Ленин и графиня

Было у графа три дочери. Две старших и одна младшая. В конце октября 1910 года, когда больной Толстой бежал из любимой Поляны, живы были две: 46-летняя Татьяна и Александра, 26 лет. Дочь Маша, духовно близкая отцу, верная его помощница-переписчица, разделявшая его взгляды (отказалась от своей доли наследства), умерла от воспаления лёгких в 1906 году возрасте 35 лет на руках у Толстого. Он тогда сказал, что четверть часа, проведённые им у постели умиравшей дочери, можно считать самыми важными в его жизни.

(Отступление. Про больного Толстого. После его смерти профессор Снегирев, один из их семейных докторов, объяснил уход Толстого с медицинской точки зрения. Профессор сказал, что существует особая форма пневмонии, когда в самом начале болезни происходит ненормальное возбуждение мозга и инфицированный мозг побуждает больного — ещё даже не знающего, что он болен — бежать из дома незнамо куда. Доктор Снегирев был убеждён, что у графа была именно такая форма воспаления лёгких и под влиянием такого заболевания он и бежал в ту ночь, сам не зная куда, лишь бы бежать. То есть Толстой покидал дом уже будучи больным, а не заболел в пути. Такое объяснение было бальзамом на душу терзающейся Софьи Андреевны: — я виновата, из-за меня ушёл, остался бы дома — не заболел… Так или не так, но все сопровождающие его в ту ночь говорили, что Л. Н. действительно не знал, куда он хочет ехать… Он и после первой своей остановки в Шамордине у сестры (монахини) Марии Николаевны спешно уехал, до рассвета, не попрощавшись с сестрой…)

Татьяна Львовна была, конечно, в курсе зашкаливающего кризиса отношений мама' с папа'. Как старшая, она понимала, что добром такая ситуация вряд ли кончится, тем более, что (по её выражению) яснополянский дом стал домом со стеклянными стенами: в этот семейный клубок ненависти-любви было вовлечено слишком много посторонних глаз. Но она жила своей семьёй в соседнем имении (Кочеты), у неё на руках была часто болеющая 5-летняя дочка, так что Татьяна Львовна не могла быть ежедневной голубой каской в Ясной Поляне.

Место Маши рядом с отцом заняла младшая дочь Саша. И оказалась в эпицентре всех событий, которые происходили вокруг отца с матерью в последние годы жизни Льва Николаевича. Толстовка, обожающая отца, в спорах всегда принимавшая только его сторону, относясь при этом к матери с вызывающей неприязнью (граничащей нередко с ненавистью). Именно Сашу Толстой сделал своей душеприказчицей: она знала о тайном завещании, о тайном дневнике отца «для себя». Она пошла на поводу у Черткова и не пустила Софью Андреевну проститься — к умирающему мужу, с которым та прожила 48 лет!

Потом, много лет спустя Александра Львовна запишет о тех годах: «При нём — у меня не было своей жизни, интересов. Всё серьёзное, настоящее было связано с ним. И когда он ушёл — осталась зияющая пустота, пустота, заполнить которую я не умела».

Двенадцатые роды

В конце 1882 года семейство переехало из Ясной Поляны в Москву, в купленный Толстым большой дом в Хамовниках. (Ясная Поляна станет теперь для С. А. с детьми только летним домом). Детям нужно было продолжать учёбу, кому — в высших заведениях, кому — в средних, кроме того, 19-летнюю Таню нужно было вывозить. И так уж засиделась без первого бала, в сравнении, например, с одной из папенькиных героинь Наташей Р.

Толстой называл Москву «заражённой клоакой», а свет — «премерзкой кучей грязи»; словом, живите тут сами, раз хочется, дом вам куплен, а он долго не может в этой праздности и бессмысленной суете — скорей в Поляну, к милым сердцу крестьянам. А вот (москвичка) Софья Андреевна, проведя 20 лет в деревне вдали от «гнезда разврата», соскучилась по Москве и не прочь была окунуться в светскую жизнь. И пучина сея поглотила ея…

Это был её звёздный час: «Долли» и «Наташа» (но не опустившаяся самка, а весьма авантажная светская дама) в одном лице — умной и энергичной графини Толстой — вышли в свет. Популярность её в московских кругах зашкаливала. Во-первых, она была женой известного писателя, во-вторых, она была открыта, жизнерадостна, многие великосветские дамы сразу взялись ей покровительствовать, видя её неопытность в свете. Софья Андреевна, конечно, радовалась успехам Тани на приёмах и балах, но и собою была очень довольна, видя, какое впечатление она производит своей моложавостью в 39 лет с 8-ью детьми, манерами, ну и роскошными нарядами, выписанными для неё и Тани из Парижа.

И при этом жила с тоской на сердце: боялась новой беременности. Лев Николаевич себя, э-э-э, не ограничивал… в детях, сколько будет, столько и пусть себе Софья Андреевна «растит потихонечку брюхо», а потом — непременное (!) условие Л. Н. — пусть сама кормит, ибо что это за мать, которая сама своего ребёнка кормить не хочет.

Новая беременность не заставила себя ждать (при том что младшему не было и 2-х лет). Вот уже и в наблюдательном свете начались шутки, мол, графиня теперь вывозит в свет сразу двух дочек. Софья Андреевна отчаянно не хотела этой беременности, этих родов и этого 9-го ребёнка (это как раз и была Саша); хотела его «выкинуть», обратилась тайно к одной акушерке, но та сказала — грех какой! — и пришлось С. А. очередной раз «растить брюхо» и только загадывать — успеет ли родить до приезда в Ясную Поляну сестры Тани с мужем, чтобы «эту мерзость проделать в одиночестве»…

Я почему делаю подробное вступление-описание про это — потому что рассказ будет об Александре Львовне: как сложилась её жизнь после смерти отца. Чтобы понятно было, как её «ждали», в какой атмосфере «любви» она родилась 18 июня 1884 года.

А 17 июня у Софьи Андреевны с мужем случилась крупная ссора, ей очень нездоровилось, поэтому она резко высказала мужу про его затею с самарскими лошадьми: уйма денег вложено, а лошадей всех поморили. Лев Николаевич взял свой холщовый мешок для странствий и ушёл. Софья Андреевна догнала его уже далеко за воротами имения — узнать, куда он? Ведь ей рожать скоро.

- «Может быть, в Америку и навсегда. Не могу так больше жить дома». На все уговоры остаться оставался непреклонен. Ушёл. К вечеру у неё начались схватки, в 7 утра родилась прекрасная девочка с тёмными волосами. К Софье Андреевне прибежали сказать, что Лев Николаевич вернулся и спит внизу…

Прервусь. Дальше будет про дочь Сашу — как она жила, когда появилось время заниматься своей жизнью, что стало с её взглядами и причём тут Ленин, ну, словом, продолжение будет…