О Зийаде
Зийад ибн Сумайя, переметнувшийся на сторону Омейадов, со временем завоевал такое расположение халифа Муавии, что тот объявил его своим «братом» и передал в его власть все восточные провинции халифата. При этом своим настоящим братьям халиф не давал никаких постов, считая, что для дела важны личные качества, а не родная кровь.
Зийад оправдал его доверие, успешно подавив волнения иракцев и прибегнув для этой цели к невиданным прежде суровым мерам. В Басре, где бунтовали хариджиты, ненавидевшие Муавию еще больше, чем Али, он ввел комендантский час. После вечерней молитвы горожанам давалось немного времени, чтобы успеть разойтись по домам («столько, сколько длится чтение самой длинной суры в Коране», то есть около часа). Если кто-то появлялся на улице позже, ему отрубали голову. Рассказывали, что в первую же ночь после указа было убито 500 человек, казнили даже какого-то несчастного бедуина, пригнавшего в город скот и ничего не знавшего о новых правилах. После этого напуганные басрийцы с такой быстротой покидали мечеть после молитвы, что забывали в ней свои сандалии.
Зийад закрыл все притоны и увеселительные заведение, где арабы предавались пьянству и разврату, и объявил войну преступникам. В городе стало так спокойно, что жители перестали запирать двери на ночь. Наместник лично ездил по городу на коне, прихватив с собой судью и начальника полиции, чтобы виновные сразу могли получить наказание. Его сопровождала многочисленная стража: куда бы он не направлялся, она окружала его лесом из копий и щитов. Зийад получал подробные сведения от своих чиновников и частных лиц, наводнявших его дворец доносами. Строгий порядок был наведен не только в Басре, но и во всех провинциях. Наместник видел все и следил за всем. Он говорил, что если между ним и Хорасаном пропадет хотя бы веревка, он будет об этом знать.
Сразу по приезде в Басру Зийад обратился к горожанам со знаменитой речью, которую можно считать новой политической доктриной халифата. Смысл его выступления можно было свести к формуле: «Всякая власть от Бога, а поскольку я власть, то и я — от Бога». «Мы управляем вами властью, данной нам Аллахом, — объявил наместник, — и вы обязаны слушаться и повиноваться нам в том, что нам угодно, а мы обязаны обеспечивать вам справедливость в том, чем нам поручено управлять». В обмен на повиновение и верность он обещал даровать справедливость и порядок. «Знайте, что я могу в чем-то совершить упущения, но в трех делах я не сделаю упущения: не укроюсь от того из вас, у кого будет нужда, даже если он постучится ночью, не задержу выплату вам содержания и жалованья позже положенного срока и не затяну вашего пребывания в походе».
Но наказание за любое неповиновение сурово и неотвратимо. «Берегитесь созывать сородичей на помощь, как во времена язычества: если я найду кого-нибудь, издавшего такой призыв, — отрежу ему язык. Вы придумали небывалые преступления, а мы введем для каждого преступления наказание: кто кого-то подожжет — того сожжем, кто кого-то утопит — того утопим, кто сделает пролом в стене дома — тому проломлю сердце, кто ограбит могилу — того закопаю в нее живым. Если вы уберете от меня свои руки и языки, то и я удержу мою руку от наказаний. Как только кто-то из вас окажет противодействие тому, на чем стоит большинство, так отрублю ему голову».
Зийяд ввел в Басре не слыханную прежде вещь — круговую поруку. «Клянусь Аллахом, что буду требовать с опекающего за опекаемого, остающегося за уезжающего, приехавшего за приезжающего, здорового за больного». Раньше считалось, что каждый араб отвечал только за себя: это следовало из учения Пророка, и блюстители веры не преминули указать на это Зийаду. «Аллах сказал нам лучшее, чем ты, Зийад», — заявил один из них. Но Зийад ответил прямо и без ссылок на Коран: «Такие вопросы решаются только через кровь».
С той же целью Зийяд нарушил племенное формирование армии. Он разделил арабское войско на арафы — отряды, в которые входили воины разных племен. Теперь во главе каждой арафы стоял арифа, староста, лично отвечавший за своих подчиненных перед наместником. За проступок одного из членов арафы староста-арифа мог поплатиться своей головой.
Заключение его речи звучало как угроза: «Я вижу много качающихся на плечах голов — пусть каждый побережет свою!»
Все это было новостью для свободолюбивых и не любивших подчиняться арабов. Хотя в Куфе Зийяд обратился к горожанам с более примирительной речью, возмущенные куфийцы закидали его камнями. Тогда он окружил мечеть солдатами и заставил каждого из собравшихся по очереди поклясться Аллахом, что он не бросал камень. Всем, кто не дал такой клятвы, он отрубил правую руку.
Иракцы ответили бунтами и мятежами, вспыхнувшими сразу с нескольких сторон.
В Куфе была сильна шиитская оппозиция, к которой некогда принадлежал и сам Зийяд. Он попытался договориться с ее вождями, прибегнув к обещаниям и угрозам. Какое-то время ему удавалось держать их под контролем. Не менее опасны для власти были хариджиты, суровые блюстители веры, считавшие, что все, придерживающиеся «ложных» взглядов на ислам, должны быть уничтожены. По сути дела, это означало, что уничтожать следовало каждого, кто не был хариджитом. Воспользовавшись отсутствием Зийяда, они подняли восстание в Басре и начали убивать подряд всех жителей, попадавшихся им по пути. Поднятая по тревоге стража, объединившись с частью горожан, окружила и уничтожила мятежников. Главари восстания были распяты на стенах города, а их жены розданы в награду победителям. Некоторых из сопротивлявшихся женщин распяли обнаженными — это был неслыханный позор и сильный акт устрашения для мусульманок.
В том же году восстали шииты Куфы (671). Возглавил восстание Худжр ибн-Ади, бывший соратник Зийяда в войнах Али, ставший теперь его врагом. Его влияние и авторитет были так велики, что Зийяд, подавив мятеж, не решился судить его сам, а отправил Муавии, который после долгих уговоров и убеждений скрепя сердце приказал казнить Худжру и его сподвижников. Это был первый случай, когда благоверных и благочестивых арабов казнили другие такие же благоверные и благочестивые арабы. Муавия сумел задобрить недовольных щедрыми подарками, заметив, что «раздача денег заменяет справедливость». Но огонь шиизма не погас, и Худжр стал первым мучеником шиитов после самого Али.
Снова шииты
В это время в Басре и Куфе продолжались беспорядки. Формально оба города перешли под власть Ибн аз-Зубайра, но на деле их гораздо больше волновали свои внутренние распри. После смерти Хусейна они не только не угасли, но получили новый толчок. Вскоре после Кербельской битвы в доме Сулеймана ибн Сурада, авторитетного куфийского шиита, собрались пятеро старых сподвижников Али. Целью этой встречи было решить один вопрос — как искупить свою вину за предательство Хусейна. Все собравшиеся чувствовали себя в ответе за гибель своего имама и считали невозможным жить дальше, не отомстив за его смерть. На совете было решено уничтожить убийц Хусейна — или умереть.
Случай представился очень скоро: у ворот города появился главный виновник смерти Хусейна — Убайдаллах ибн Зийяд, сын старшего Зийада, вернувшийся из Дамаска с сирийской армией. Шииты решили немедленно дать ему бой. К этому времени на стороне Сулеймана было уже 16 тысяч сторонников, но когда он объявил военный сбор, пришли только 4 тысячи. Союзники из Басры не явились вовсе. Наместник Ибн аз-Зубайра в Куфе предложил Сулейману подождать, пока он соберет войско, и выступить вместе, но Сулейман отказался: его цель была умереть ради искупления греха, а в таком деле помощь не нужна.
Преимущество изначально было на стороне Зийада-младшего, и во время сражения к нему подходили все новые войска. Сулейман с его 4 тысячами двое суток бился с троекратно превосходящей его армией. Но на третью ночь к Ибн Зийаду подошли еще десять тысяч человек. Исход битвы стал очевиден. На следующее утро шииты отбросили ножны своих мечей — было ясно, что они им уже не пригодятся, — и пошли в бой. Сражение длилось почти до вечера, пока лучники Зийада-младшего не перебили большую часть шиитского войска, в том числе и самого Сулеймана. Остатки его армии ночью отошли за реку, сожгли мосты и вернулись в Куфу.
Но это было только начало шиитских выступлений. Разгром и смерть Сулеймана выдвинули на первый план нового вождя шиитов по имени аль-Мухтар. Поначалу он не имел большого авторитета и формально действовал от имени последнего сына Али, брата погибшего Хусейна, — Мухаммеда ибн Али. Сам Мухаммед при этом не предпринимал никаких действий и даже не поощрял к ним аль-Мухтара: он только туманно говорил о воле Аллаха и возмездии за убийство брата, — однако аль-Мухтару, человеку убежденному и энергичному, было достаточно и этой уклончивой поддержки. Главными виновниками гибели Хусейна он считал куфийскую знать, поэтому его первой целью стало восстание против местных властей в Куфе. Он уговорил присоединиться к нему аль-Аштара, сына одного из близких друзей Али и влиятельного человека в городе, и начал подготовку к мятежу.
В ночь на 18 октября 685 года в Куфе началось восстание. Аль-Мухтар и аль-Аштар двумя отрядами пробились к центу города и осадили наместника в его дворце. Ему пришлось бежать из Куфы, и куфийская знать перешла на сторону мятежников. Таким образом, Куфа оказалась во власти аль-Мухтара и шиитов.
Дальше дела пошли менее удачно. Не теряя время, аль-Мухтар отправил армию против Мекки, поддерживавшей Ибн аз-Зубайра, но она была почти полностью разгромлена. Это пошатнуло положение аль-Мухтара. Чтобы повысить свой авторитет, он продемонстрировал своим сторонникам подлинное кресло Али: закутанное в парчу, оно превратилось в шиитскую святыню и предмет культа, к которому обращались с молитвами, как к живому существу. Но неудачное сражение против Убайдаллах ибн Зийяда, снова придвинувшегося к городу, окончательно подорвало репутацию аль-Мухтара. Воспользовавшись отсутствием его главного военачальника аль-Аштара, который отправился воевать с Ибн Зийадом, куфийская знать подняла мятеж. Осажденный в центре города, отрезанный от пищи и воды, аль-Мухтар несколько дней отбивался от мятежников, дожидаясь помощи аль-Аштара, которого он призвал срочно вернуться в Куфу. Ему удалось продержаться до его прихода, и восстание было подавлено. Аль-Мухтар казнил несколько сотен человек — не только тех, кто участвовал в мятеже, но и всех, кого он считал врагами Хуйсена.
Расправившись с бунтовщиками, он снова бросил войска аль-Аштара против Ибн Зийада, и на этот раз удача была на стороне шиитов: сирийцы потерпели сокрушительное поражение, Ибн Зийяд был убит, а аль-Аштар захватил крупный город Мосул и несколько соседних областей, над которыми поставил своего брата.
В тот момент, когда дела шиитов, казалось, шли как нельзя лучше, все рухнуло: аль-Аштар, воодушевленный своими военными успехами, решил отделиться от аль-Мухтара и стать самостоятельным правителем. Аль-Мухтар остался один на один с враждебной Басрой, где местная знать, возмущенная расправой над куфийской верхушкой, уже готовила карательную экспедицию против шиитской Куфы.
Басра и хариджиты
В самой Басре тоже не было спокойствия. В городе снова подняли голову хариджиты. Они были четвертой силой, влиявшей на политическую обстановку в халифате, — после Омейядов, Ибн аз-Зубайра и шиитов.
Хариджиты, как и шииты, сражались не против представителей той или иной династии: они выступали против династического принципа как такового. Это были люди религиозной, а не государственной идеи: любое государство они считали злом, если в нем не господствовала вера.
Если в основе шиизма стояла простая и ясная мысль — халифами правоверных должны быть только прямые потомки пророка Мухаммеда (такие мысли легко укореняются и с трудом опровергаются), то хариджиты походили к вопросу более радикально: единственной властью в стране может быть только сам ислам, а все остальное вторично.
Как раз в это время произошло разделение на строгих и умеренных хариджитов. Глава первых, аль-Азрак (в его честь их называли азракитами), считал всех не-хариджитов язычниками, которых следует убивать, не различая возраста и пола. Каждый, уклоняющийся от пути Пророка, — это враг Аллаха, нечисть и мусор, который нужно как можно скорее вымести из этого мира. С неверными нельзя общаться, нельзя есть мясо их скота, жениться на их женщинах, принимать от них деньги и наследовать их имущество. Более мягкое течение во главе с Надждой ибн Амиром признавало такой подход справедливым только для многобожников-язычников. В приверженцах других ветвей ислама они видели лишь еретиков, своих заблудших братьев, признающих власть Аллаха и поэтому достойных того, чтобы им сохранили жизнь, тем более, если это были маленькие дети (хариджиты не видели ничего дурного в убийстве детей неверных).
Главные силы хариджитов находились не в Басре, а на окраине города, в военном лагере, где вся власть принадлежала ал-Азраку. Несмотря на многочисленные попытки, хариджитам не удалось захватить Басру силой, но они взяли город в полукольцо, почти отрезав его от поступления денег и товаров. С большим трудом басрийцы, собрав сильную армию, сумели прорвать эту блокаду и оттеснить хариджитов к северу, убив во время сражения их нового вождя ибн Башира.
Разгром аль-Мухтара
Восстановив свою влияние в близлежащих областях, басрийцы обратили все свои силы против аль-Мухтара, поставив во главе армии талантливого аль-Мухаллаба. Во время сражения с куфийцами аль-Мухаллаб притворным бегством конницы заманил противника в ловушку — это был любимый прием арабов — и одержал победу. Вскоре он подошел к границам Куфы, где аль-Мухтар вместе с кучкой единомышленников уже подготовил оборону города. Начались ожесточенные бои за каждый городской квартал, в которых басрийцы постепенно теснили местных. Наконец, шииты, продолжая обороняться на тесных улицах, отступили в укрепленный район Куфы и дали последнее сражение. Исход битвы висел на волоске, когда свежие резервы аль-Мухаллаба, брошенные в последний момент, решили дело. Разгромленные шииты под покровом ночи прорвались в центр и укрылись в резиденции наместника.
Аль-Мухтар во второй раз оказался осажденным в центре города, но помощи ждать было уже не откуда. В его лагере осталось только несколько сотен человек, умиравших от голода и жажды. В распоряжение аль-Мухтара имелся лишь один колодец, вода в котором протухла, поэтому ее приходилось смешивать с медом. Несмотря на это, аль-Мухтар продержался в осаде четыре месяца. Когда положение стало безнадежным, он предложил соратникам выйти в город и погибнуть с оружием в руках. На его призыв откликнулось всего двадцать человек. Они бросились в бой и были перебиты вместе со своим вождем. Оставшиеся шииты сдались, сложив оружие, но этим они ничего не выгадали: все поголовно были казнены.
Победившие куфийцы постарались очернить аль-Мухтара, заявив, что он был еретиком и объявил себя пророком. В подтверждение этому обвинению представили нескольких свидетелей, в том числе его жен. Но эти попытки были бесполезны: за спиной аль-Мухтара стояла фигура его идейного вдохновителя — Мухаммеда, сына Али и брата Хусейна, которой высоко почитался многими мусульманами. Сам Мухаммед, впрочем, продолжал сохранять полный нейтралитет, не выдвигая никаких претензий на власть, но отказываясь присягать кому бы то ни было.
Скрытый имам. После того, как Абд аль-Малик восстановил единовластие Омейядов, Мухаммед ибн Али продолжал спокойно жить в окрестностях Медины. Некоторые мусульмане верят, что он до сих пор тайно обитает в том же месте под охраной двух львов, питаясь мясом и молом белых газелей, которые посылает ему Аллах, — ибо он никто иной как «махди», мессия, который придет на землю в конце времен. Почитание Мухаммеда позже перешло и на его сына Абу Хашима, который якобы передал свои права Аббасидам, следующей династии ислама.
Так Ибн аз-Зубайр руками басрийцев вернул себе контроль над Куфой. На его сторону перешел даже аль-Аштар, сидевший после разрыва с аль-Мухтаром в своем Мосуле и после долгих колебаний между Абд аль-Маликом и Ибн аз-Зубайром выбравший последнего. Как показало время, это решение было ошибкой.
Хариджиты тем временем не дремали и захватывали все новые территории в халифате. Лидер умеренного крыла хариджитов Наджда ибн Амир отвоевал Бахрейн, Йамаму, Йемен и Оман, став фактическим хозяином всего южного побережья Аравийского полуострова. Суровые азракиты, восстановив свои силы после поражения от басрийцев, терроризировали северные области, истребляя целые деревни, убивая детей и вспарывая животы беременным женщинам. Поражение под Исфаханом заставило их прекратить набеги и осесть в Кермане и Систане, основав там собственное государство.
Комментарии