался в уровне образования и принял решение поступать в Московский университет. Провинциал из бедной семьи, Виссарион воплощал собой то, что в то время было модно ненавидеть в студентах, не принадлежащих к высшему сословию. Тогда особенно остро ощущалось враждебное настроение студентов-дворян по отношению к своим менее родовитым сокурсникам; с нескрываемым презрением и неодобрением они относились к появлению всё большего количества разночинцев и провинциалов в стенах университета.
Тем не менее Белинский поступил на философский факультет. Молодой студент бедствовал: он жил в тесном общежитии, где подавали скверную еду. В хроническую стадию перешла его болезнь лёгких. Все лишения Белинского, которые он претерпевал ради учёбы, оказались напрасными — через 3 года его исключили из-за «слабости здоровья и ограниченности способностей». Под официальной формулировкой кроется истинная причина — написанная им антикрепостническая трагедия «Дмитрий Калинин». Текст так напугал цензурную комиссию, состоявшую тогда из профессоров университета, что они решили исключить вольнодумца. Белинский остался один в Москве, без денег и диплома.
Какое-то время он перебивался переводами и частными уроками. В 1834 году он опубликовал свою первую серьёзную статью в журнале бывшего университетского профессора Надеждина «Телескоп». В ней никому не известный, нигде не печатавшийся ранее критик горячо, взволнованно доказывал, что в России нет литературы, что лишь четыре имени — Державин, Крылов, Пушкин, Грибоедов — можно поставить в ряд истинно-народных писателей. Восторженно он отзывался и о недавно появившемся авторе по имени Николай Гоголь, который, по мнению критика, в какой-то степени лучше, талантливее, шире самого Пушкина.
Его вторая статья в «Телескопе» — «Ничто о ничем» — представляет обозрение русской литературы за 1835 год. Белинский вновь писал о Гоголе, о его молодых коллегах, о поэтах, позже и впрямь оказавшихся среди лучших литераторов своего поколения. Авторитет критика рос. Надеждин доверил ему руководство «Телескопом» на время своей поездки за границу. Его имя распространялось по салонам и гостиным. Довольно скоро, в 1836-м, журнал стал жертвой цензуры, его закрыли. Белинский снова остался без денег и работы. Положение усугубляли проблемы со здоровьем — критик узнал, что у него сифилис.
До 1839 года он жил исключительно на деньги своих друзей, пока не принял решение возглавить отдел критики петербургского журнала «Отечественные записки». Белинскому тяжело дался отъезд из Москвы, расставание с друзьями, многих из которых он знал с университетских времён. Однако именно работа в «Отечественных записках» стала расцветом его карьеры. Его критика из литературной перешла в разряд общественно-политической.
Поразителен контраст между нервным, болезненно-застенчивым Белинским в обычной жизни и Белинским-критиком. Герцен описал, как работал Белинский: полный раздражения, пожираемый болезнью, чужой среди пустого и пошлого петербургского общества, он проводил дни в мрачном, давящем бездействии, получая записку за запиской от редакции, откуда просили, требовали рукописи. Тогда он вдруг вскакивал, хватался за перо и писал. Писал гневно, обличительно, прерываясь на мучительные приступы кашля, сотрясающие его хилое тело. А после, выбившись из сил, приходил домой к Герцену и часами, лёжа на полу, играл с его двухлетним ребёнком.
«Отечественные записки» выходили 25 числа каждого месяца, и 25 числа каждого месяца у дверей кофеен и кондитерских можно было увидеть кучки студентов, ждавших сообщения о выходе нового номера. Иногда кто-то забегал внутрь, нетерпеливо спрашивал, пришли ли «Записки». А после долго стояли при любой погоде, передавали из рук в руки свежий выпуск, зачитывали вслух хлёсткие строчки.
Тем временем здоровье Белинского продолжало ухудшаться. Чахотка вынудила его оставить журнал в начале 1846 года и отправиться на юг. Он посетил несколько врачей, но всё было бесполезно.
Одно из последних громких событий в биографии Белинского — его столкновение со столь любимым Гоголем. Последний опубликовал в 1847 году «Выбранные места из переписки с друзьями». Этот сборник разочаровал и возмутил либеральное общество, а критик встретил его как личное предательство. Отступление от идеалов, отречение от борьбы, расписка в собственном малодушии — вот чем были «Избранные места…» для Белинского. «Да, я любил Вас со всею страстью, с какою человек, кровно связанный со своею страною, может любить её надежду, честь, славу», — писал он Гоголю («Письмо Н. В. Гоголю 15 июля 1847 г.»). Текст распространялся тайно и был разрешён к публикации только после революции 1905 года.
Виссарион Белинский умер 26 мая 1848 года, не дожив трёх дней до своего 38-летия. На его имя был наложен негласный запрет, в печати его называли «критиком гоголевского периода».