Пушкин!

Приближается день… С чем нас и поздравляю! И вот, смотрите. Из словаря имён и именин. Александра: «Надёжная защитница людей. Бойкая, беспокойная, неутомимая. Всегда рядом со страждущими. В семье и обществе столь активна, что на нежность не всегда хватает сил».

Вспомнили недавнюю (она пока ещё в ленте на первой странице) мою героиню? Удивительно, насколько у неё всё с именем совпадает. И с матерью не нежничала — вся её активность на толстовство уходила и свою семью не создала. — «Наверное, так и останусь бобылкой», — напишет она с войны старшей сестре в ответ на её предположения на Сашины возможные (фронтовые) романы. Так и осталась. До 95 лет…

Александр: «Верный защитник людей». И больше никаких характеристик. А для Пушкина достаточно. Верный защитник людей. Берёшь его книжку, открываешь на любой странице и — как шторкой — защищаешься от всяких там индексаций, реноваций, коррупций, шествий и фальсификаций…

Наталья: «Родная. Женственная и мягкая. Лиричная и застенчивая». Вот такая:

Чистейшей прелести чистейший образец. Он должен был на ней жениться, потому что всю жизнь был бы без неё несчастлив. А ещё и потому что — Все неприятности по службе / С тобой, мой друг, я забывал.

С такими строками поэт (не Пушкин, другой) обращается к своей возлюбленной в какой-то элегии. Я нашла про эти строчки заметочку в «Записной книжке» П. А. Вяземского и припасла находку к светлому дню. Вяземский пишет — «Пушкин, отыскавши эту элегию, говорил, что изо всей русской поэзии эти два стиха самые чисто русские и самые глубоко и верно прочувствованные»…

И его избранница - родная и застенчивая — чувствовала себя с ним легко и свободно. — Читайте, читайте, я не слушаю. Однажды поэт Баратынский пришёл в гости к Пушкину со своими новыми стихами. И спросил Наталью Николаевну (она занималась каким-то рукоделием) — не помешает ли он ей, если в её присутствии прочтёт Пушкину стихи. Наталья Николаевна любезно ответила: — Читайте, пожалуйста! Я не слушаю.

Цветаева с Ахматовой терпеть её не могли, ну прямо пустым местом её считали, полные наши…

Ведь потом она вышла замуж за другого! Да, вышла, ещё троих родила. И в одном из писем писала — «Никогда не могла понять, как могут надоедать шум и шалости детей… Положительно, моё призвание — быть директрисой детского приюта». (Гм-гм, Софья Андреевна с её кучей детей тоже была попечительницей нескольких детских приютов, всю дорогу организовывала сбор средств для них. И про неё тоже говорили — не такая жена нужна была гению).

Ладно. Все знают, что я Natali-стка. Мне только её самый растиражированный портрет не нравится (где одно ухо сантиметра на 3 выше другого, хотя наклон очаровательной головки почти не заметен). Это единственный портрет, который при жизни Пушкина написан, Пушкин сам его заказал Брюллову (брату). Портрет парадный, бога-а-а-тый, сверкание в ушах, во лбу… Но, на мой взгляд, на этом портрете постная Наталья Николаевна совершенно от нас закрыта — без божества, без вдохновенья…

Пушкин сейчас в гробу перевернётся, потому что этот портрет у меня ассоциируется, сама не знаю, почему, но — вот с этим (с поправкой на век, их нравы и косметическую промышленность):

(Мерилин, говорят, тоже была не такой, как её тиражировали, Достоевского читала…)

Ну что, осталось погадать на Пушкине (это каждый может сделать, даже должен — ко дню его рождения, Пушкин-то в доме у всех есть). Беру «золотой том», открываю (честно-честно) наугад, стр. 242−243, ага, «Борис Годунов», сцена накануне выступления Самозванца на Москву, ну, строку сама выберу, вот… Поэт подаёт Самозванцу бумагу с латинскими стихами… так, так… Есть! Musa gloriam coronat, gloriaque musam — Муза венчает славу, а слава — музу.

Читайте Пушкина, любите Пушкина, хоть так же фанатично, как Фаина Раневская, которой он сам являлся и бранился — Как ты мне, старая дура, надоела со своей любовью, — хоть поменьше…

И да, чтоб — все неприятности по службе — было с кем забывать.

Иллюстрации — из своб. источников