Год желтой собаки

Хоть мы и отпраздновали уже год Желтой собаки в нашу привычную новогоднюю ночь, по китайскому календарю этот год, на самом деле, наступит только 16 февраля.

Музей Востока устроил по этому поводу симпатичную выставку — камерную, но информационно насыщенную, — посвященную собачьей теме на Востоке (естественно, где же еще).

О самом китайском гороскопе, между тем, нам сообщают следующее. Стихия Желтой собаки — земля. Пора года — конец лета. Время суток — с семи до девяти часов вечера, то есть так называемая «одиннадцатая стража». Вообще собака входит в так называемый «треугольник защитников» (собака, лошадь и тигр). Год, проходящий под покровительством собаки, сулит мир, стабильность и процветание (хотя стабильность, как мы знаем, бывает всякая).

Приведенный древнекитайский гороскоп вовсе не обязательно был характерен для прочих восточных народов. Однако сама собачья символика все же имела несомненные схожие черты.

К наиболее древним пластам символики собаки относится представление о ней как о первопредке либо спутнике первопредка. Так, народы группы мяо-яо в Южном Китае и северном Индокитае возводят свою родословную к мифическому пятицветному псу Паньху.

Согласно легенде, упомянутый пес, во время войны с сильным противником, принес китайскому императору голову вражеского вождя (отгрыз, что ли?). За это пес был награжден — в жены ему была отдана китайская принцесса. С которой он, собственно, и поселился в южных пределах империи (то есть как раз месте жительства упомянутых народов). В дальнейшем пса стали почитать как духа-охранителя.

Собаки присутствуют, кроме того, в погребальных ритуалах. Тут можно, конечно, вспомнить еще Египет — собаки сопровождают бога царства мертвых Анубиса, да и сам он изображается с головой шакала или дикой собаки. У многих прочих народов считается, что собаки способны отогнать от умершего злобных демонов, стремящихся утащить его душу в преисподнюю. И самый яркий экспонат выставки — китайская терракотовая скульптура III века до н. э. — обнаружена как раз в погребальном комплексе эпохи Хань, то есть как вероятный охранник.

Обратимся к Индии. Здесь прародительницей всех собак считается охотничья собака Сарама, которая сопровождает бога-громовержца Индру. Она же помогает заблудившимся во мраке и в пути. А два ее сына охраняют вход в царство смерти Ямалоку (тут мы опять возвращаемся к функции, уже отмеченной у других народов). Черная собака — одно из воплощений Шивы-Бхайравы, карающего грешников. Отсюда, возможно, у индуистов возник ритуал кормления собак, дабы задобрить Шиву (собаки, безусловно, одобряют J).

В буддийской традиции собака — это также защитник, наравне с таким зверем, как лев. Но львы, в отличие от Индии, водились не везде, и потому в скульптурной традиции возникает нечто среднее — «собаколев» или «львиная собака». Вот это — Китай, XVII век.

У буддийских сооружений сложилась традиция устанавливать парные изваяния таких животных. А вот и милейший «собаколев» из Вьетнама.

[

В Китае же это образ стал настолько популярен, что привел даже к выведению живых собачек со схожей внешностью (ши-тцу и пекинес). Можно вспомнить и тибетскую породу лхаса апсо.

«Львиную собаку» среди прочих благожелательных символов можно обнаружить на китайских ксилографиях.

Китайский символизм собаки был во многом воспринят жителями Японии. Ее изображение ставилось не только перед входом в буддийские или синтоистские святилища, но и могло выступать оберегом частного дома — от злых духов и даже краж (в последнем случае, конечно, живая собака была бы рациональней).

Отдельная для Японии история — это изображение собак, в особенности щенков, в миниатюрной скульптуре нэцкэ.

Еще одна традиционная японская уже даже не скульптура, а деревянная игрушка — собака бойцовой породы тоса ину. Ее фигурку обвязывают веревкой, которая символизирует чемпионский пояс борца сумо.

Что касается Сибири и крайнего Севера России, то там музейщики специальных религиозных или квазирелигиозных традиций, связанных с образом пса, не нашли. Однако в быту там собака играет важнейшую роль — и без изображения собачьей упряжки обходится редкое произведение северных косторезов.

Осталось вспомнить о территориях, относящихся с сфере распространения ислама. Принято считать, что там собак воспринимают как нечистое животное. Есть даже разъясняющая это версия — якобы некий пес в свое время некстати тяпнул пророка Мухаммеда (что, впрочем, не обнаруживается в канонических исламских текстах).

Однако особый статус в искусстве исламского мира имеют все-таки охотничьи псы. На миниатюрах в сценах охоты ближневосточных правителей обычно изображали бегущих борзых, загоняющих дичь (здесь — миниатюра из рукописи «Бабур-наме», XVI век).

Что, впрочем, наличествует и в более близком к нам искусстве региона.

И даже в декоративно-прикладном искусстве, как этот кавказский ковер рубежа XIX-XX веков, где чередуются изображения собак и коней.

Вот такие собачьи истории.