Династия Фаберже: из истории

Опубликовано: 03 января 2019 в 20:48 Распечатать Сохранить в PDF

Между прочим, когда бы не отмена Нантского эдикта (а если угодно, и когда бы не Варфоломеевская ночь), то никаких «яиц Фаберже» в истории российского ювелирного искусства вовсе не было бы.

Как не было бы такого разветвленного фамильного древа российской ветви.

Кроме шуток: когда-то семья Фаберже жила (что, вообще-то, можно предположить по форме фамилии) во Франции. И придерживалась протестантской религии. То есть Фаберже были гугенотами — и мы помним о целом долгом периоде французских религиозных войн (пресловутая Варфоломеевская ночь — лишь один эпизод в этой истории).

Нантский эдикт, составленный в 1598 году по распоряжению Генриха IV (да, «Париж стоит мессы», но войнам-то в стране все же надо было положить конец), даровал протестантам и католикам равноправие. Что продлится почти сто лет — до отмены эдикта в 1685 году Людовиком XIV.

Следствием стала массовая эмиграция кальвинистов и прочих протестантов. В их числе оказались и Фаберже (тогда еще то ли Фабри, то ли Фабриер), жители северной французской провинции Пикардия, которые отправились сначала в Пруссию, а потом в ставшую уже частью Российской империи Ливонию. Предка известных нам персонажей, ремесленника, носившего имя Пьер (Петер) и занимавшегося вроде бы столярным делом, мы обнаруживаем в начале XIX столетия в эстонском городе Пернау (Пярну). Где-то в интернете попался его портрет — за подлинность, впрочем, не отвечаю. Но предположим, что это действительно он.

(источник фото)

Там и появился на свет будущий основатель ювелирной династии Петер Густав Фаберже. (Где ему, кстати, установили не так давно вот такой симпатичный памятник).

(источник фото)

Ну так вот, Густав Фаберже (именно это имя в конце концов утвердилось в истории) и стал первым в семье, кто занялся ювелирным делом. А именно, отправился в Петербург, где поступил в ученики к изготовителю золотых шкатулок. В 25 лет Густав получил звание мастера ювелирного искусства, а годом позже открыл собственный магазин. А также женился — и на свет появились два представителя следующего ювелирного поколения. Звали их Петер Карл и Агафон.

Эти мальчики не сразу водворились в головную контору — их сначала готовили к семейному делу всерьез. Петер Карл (на русской почве он станет, понятно, Карлом Густавовичем), закончив в Петербурге гимназию Святой Анны (и поныне известная Анненшуле), отправился для продолжения учебы в Дрезден. Затем был своеобразный Grand tour — только помимо музеев и галерей он посещал в разных странах Европы и ведущих ювелиров. В 24 года вернулся в Петербург и вошел в дело отца — сначала под надзором опытного управляющего, затем самостоятельно, уже в качестве главы фирмы. Фотографиями его мы располагаем только более поздними, в почтенном возрасте.


Схожий путь проделал младший брат, Агафон Густавович. И стал в результате главным художником фирмы, причем именно его влиянию приписывают обращение к новым для того времени художественным стилям. Из жизни он, правда, ушел довольно рано — в возрасте 32 лет.

Итак, у фирмы появляется новая молодая команда (основатель, Густав Фаберже, к тому времени уже перебрался в Дрезден и прямого участия в руководстве не принимал — разве что содействовал поставке необходимых материалов). Именно с этой командой придет настоящая известность. Как же это было достигнуто?

Ну, во-первых, ассортимент. Ведь что нам в первую очередь приходит в голову при упоминании ювелирного дела? Ну, конечно, блеск бриллиантов, мерцание золота…

И это тоже было, но, между нами, на одно такое не проживешь. Более того — до таких заказов ювелирной фирме еще надо «дорасти». И расти — через вещи куда более дешевые, но зато качественные.

И вот стала появляться «ювелирная галантерея» — булавки для галстука, броши, пряжки, портсигары и прочее.

Более того — среди принимаемых заказов бывали, например, памятные жетоны (ну, по случаю какой-нибудь годовщины общества или фирмы). Мелочевка? Конечно, но исполненная качественно. И обеспечивавшая в результате значительную часть доходов фирмы.

Идем дальше: посуда и прочая домашняя утварь. Причем как внушительная, для торжественного застолья, так и достаточно скромная, для дома среднего достатка.

Заказать что-то в подарок — тоже пожалуйста, и на все кошельки. Кому скромную, но изящную шкатулочку, кому внушительную чашу для пунша (и там и там мы видим дарственную гравировку — коллеге, дескать, на память).

Рамки для фотографий, письменные приборы, настольные часы, даже ручки для зонтиков — всем этим тоже не пренебрегали.


Вот даже, представьте, телефон «от Фаберже». :)

А вот и прелестная — хотя чисто сувенирная — продукция: и прежде всего анималистика. Камнерезное дело в фирме тоже развивалось активно, и сочетание фактуры камня с мастерством резчиков производило впечатление.

Анималистическую форму могли принимать и вещи вполне практического назначения (об этом, впрочем, я уже немного писала здесь).

Ну, и вторая сторона: организация дела.

С расширением дела было принято решение о создании автономных мастерских. Специализированных, со своим бюджетом и своей внутренней организацией. Известно восемь таких мастерских, работавших с золотом, три — с серебром, три — по эмали, две по изготовлению орденов, памятных знаков и жетонов. Известные ювелиры фирмы, такие, как Михаил Перхин или Хенрик Вигстрём, как раз подобные мастерские и возглавляли.

А вот работали эти мастерские по эскизам, утверждавшимся руководством компании.

Так что к моменту, когда на изящную безделушку работы Фаберже обратил внимание где-то на выставке Александр III, репутация у фирмы уже вполне сложилась.

Между прочим, императорские заказы — это не только пресловутые пасхальные яйца. Это и масса также, по царским меркам, мелочевки — как, к примеру, наградные или подарочные вещицы.

Несколько таких предметов к 300-летию Дома Романовых — как эта брошь с орлом или запонки с шапкой Мономаха — были выполнены по эскизам императрицы Александры Федоровны (уж не знаю, нравились ли они художникам фирмы, но ведь не откажешь).

В семейное дело, между тем, вступали подрастающие сыновья Карла Фаберже — Евгений Готлиб, Агафон Теодор, Александр Юлий и Николай Леопольд. Фирма расширялась — в ней работало уже до пятисот мастеров-ювелиров и художников. Открылось отделение в Москве, затем в Одессе, Киеве и даже Лондоне (его возглавил младший сын Николай, что существенно упростит ему, в отличие от братьев, жизнь после 1917 года).

Но не будем забегать вперед. Пока — год 1914 и война. И меняется не только стилистика императорских пасхальных яиц. Вот какие теперь фирме заказывают подарочные вещи.

А также, например, наборы медицинских шприцев. Или самовары и медную посуду для лазаретов — немного неожиданно видеть на таком знак фирмы. Но подобных — и даже более серьезных — «военных» заказов в 1915−16 годах выполнялось немало.

По-настоящему тяжелые времена настали после 1917 года. Уже 5 января 1918 года все мастерские Фаберже были закрыты, оборудование, материалы и готовые изделия национализированы. Фирма перешла в руки некоего «комитета работников», при котором просуществовала до ноября того же года. Значительная часть готовых изделий была позже продана советским правительством за рубеж.

В том же 1918 году Карл Фаберже выехал в Ригу, откуда затем перебрался в Германию и Швейцарию. Старший сын Евгений сумел выбраться в Финляндию и вывезти мать. Воссоединились они с отцом в швейцарской Лозанне, уже незадолго до смерти Карла Фаберже.

(источник фото)

Сыновья Александр и Агафон застряли в Советской России. Александр, художник и руководитель московского отделения фирмы, выехал в Париж уже после 1920 года. Вместе с братом Евгением он откроет там фирму Fabergé & Cie, чьи изделия будут обозначаться «Fabergé, Paris», чтобы не путать со старыми российскими. Позже с торговой маркой возникнут проблемы, но это, в общем, другая история.

Еще один сын, Агафон Карлович, оказался в РСФСР в роли, наверно, для себя, достаточно неожиданной — оценщика Гохрана. В коей и пребывал до 1927 года, когда бежал — уже из СССР — с женой и сыном в санях по замерзшему Финскому заливу. В историю он вошел еще и как видный филателист (ныне действующая в России Национальная академия филателии учредила медаль в его честь как свою высшую награду).

Ну вот, династия оказалась, таким образом, рассеяна по миру. А вот в антикварном мире несколько десятилетий спустя вспыхнула мода на изделия фирмы Фаберже. Настолько, что их стали подделывать и даже появилась орфографическая шутка: не Fabergé, а Fauxbergé (от фр. faux — фальшивый).

Ну, а навеяла мне этот пост выставка «Стиль Фаберже», открывшаяся в подмосковном Новом Иерусалиме.


Комментарии 5

Чтобы добавить комментарий, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться на сайте
Армен Гейвандов 04.01.2019 | 23:4223:42

Улитка впечатляющая. А прозрачный бегемотик, которого вы на Эхе повесили - из чего?

Татьяна Пелипейко 05.01.2019 | 11:1711:17

Горный хрусталь. Бегемотик прекрасный, его даже фотографии не передают как следует - вживе он еще лучше.

Пётр Патрусов 04.01.2019 | 15:5315:53

Хороший пост. Не знал что Фаберже выпускали простые вещи во время войны.

Татьяна Пелипейко 04.01.2019 | 17:0017:00

Ладно бы просто простые (простите за тавтологию), а то наборы шприцев медицинских в коробочке.

Злата Терехова 04.01.2019 | 14:4214:42

Очень интересно!