Следователь Н. Соколов: за три дня до гибели. Париж, 1924.

Для разнообразия жанров предлагаю вашему вниманию несколько эпизодов из моего киносценария «Анна-Анастасия» (исторический триллер, другое название «Особая папка Кремля»).

Логлайн фильма (сериала):

Наши молодые современники оказываются втянуты в борьбу спец. служб России и Англии вокруг царских вкладов в английском банке. По ходу сюжета им приходится расследовать историю предполагаемого спасения младшей царской дочери Анастасии.

Все исторические линии сценария основаны на реальных фактах, или написаны по мотивам реальных событий. Предлагаемые здесь эпизоды являются как бы прологом фильма. В 1924 году следователь Николай Соколов во Франции закончил подготовку к печати своей книги об убийстве царской семьи, и искал издателя, которому мог бы доверять. Он не чувствует себя в безопасности в Европе, и Генри Форд приглашает его в США. Перед отъездом Соколов встречается с помощником главы РОВС А. П. Кутеповым.

Некоторые пояснения к сценарию даны в конце публикуемого текста (см. «Примечания автора сценария» в конце поста).

ПЕРВАЯ СЕРИЯ.

1924 год, Париж. Встреча генерала Кутепова и следователя Соколова.

1924 год, 20 ноября. Париж, улица Руссле, 26. Квартира генерала А. П. Кутепова .

Действующие лица:

Александр Павлович Кутепов (42-х лет) — генерал от инфантерии, помощник великого князя Николая Николаевича (и будущий лидер Белой эмиграции, глава РОВС);

Николай Алексеевич Соколов (42-х лет, ровесник Кутепова) - следователь по особо важным делам, расследовавший по распоряжению А. В. Колчака с февраля 1919 года дело об убийстве царской семьи;

также прохожие на улице Руссле, среди них — ничем не выделяющийся агент НКВД.

Париж, улица Руссле, 26. Фото 1930-х гг.

Соколов идёт по улице Руссле. Среди прохожих, на некотором удалении следует агент НКВД. Не доходя до дома 26, Соколов останавливается, как будто рассматривает витрину. Агент среди прочих прохожих проходит мимо него, но останавливается у витрины магазина за домом 26. Соколов доходит до парадной дома 26, осматривается по сторонам. Агент смешивается с прохожими на улице, уходит. Соколов входит в подъезд — вероятно, он не заметил слежки.

Кабинет Кутепова. Он смотрит из-за шторы на улицу. Раздаётся звонок в дверь.

ДЕНЩИК (из коридора):

Сами откроете, Александр Павлович? Как всегда сами?

КУТЕПОВ (выходит в коридор):

Ты же знаешь, Фёдор. Я всегда сам открываю… Приготовь чаю, через полчасика подашь.

Улица Руссле. Агент НКВД сворачивает с неё, за углом его ждёт связной.

Агент НКВД (на французском):

Передайте Мишелю, он пошёл к генералу.

Связной кивает, они расходятся.

Кабинет Кутепова. Он и Соколов продолжают начатый ранее разговор..

КУТЕПОВ:

Да, Николай Алексеевич… Ваши проблемы с публикацией книги я понял… Что касается Вашего, как Вы выразились, благодетеля, молодого князя Николая Орлова, то, думаю, зря Вы ему так безгранично доверяете. Боюсь, что за ним стоят силы, которые тоже не хотят публикации всей правды… Сейчас доказательств этого у меня нет, но я проверю это.

Денщик приносит чай. Соколов благодарит денщика, тот уходит.

КУТЕПОВ (продолжает):

Его отец, князь Владимир Орлов, бывший начальник военно-походной Его Императорского Величества канцелярии, был отстранён Государем от должности и от двора ещё в 1915 году — за распространение грязных сплетен об императрице…

СОКОЛОВ (ставит чашку с чаем на стол):

Я слышал об этом, об отстранении от должности. Но не знал за что.

КУТЕПОВ (ставит и свою чашку на стол):

Это ещё не всё. Владимир Николаевич, сколько я знаю, входил позже в «Военную ложу» Гучкова, в круг генералов-заговорщиков, вынудивших Государя отречься от престола в марте 1917-го… Я проверю всё это, и узнаю больше об окружении молодого князя Николая Владимировича в ближайшее время.

СОКОЛОВ:

Но молодой князь искренен, я это вижу. Я его спрашивал об участии отца в заговоре генералов против Государя. Он искренне ответил, что отец сожалеет об этом, раскаивается в том роковом деле. Но, конечно, буду признателен Вам, если Вы узнаете больше о его окружении.

Кутепов достаёт из ящика своего письменного стола немецкую газету, кладёт её перед Соколовым:

КУТЕПОВ:

Хорошо. Теперь о другом. Вы, наверное читали о новой самозванке на роль спасшейся младшей Великой княгини, Анастасии Николаевны — об этой Анне Чайковской…

СОКОЛОВ (рассматривая фотографию Анны Чайковской в газете):

Да, читал. Странная самозванка…

КУТЕПОВ (встаёт из-за стола, ходит по кабинету):

Ну, все они, сколько их было, самозванок, — странные. Но эта — действительно, особенно странная: кусает тех, кто мог бы ей помочь. Недавно Великого князя Кирилла Владимировича обвинила в предательстве в марте 17-го, а ранее испортила отношения с братом Александры Фёдоровны, с принцем Эрни Гессенским - заявила публично, что он нелегально приезжал в Царское Село к ним в начале 1916 года… Якобы она видела его тогда в Александровском дворце…

На экране во время этого разговора (о дяде Эрни) — чёрно-белые кадры: Александровский дворец в феврале, зима, вечер. По ярко освещённому коридору идёт мужчина в русской шубе и большой меховой шапке (Эрнст Гессенский). Его сопровождает флигель-адъютант царя. Не доходя до царского кабинета, он указывает на него, и поворачивает обратно, заходит в другой кабинет. Перед входом в кабинет царя мужчина снимает шапку. В это время с другой стороны коридора, из-за угла, смеясь, куда-то бежит 13-летняя Анастасия (полноватая нескладная озорная девчонка с чёлкой на лбу). Бросает беглый взгляд на мужчину, хочет поздороваться и сделать книксен — но мужчина быстро заходит в кабинет царя. Анастасия пожимает плечами, прыскает в кулачок, бежит дальше.

СОКОЛОВ:

Да уж… Если и приезжал, и просил о сепаратном мире, и ему было отказано, то всё это было и остаётся большим секретом. И может полностью дискредитировать принца Гессенского в глазах немецкой аристократии и армии… Так что заявлять об этом публично — это точно значит сделать «дядю Эрни» своим вечным врагом — он уже и объявил её самозванкой. Неужели она этого не понимает?

КУТЕПОВ (снова садясь за стол, и прихлёбывая чай):

Вероятно, не понимает. А хитрая самозванка, буде она поставила бы целью добиться признания, вела бы себя по другому… (Обращаясь к денщику Фёдору, громко): Федя, принеси нам, любезный, ещё чайку.

СОКОЛОВ:

Да, пожалуй.

КУТЕПОВ:

Вопрос мой к Вам, Николай Алексеевич, вот каков: эта Анна Чайковская заявила, что её спас солдат охраны Дома Ипатьева, некий Александр Чайковский. Вопрос: могло ли такое случиться в ту ночь… и был ли среди солдат охраны некий Александр Чайковский?

(Примечание автора сценария: последующий диалог Соколова и Кутепова сопровождается чёрно-белыми \под немую хронику\ кадрами реконструкции событий во дворе Дома Ипатьева ночью 17 июля 1918 года — см. рассказ Николая Царёва из второй серии)

СОКОЛОВ:

Могло… У меня сложилось твёрдое убеждение, что расстрел и вывоз трупов прошли не так, как было задумано Яковом Юровским… Там был какой-то хаос, резня… Показания свидетелей противоречивы… Некоторым убийцам дурно стало во время резни, в густом пороховом дыму… Подвал-то маленький, а там более десяти человек было — 11 жертв и 12 этих нелюдей… Грузовик стоял во дворе… Когда тела жертв погрузили в грузовик, а все пошли смывать кровь в подвале, коменданту Юровскому стало дурно, и он на час или два ушёл в свой кабинет, и лежал там с холодным компрессом на голове. Это следует из показаний свидетелей.

(На экране во время ответов Соколова — чёрно-белые кадры реконструкции описываемых событий — кроме кровавых сцен в подвале)

КУТЕПОВ:

А кто же остался за Юровского?

СОКОЛОВ:

Формально — его помощник, Никулин, но фактически Пётр Ермаков — из бывших каторжников.. Он добивал стонущих штыком своей винтовки. Знаете за что он на царской каторге был? — за то, что в 1910-м городового убил… а затем голову ему пилой отпилил… Ну, а в тот вечер, ещё 16 июля, по показаниям свидетелей, он сильно пьян был. Но он был главной опорой Юровского в ту ночь, и командовал убийцами и охраной во время отсутствия Юровского. Командовал и в Коптяковском лесу, пока Юровский позже туда не подъехал. … Но, это всё так, если свидетели не врали по предварительному сговору. Вы знаете, что есть и другая версия — что императрицу и дочерей в ту ночь увезли в Пермь. Но и в этом случае, вероятно, Анастасия была спасена в ту ночь.

КУТЕПОВ:

Николай Алексеевич, а что же этот… Александр Чайковский, был такой в охране? Были ли там вообще сочувствовавшие жертвам?

СОКОЛОВ:

В основном в охране, особенно внутренней, дрянь всякая была… распропагандированные отбросы общества… Но сочувствовавшие всё же были — среди солдат внешней охраны. Там простые парни были, вчерашние крестьяне мобилизованные, или молодые рабочие, из местных, тоже вчерашние крестьяне. Проблема с кадрами у Юровского была — ведь всех подчистую мобилизовали в те дни на фронт, против наших.

КУТЕПОВ:

Ну, а Чайковский — был такой?

СОКОЛОВ:

Среди тех, кого я допрашивал, никто о нём не говорил. Однако, мне не удалось установить полный состав внешней охраны: там текучка большая была, и несколько солдат были переведены в охрану из красных полков в мае-июне — их следы мне найти не удалось, и из допрошенных мной никто их толком не знал. Так что вопрос об Александре Чайковском остаётся открытым…

КУТЕПОВ:

Думаете выдумала Анна Чайковская свою историю?

Соколов задумывается. Вспоминает свою встречу с Колчаком в декабре 1919 года.

1919 год, декабрь. Ставка Колчака в Сибири, Иркутск.

Действующие лица:

Александр Васильевич Колчак (45 лет) — Верховный правитель России;

Николай Алексеевич Соколов (37 лет) - следователь по особо важным делам, расследовавший по распоряжению А. В. Колчака с февраля 1919 года дело об убийстве царской семьи;

Дежурный офицер, штабисты Колчака.

На экране — Соколов подходит к штабу Колчака, входит в дверь, просит дежурного офицера доложить о нём.

В кабинет Колчака входит дежурный офицер, докладывает: «Следователь Соколов»

КОЛЧАК:

Пригласите.

Входит Соколов, здоровается.

КОЛЧАК:

День добрый, Николай Алексеевич. Надеюсь, отдохнули с дороги. (Соколов благодарит) Разговор у нас будет сугубо конфиденциальный, знать о нём никто не должен. Подчёркиваю: абсолютно никто не должен.

СОКОЛОВ:

Понятно, Александр Васильевич.

КОЛЧАК:

По делу об убийстве Царской семьи. Речь пойдёт о той части выводов следствия, в которой говорится о невозможности установить точно, все ли члены семьи Государя были убиты.

СОКОЛОВ:

Да, это невозможно установить. Найдена только малая часть останков… Собственно, не костные останки даже, а некие жировые массы, оставшиеся после сожжения одного или двух тел, судя по объёму этих масс. Да и допрошенные мной свидетели путаются в показаниях… Кто-то мог быть спасён — есть у меня такое подозрение, такая надежда…

КОЛЧАК:

Так вот, Николай Алексеевич, теперь прошу Вашего особого внимания… Недавно я получил сообщение с западной границы совдепии, сообщение от человека, которому я абсолютно доверяю — сообщение о том, что одна их дочерей Государя успешно бежала и перешла границу…

СОКОЛОВ:

Кто? Анастасия? Кто был спасён?

КОЛЧАК:

Поскольку дочь Государя ещё не находится в полной безопасности — приграничные страны наводнены агентами ЧК, постольку я пока не имею права назвать имя и рассказать другие подробности. Никому. Даже и Вам, дорогой Николай Алексеевич.

СОКОЛОВ:

Понимаю.

КОЛЧАК:

Хорошо. Так вот, Николай Алексеевич. Если результаты следствия будут опубликованы в том виде, каковы они сейчас — с выводами о возможном спасении или бегстве некоторых членов августейшей фамилии, то большевики утроят усилия по розыску спасённого лица (они-то знают, кто спасён) — в том числе и за границей.

СОКОЛОВ:

Понимаю.

КОЛЧАК:

Хорошо. Поэтому, Николай Алексеевич, официальные выводы следствия для публикации должны быть таковы: ВСЕ члены семьи убиты, ВСЕ трупы расчленены и сожжены… Понимаете? Пусть думают, что мы ничего не знаем о спасённой…

СОКОЛОВ:

Понимаю, Александр Васильевич… Опубликуем так, как надо. Буду жить надеждой на скорую и полную нашу победу… А потом и скажем правду. Так ведь?

КОЛЧАК:

Так, Николай Алексеевич. Точно так… Теперь — свободны. Благодарю Вас за Вашу работу, за тщательное расследование. Мы вернемся к этому разговору, когда победим этих красных бесов.

Соколов покидает кабинет Колчака. Колчак вздыхает, достаёт из сейфа письмо. На конверте обратный адрес: «Бухарест, София Фёдоровна Колчак, 20 ноября 1919 года». Колчак открывает конверт, перечитывает строки письма (голос за кадром — женский голос — озвучивает письмо):

«Дорогой Александр, милый мой!

Это письмо передаст тебе есаул Кнышев, он сегодня же выезжает из Бухареста и, мы надеемся, доберётся до Омска в середине или к концу декабря, к Рождеству Христову. Мы добрались до Бухареста не без приключений, но в общем благополучно. Но обо мне и нашем сыне — чуть ниже, а сейчас о том, что очень важно для нас всех, для любимой России.

Вчера я получила точные сведения с восточной границы Румынии, а также и из уже захваченного большевиками Каменец-Подольска: Великая княгиня Анастасия Николаевна спасена, и в сопровождении верного человека успешно бежала из Каменец-Подольска в Румынию. Подробности пока не знаю, но эти сведения точные — можешь не сомневаться. Бедная девочка! Бедная Княжна! Что пришлось ей пережить! Она, как я поняла, вся была изранена, но выжила. Спас её какой-то поручик — то ли Чайковский, то ли Гайковский — он и доставил её через всю Россию в Каменец-Подольск. Больше пока ничего не знаю, кроме слухов. По слухам, бедняжка венчалась в Каменец-Подольске с этим поручиком Чайковским, со своим спасителем. Затем вроде бы его насильно мобилизовали в армию Петлюры, накануне наступления большевиков. Границу с ней перешёл его брат. Но это слухи. А вот её спасение и побег — точные сведения.

Теперь о нас…»

Колчак убирает письмо в сейф. Вызывает дежурного офицера.

(Примечание автора сценария:

Во время чтения Колчаком письма на экране чёрно-белые кадры бегства Анны-Анастасии из Каменец-Подольска через румынскую границу — кадры из третьей серии фильма — см. страницы.115−116)

1924 год, Париж. Встреча генерала Кутепова и следователя Соколова. Продолжение.

1924 год, 20 ноября. Париж, улица Руссле, 26. Квартира генерала А. П. Кутепова .

Продолжение разговора генерала А. П. Кутепова со следователем Н. А. Соколовым.

КУТЕПОВ:

Николай Алексеевич, ау (улыбается)… Что-то Вы задумались надолго. Так что, по Вашему мнению, выдумала Анна Чайковская свою историю?

СОКОЛОВ:

Нет, Александр Павлович, я думаю, что не выдумала. Но насчёт Чайковского — доказательств нет … Теперь у меня к Вам вопрос: помните, я месяц назад передал Вам загадочный текст с оборота образа Спаса Нерукотворного, — иконы малого размера, найденной нами среди прочего во дворе Дома Ипатьева? Как будто шифр некий, на английском? А почерк — Александры Фёдоровны, императрицы…

КУТЕПОВ:

Да, конечно помню. Я и сам собирался сейчас Вам об этом сказать. Шифр несложный оказался. Текст такой: «Зелёный Дракон, Вы были абсолютно правы«…Ну, Александра Фёдоровна мистикой увлекалась, как известно. Это что-то связанное с предсказаниями, вероятно…

СОКОЛОВ:

«Зелёный дракон»?.. Кто это? Кого она имела в виду?

КУТЕПОВ:

Вероятно, кого-то из буддистов. Быть может, из окружения Бадмаева. «Зелёный дракон» — это, насколько я знаю, буддистская мистическая организация, типа тайного ордена.

СОКОЛОВ:

Интересно, что же этот «дракон» ей предсказал?.. Впрочем, это не так уж и важно теперь…

КУТЕПОВ:

Ну, уж если о предсказаниях, то гораздо интереснее было бы знать о предсказаниях Авеля и Серафима Саровского, которые хранились у Государя нашего. Я когда-то слышал об этом от людей, близких к Государю… Он хотя и вовсе не был мистиком, но предсказания эти хранил у себя…

СОКОЛОВ:

Теперь о моём отъезде из Франции, из Европы. Недавно я получил ещё одно письмо от Генри Форда из Амнрики — так вот, он опять предсказывает мне, что если я останусь в Европе, наводненной агентами ЧК, то скоро меня убьют они… Приглашает меня переехать к нему, в Соединённые американские штаты. Вот не знаю, что и делать. Возможно, он прав. Я за собою слежку недавно заметил.

КУТЕПОВ:

За нами за всеми тут агенты НКВД следят. Но насчёт Генри Форда — это серьёзное предложение, и личность он — серьёзная… Советую Вам обдумать его предложение… И поскорее…

Конец 1-го эпизода 1-й серии.

Примечание автора сценария:

1. Почему я полагаю, что Соколов перед своим предполагавшимся отъездом в США встретился с Кутеповым? — Ну, с кем-то из руководства РОВС он наверняка встречался. Вряд ли с тогдашним главой РОВС в. к. Николаем Николаевичем (он как раз в ноябре 1924 возглавил РОВС) — его негативная роль в отречении царя была известна (а Соколов был монархистом). А вот помощник Николая Николаевича, Кутепов, также был твёрдым монархистом. Напомню, что во время Февральской революции полковник Кутепов, находившийся в краткосрочном отпуске в Петрограде, оказался единственным старшим офицером, который пытался организовать действенное сопротивление восставшим (см. Википедию, статья о Кутепове). Кроме того, известно, что Соколов ранее обращался к Кутепову с просьбой о расшифровке текста на иконке, принадлежавшей царице (см. п.5).

2. Н. А. Соколов умер при загадочных обстоятельствах (якобы от сердечного приступа) 23 ноября 1924 года в местечке Сальбри (Франция), через несколько дней после предполагаемой мной встречи с Кутеповым.

3. Из Википедии (статья «Николай Алексеевич Соколов»):

«Книга «Убийство Царской Семьи. Из записок судебного следователя Н. А. Соколова» была опубликована уже после смерти Соколова в 1925 году и, по мнению некоторых, имеет признаки редактирования посторонними лицами. В силу этого полное авторство Соколова ставится под сомнение »

4. Относительно спасителя Анастасии. Имя А. Чайковский было найдено в дополнительных списках охраны Дома Ипатьева в одном из военных архивов в Москве (РГВА) только десять лет назад екатеринбургским исследователем В. Момотом («Ночь без рассвета», 2008). Таким образом, слова Анны Чайковской (Андерсон) подтвердились только через 24 года после её кончины (она умерла в 1984 году). Сведения о письме из Бухареста, полученном А. Колчаком в декабре 1919 года (о появлении Анастасии Николаевны в Бухаресте) также приведены в одной из статей В. Момота («Анна-Анастасия», 2008)

Конечно, можно спорить о Чайковском и далее — был ли он простым красноармейцем, или поручиком Белой армии, засланным в охрану Дома Ипатьева Колчаком, звали ли его в Красной армии Александр или Антон (как в архиве РГВА) - но В. Момот уверенно считает его тем самым Чайковским, спасителем Анастасии. Таким образом, рассказ Анны Андерсон о своем спасении нашел своё подтверждение в архиве РГВА (по данным В. Момот: Ф. 3576. Оп. 1. Д. 46. Л. 60 об.; РГВА Ф. 3576. Оп.1. Д. 44. Л. 20 об.).

Ссылки на указанные статьи В. Момота есть также в книге «Кто Вы, госпожа Чайковская?» Г. Н. Шумкина (под редакцией академика РАН В. В. Алексеева, 2014) — эту книгу я считаю наиболее авторитетной по данной теме в России.

5. В перечне вещей, найденных после гибели Царской семьи, под номерами 142 и 143 числится «образ Спаса Нерукотворного, малого размера; на оборотной стороне надпись по-английски, в которой, однако, представилась возможность разобрать лишь несколько слов, не передающих общего смысла, и дата: 10 мая 1909 года». Позднее эта икона попала в руки А. П. Кутепова, и надпись была расшифрована. Рукою царицы там было начертано нечто такое, смысл чего действительно сразу и не поймешь: «Зеленый Дракон. Вы были абсолютно правы». Известно также, что после убийства Царской семьи в подвале Ипатьевского дома охранники в поисках драгоценностей нашли пришитыми на корсете императрицы двух маленьких изумрудных драконов, подаренных ей Распутиным много лет назад.

О каком «Зеленом Драконе» писала императрица — до сих пор неизвестно. Возможно, речь идет о пророчествах, переданных царской семье через врача и целителя П. А. Бадмаева (предположительно — члена ордена «Зелёного дракона»), но так ли это на самом деле — остается тайной. В сценарии эта тема (предсказания и брелок в виде изумрудного дракона) вписаны в одну из сюжетных линий.