Женщины Востока и Василий Верещагин

Опубликовано: 10 марта 2018 в 14:28 Распечатать Сохранить в PDF

Нет-нет, не подумайте чего — модной ныне темы «харассмента» здесь не будет. J

Просто в Третьяковской галерее открылась большая выставка работ Василия Васильевича Верещагина (то есть Верещагина-баталиста — отчество я привожу, поскольку у него был еще и современник-тезка, причем нисколько не родственник, отличавшийся только отчеством: исторический живописец и портретист Василий Петрович Верещагин). Значительную долю представленного на нынешней третьяковской выставке я бы отнесла к жанру чисто этнографическому — это зарисовки и этюды, исполненные во время путешествий художника по Кавказу, Средней Азии, Индии, Японии, Палестине, Китаю…

Ну, так вот, собственно, Азия. Причем именно мусульманская часть Азии.

А тут на коне, представьте, дама. Киргизка (оговоримся, что тогда, во второй половине XIX века, это могло означать как киргизов в современном понимании, так и казахов).

На этой территории уже распространился ислам. Однако женщины тут лица не закрывали, ездили верхом (сидя вполне по-мужски), имели, кстати, право наследовать имущество и становиться во главе семьи. Традиционный же костюм включал высокий головной убор, халат и сапоги.

Вообще-то все это не случайно и во многом связано с кочевым образом жизни скотоводов.

Новые территории, которые только начала тогда осваивать — и с образом жизни которых начала знакомиться — Россия (эти верещагинские работы относятся к 1870-м годам), были тогда совершенной экзотикой. Ее и представляет в своих работах Верещагин.

Весной и летом стада овец, лошадей, верблюдов двигались с юга на север (по мере истощения травы на степных лугах), осенью — в обратном направлении. Перекочевка киргизов означала прежде всего перевозку кибиток-юрт (обычно в двигающейся совместно родственной группе таковых было три-пять).

В принципе все это «домашнее» хозяйство считалось женским делом. Однако собирали юрту совместно: мужчины держали наиболее тяжелые части остова из шестов, пока женщины скрепляли их. Затем юрта покрывалась войлоком и была, в общем, вполне теплым жилищем.

А вот еще одно изображение киргизки. Оказывается, по традиции, перекочевку возглавляла молодая женщина, лучше всего мать с младенцем. Тут уже своеобразная «сельскохозяйственная магия» — считалось, что плодовитость женщины магически передавалась земле. А тот непонятный на первый взгляд «багаж», который всадница держит перед собой — это как раз колыбель, заботливо прикрытая пологом от дорожной пыли.

Ну, так возвращаясь к образу жизни: после того, как кочующий аул останавливался на время у очередных пастбищ, стада не стояли на месте, а все-таки — пусть на небольшие расстояния — перемещались. Мужчины-пастухи уходили на несколько дней, сопровождая стада, а «на хозяйстве» оставались женщины. Тут, понятно, могли возникать проблемы всякого рода (вплоть до угрозы безопасности) — поневоле воспитаешь самостоятельность.

А теперь отправляемся в Ташкент.

Понятно, что на Верещагина, как и на любого другого европейца, женщина в парандже должна была произвести впечатление. Что это вообще такое? На данной территории это был наголовный халат с прорезями для рук и ложными рукавами, сшитый из плотной ткани в мелкую черную и белую полоску (что сливалось в результате в единый серый фон). Лицо женщины дополнительно закрывалось при этом сеткой — «чавчан», — сплетенной из конского волоса. Так должна была выглядеть замужняя женщина, выходя за порог своего дома.

Как видим, вероисповедание одно (причем и те, и те — в основном сунниты, тут даже разницы течений в исламе нет), а бытовые традиции совершенно разные. Что Верещагин весьма эффектно и зафиксировал.

Ну, а в качестве бонуса вот еще несколько восточных образов. Вот вам узбек-мужчина. Стеганый ватный халат, чалма, длинное копье с пучком конских волос.

Горная кочевая дорога в предгорьях Алатау.

Сценка в Бухарском эмирате: два всадника, верхом на ослах, ссорятся. Всадники, на самом деле, лица духовного звания — муллу можно опознать по чалме, намотанной на тюбетейку. Специалисты отмечают также точное отображение автором ослиной упряжи (но уж в этом пусть специалисты и разбираются).

И центральная площадь Самарканда — тут и точное отображение архитектуры, и городская толпа, и даже вполне достоверное изображение собаки — явного предка современных восточных борзых.

Что до самой выставки — она огромна по размерам и наполнению, живет на Крымском валу и будет до середины июля. Подробнее о ней можно прочитать здесь.


Комментарии 6

Чтобы добавить комментарий, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться на сайте
Борис Вараксин 11.03.2018 | 08:0508:05

Творчество Верещагина потеряет всякий смысл, если принять во внимание, что все эти его картины представляют из себя не более, чем цветные фотографии. Ничего, кроме познавательного интереса, оно в себе не несёт. Наверно, такое искусство тоже нужно, но каких-то открытий здесь ожидать не приходится. Если кто-то хочет понять, что такое искусство, надо изучать творчество других художников: Ларионова, Гончаровой, Фалька, Лентулова, Малевича и др. из того же здания ГТГ на Крымском валу. Верещагина же можно спокойно посмотреть в иллюстрациях.

Татьяна Пелипейко 11.03.2018 | 14:1814:18

Это так, Борис, но репортажной фотографии (не говоря уж о цветной) в то время еще не было (требовалась долгая выдержка, что исключало моментальную съемку движущихся объектов).
В целом потому даже периодические издания могли пользоваться только рисунками (и тот же Верещагин издавал свои). И при армиях совершенно официально существовали художники (вспомним, что Айвазовский, к примеру, числился при морском штабе - а уж для моряков это издавна имело особую функцию: вроде художник в чужом порту пейзажик пишет, а заодно и укрепления береговой обороны фиксирует).
И образование у Верещагина было академическое.
Но добавлю одно "но": (если вы посмотрите по ссылке в тексте мой пост на "Эхе", то там я этого слегка коснулась) "Японская серия начала 1900-х годов (не военная). Там очень заметно, что манера японского искусства начинает оказывать на него воздействие. Так что могли быть и перемены.

Сергей Черкевич 11.03.2018 | 13:5213:52

От ориентальных картин Верещагина идут две дороги : одна в музей Востока, а другая - прямиком в искусство модерна. От "Киргиза с соколом" к восточной керамике и индийским миниатюрам в ГМИНВ. Новые формы в европейском искусстве потому и появились, что художники вдруг увидели африканскую маску, японскую гравюру и китайский фарфор.
Без китайской каллиграфии не было бы и Кандинского.

Татьяна Пелипейко 11.03.2018 | 14:2014:20

Вот.
И - я уже коснулась этого в ответе Борису - поздние верещагинские работы, в результате поездки в Японию, тоже начинают обретать другие формальные характеристики. (Но тут-то он у берегов той же Японии и погиб. А то неизвестно еще, куда бы стал двигаться.)

Реч-ка Лесная 11.03.2018 | 07:2207:22

Как видим, вероисповедание одно (причем и те, и те — в основном сунниты, тут даже разницы течений в исламе нет), а бытовые традиции совершенно разные.
----------------------
Татьяна, позволю себе не согласиться с Вами- по поводу одежды. Мусульманство киргизов и казахов глубоко синкретично (с тюркским язычеством). Они и сейчас к шаманам ходят. Кроме того, кочевой образ жизни исключает ношение паранджы). "Томиться, как наложницам в гареме"(Высоцк.) им просто некогда и невозможно.Надо доить скот, делать сыр, скоблить шкуры. варить мясо, шить одежду, и лишь потом, как та проводница в неприличном анекдоте- не забывать о продолжении рода.

Татьяна Пелипейко 11.03.2018 | 14:1214:12

Конечно, РЛ, я, в общем, ту же гипотезу и высказала. И верхом в тот длинном балахоне тоже не поедешь. :)
Что до язычества - оно, в общем, все равно накладывается (скорее, подкладывается :) на любую монотеистическую религию. И в христианстве, в большинстве его изводов, это тоже так.