«Лев Николаевич! Память о твоём добре не умрёт среди нас осиротевших крестьян Ясной Поляны» — так было написано на белом полотне, которое держали два яснополянских старичка, пришедших на станцию Засека встречать из Астапово гроб с Толстым. Осиротевшим крестьянам можно, конечно, посочувствовать: рубить и воровать графский лес и при графе-то было боязно: больно уж лютовал охранник-черкес, нанятый Софьей Андреевной. Правда, граф всегда вступался, а если сам в лесу заставал, так даже и помогал вязанку накладывать и к дому провожал, а теперь…
Но больше всех ощутила своё сиротство младшая дочь Саша. Когда был жив отец, всё её время безоговорочно посвящалось ему. Когда его не стало — «осталась зияющая пустота, пустота, заполнить которую я не умела», — напишет она потом. Продолжаю сагу о Толстой Александре Львовне, вот тут ещё http://diletant.media/blogs/62458/34851163/
Так что начавшаяся война оказалась в какой-то степени благом для Александры Львовны: она спасла её от депрессии. Разумеется, она не сидела без дела, она всё время что-то делала, но это всё было не то, не то… Сначала Саша, как единственная наследница, судилась (с подачи Черткова) с матерью по поводу прав Софьи Андреевны на рукописи, отданные С. А. задолго до смерти Льва Николаевича на хранение в Румянцевский музей. Процесс был долгим и крайне неприглядным для обеих сторон. А тут ещё братья надумали продать американским предпринимателям за полтора миллиона долларов яснополянские земли.
Словом, заскучавшие было газеты оживились: непротивленец злу лежал под аккуратным холмиком без креста, а злые скандалы в его семействе не утихали. Старшая дочь Татьяна Львовна писала матери из Рима по поводу суда с Сашей, призывая мать «во имя памяти мужа, не выносившего борьбы и ненависти» отдать на ответственность младшей сестры сохранность рукописей, тем самым удерживая дочь от недостойной и позорной борьбы с родной матерью.
Тяжба закончилась в пользу Софьи Андреевны: нашлись свидетели дарения ей рукописей Толстым. Очень скоро и пристыженные братья отказались от американской затеи: Александра Львовна издала посмертный отцовский сборник и выкупила у братьев их долю в яснополянском имении. Потом выполнила волю отца: передала часть земель крестьянам (в аренду на 49 лет), потом устраивала сельскохозяйственные кооперативы, для которых покупала племенных коров. Софья Андреевна тем временем получила от щедрого батюшки-царя баснословную пенсию в 10000 рублей (тут все дружно смотрим в сторону златокудрого Самсона_с_лёвой и с их постом http://diletant.media/blogs/61915/34027803/)
Таким образом всё, что смешалось в доме Толстых, постепенно устаканилось и 18 июня 1914 года тихо, по-семейному, с пирогами и горячим шоколадом отметили Сашино 30-летие. А 20 июля из «Орловского вестника» яснополянцы узнали, что Германия объявила войну России…
Государь вышел на балкон
Прежде Александра Львовна мало интересовалась политикой, в газетах отслеживала только то, что связано было с именем отца. Теперь она каждый день ждала на крыльце приезда почтальона со станции. Особенно интересны были газеты петербургские: Петербург бурлил; манифесты, митинги, молебен о ниспослании победы; студенты, рабочие, чиновники, мещане — все гневно осуждали германских вождей и — со всей силой патриотизма — поддерживали вождей наших.
На следующий день после объявления войны, в Николаевском зале Зимнего дворца выступил царь с короткой яркой речью, пока-де хоть один неприятельский воин останется на земле нашей, мир заключён не будет! Затем Николай II (в парадной форме полковника при всех регалиях) и Александра Фёдоровна в белоснежном наряде вышли на балкон, задрапированный красным плюшем, под которым плескалось людское море — тысячи и тысячи собравшихся.
Царь вышел и — толпа пала пред ним на колени. Морис Палеолог потом запишет, как толпа стихийно запела «Боже, царя храни!» и что в тот момент для этих тысяч коленопреклоненных «царь действительно был самодержцем: военным, политическим и религиозным правителем своего народа».
(Отступление. Вспомнила про двух царей, со слов Суворина — Льва Толстого и Николая II… Когда гроб Толстого опускали в могилу, все присутствующие запели «Вечную память» и встали на колени, и эта волна передалась далеко за пределы усадьбы. И даже всю дорогу маячившие в отдалении полицейские не посмели ослушаться, когда вдруг в наступившей тишине прозвучал чей-то властный голос — на колени, полиция!)
Вряд ли в той преклоненной толпе перед Николаем II были истые толстовцы, которые продолжали смотреть на войну как на абстрактное понятие, а не как на зло и насилие, пришедшее к ним в дом, которое — вот оно — на твоём пороге, твоим близким угрожает, тут уж не до проповедей «вегетарианства с его заповедью не убий».
Александра Львовна очень скоро после смерти отца начала тяготиться (упали пелены с глаз) и Чертковым («он порицания не терпит, хотя сам всех порицает») и толстовцами — с их напускным самопожертвованием и кондовостью. Ей не нравилось, что такие люди провозглашали себя последователями её отца! «Эти грязные, пахнущие грязным бельём люди с мрачными лицами, убивающими в себе всякую радость жизни, были мне противны. В этих людях, за некоторыми исключениями, не было любви и была большая доля рисовки и самолюбования».
Любопытно, что Чертков был идеологом и вдохновителем пацифистского воззвания толстовцев «Опомнитесь, братья!», написанного Валентином Булгаковым, последним секретарём Толстого. Но сам Чертков воззвания не подписал. Объяснил это тем, что вообще коллективных писем не подписывает, жизненное кредо у него такое. (Интересно, а если бы Толстой подписал? Ну, был бы жив…). Булгакова потом за это письмо в тюрьму забрали, и Душана Маковицкого, врача, до последней минуты с Толстым бывшего, глаза ему закрывшего. А Черткова (спасибо, кредо!) в тюрьму не забрали. А под призыв он и так не проходил — по возрасту…
Александра Львовна помнила, конечно, что говорил ей отец про войну. «Война — это тяжкий грех перед личностью и человечеством в целом», но в стороне от общей беды не захотела остаться, сидеть дома считала безнравственным, её энергия требовала выхода. И уже через неделю после объявления войны уехала в Москву на 3-недельные курсы сестёр милосердия, чтобы сразу после этого — на фронт с санитарным поездом. В конце июля 1914 года Софья Андреевна запишет в дневнике «Была дочь Саша. Она уезжает сестрой милосердия. Мы трогательно простились. Всё ужасно!»
Продолжу.
Фото из своб. источников Интернета
Продолжение слегка задержится: отлучусь на неделю - полторы; и кнопочки на клавиатуре отдохнут :)
Алле на 18.27.
Всё же посмотрю "Таинственную страсть". Надеюсь потом поделюсь впечатлениями. Может они совпадут с вашими. И ещё деталь такая из вашего поста. "Царь вышел и- толпа пала пред ним на колени". Я подумал что это средневековье какое-то, массовый психоз. Ёлки-палки, не смог избежать войны, чем вверг страну в катастрофу в итоге. Помазанник... Самсон, если прочтёт, начнёт опять спорить. Я с ним уже схлестнулся по этому вопросу в прошлом году. В итоге, как обычно остались при своих. Убеждённым (граничащим с фанатизмом) будь-то монархистам, большевикам и прочим приверженцам той или иной концепции религиозной, политической доказать что-либо не представляется возможным.
Хорошо, что вы обратили внимание на "царь вышел и - толпа пала.."; я специально заострила на этом, правда, не из-за психоза: через 2,5 года та же толпа так же легко (как сейчас - на колени) растопчет его - как не оправдавшего их надежд.
Так и с офицерами - в 1914 их несли на руках к вагонам, отправляющимся на фронт, потом кололи штыками...
У меня будет в след. посте, как Александра Львовна уже после февр. революции ехала в вагоне с солдатами ранеными, которых она всю дорогу выхаживала, ночей не спала, по первому зову кидалась и какая ненависть у них была к буржуям. -Если бы узнали, что я - графиня, вышвырнули бы в окно, не задумываясь...
Именно так, Алла. И это одна из частей всего расклада на тот период. Что же до помазанника, то преступление большевиков убивших всю царскую семью мало того что отвратительно по сути, но помимо этого оно помешало ( я сейчас всего лишь рассуждаю, строю гипотезы) возможности устроить полный "разбор полётов" в виде некоего разбирательства всех предшествующих первой мировой войне событий, в которых принимал участие непосредственно Николай II с привлечением документов. Вполне вероятно что это разбирательство переросло бы в полноценный судебный процесс. А так "товарищ" царь избежал этого (бесспорно трагическим способом и не по своей воле) будучи убиенным, но за свои деяния не ответил. Данные разнятся по погибшим, но в любом случае они огромны. И на мой взгляд, в этом есть однозначно вина Николая II. Повторюсь, он войну не предотвратил. Да и помимо войны с него есть что спросить.
Хорошо, что вы обратили внимание на "царь вышел и - толпа пала.."; я специально заострила на этом, правда, не из-за психоза: через 2,5 года та же толпа так же легко (как сейчас - на колени) растопчет его - как не оправдавшего их надежд.
Так и с офицерами - в 1914 их несли на руках к вагонам, отправляющимся на фронт, потом кололи штыками...
У меня будет в след. посте, как Александра Львовна уже после февр. революции ехала в вагоне с солдатами ранеными, которых она всю дорогу выхаживала, ночей не спала, по первому зову кидалась и какая ненависть у них была к буржуям. -Если бы узнали, что я - графиня, вышвырнули бы в окно, не задумываясь...
Как же время летит. Уточнил сейчас, не в прошлом, а аж в позапрошлом году по осени с Самсоном мы воевали.
Семёну на 07.48.
Сравнивать актёров дело неблагодарное, так что не в порядке противопоставления, а только ради расширения списка. Ксения Раппопорт и Виктория Исакова.
дык, исакова сыграла долли. а раппопорт разве что маму вронского могла бы.
Не понял о чём ты. О хороших актрисах на сегодняшний день вообще или только об участии кого бы то ни было в роли Анны в сериале "Анна Каренина"? Ты же пишешь "не знаю, кто сейчас в нашем кино явно лучше Елизаветы".