У нацистов отношение к православию всегда было крайне отрицательным. Они так же, как и коммунисты, видели в Русской православной церкви некую конкурирующую организацию. Недаром Адольф Гитлер в своих «Застольных беседах» называл православие «забавным этнографическим ритуалом», говорил, что «наша цель, чтобы в каждой русской деревне поклонялись своему святому, пусть они будут называть себя православными, но чтобы не было никакого взаимодействия, никакой единой, общей силы».
Давайте называть вещи своими именами: открытие православных церквей немцам ничего не стоило. Но это был великолепный, хорошо продуманный и, в общем-то, неплохо организованный пропагандистский ход. Возьмем для примера немецкую хронику: русские встречают немцев с православными крестами, с иконами, торжественно открываются храмы, откуда-то появляются батюшки и начинают служить. Даже если мы возьмем партизанские донесения, то и в них подчеркивается тот факт, что открытие православного храма, открытие церкви было одним из самых успешных результатов нацистской пропагандистской политики.
Да, немцы не мешали определенному духовному возрождению на оккупированных территориях, но что касалось какой-то реальной финансовой поддержки, то скорее нет, чем да. Она была иногда. Разовая. Больше материальная (иногда передавали какие-либо иконы). Причем каждый факт поддержки широко рекламировался.
При этом присутствовала и еще одна немаловажная составляющая. Церковь — это механизм манипуляции сознанием. Если немцы ставили священников, то большинство из них они брали под свой контроль, доводя до их сознания, что в голову населения нужно вкладывать определенную информацию. То есть на оккупированных территориях нацистами велась двойная пропаганда: пиар германской армии, белой и пушистой, которая возрождает православие, а также контроль над паствой.
Оказывала ли Московская патриархия какое-либо влияние на православную церковь, находившуюся в оккупации? Любопытно, но само избрание патриарха в Москве в 1943 году очень напугало нацистов. Об этом можно судить по немецким газетам, по количеству публикаций, где они доказывают, что это фальсификация, что такого просто не может быть. Ведь советская власть причинила столько зла, столько горя, столько обиды православной церкви, что это, скорее, ложь или временная вынужденная мера большевиков, которые, безусловно, при первой же возможности все приведут в то же состояние, которое было на протяжении первых лет советской власти, то есть с 1917 по 1943 год.
Почему Сталин решился на эту меру? Регулярно, начиная с 1941 года, ему поступала информация о том, что население позитивно воспринимает открытие храмов, что большинство священников не стоит на откровенно антисоветских позициях. Ведь согласитесь, даже молебствование за своего односельчанина, который служит в Красной армии, в 1941 году — это уже своего рода гражданская позиция.
Когда мы говорим о событиях 1942-го, а особенно 1943 года, то многие священники начали активно помогать советскому Сопротивлению. Это были и различные молебствования, и сбор средств в храме в пользу Красной армии. Некоторые священники, пользуясь своим саном, собирали сведения для партизан, то есть были партизанскими разведчиками.
Что же касается первого демонстративного контакта советской власти с православной церковью, то он произошел осенью 1941 года, когда был совершен облет самолета по периметру Москвы с иконой Казанской Божьей Матери на борту.
Возвращаясь к Третьему рейху, стоит отметить, что никакого единого общего органа, который бы руководил всеми церковными делами на оккупированной территории, у нацистов не было. Из Берлина поступали только общие распоряжения. Хотя, безусловно, определенно здоровый цинизм по отношению к Русской православной церкви у немцев присутствовал.
Мы уже говорили о священниках, которые принимали участие в Сопротивлении, с большим или меньшим успехом старалась делать свое дело. Но ведь были и священнослужители, которые активно помогали нацистам. Почему они это делали — тема отдельного разговора. Что они делали — тоже. Например, если говорить о Псково-Печерском монастыре, о псковской православной миссии, то, с одной стороны, это была помощь приютам, миссионерская деятельность, издание духовной литературы. С другой стороны (при этом не стоит забывать, что речь идет о событиях войны, когда понятия справедливости и несправедливости резко обострились) — это и молебствования во здравие Адольфа Гитлера, и подарки ему на день рождения. Словом, все бывало.
Если говорить об открытии церквей на нашей территории, то это стало происходить только после 1943 года. Но! Те церкви, которые были открыты немцами в 1941 году, после прихода Красной армии советской властью не закрывались, они оставались действующими. Оставался и священник. Правда, в зависимости от поведения.
Известный петербургский исследователь Михаил Шкаровский в своей книге «Церковь зовет к защите Родины» приводит факты, что некоторые офицеры Красной армии (даже генералы) просили, чтобы священники служили благодарственный молебен по поводу освобождения своего населенного пункта от гитлеровского ига. Некоторые священнослужители боялись это делать, но в итоге все проходило.
Также стоит отметить, что те священники, которые были награждены советскими наградами, орденами, медалями, достаточно успешно начинали делать и церковную карьеру. Например, знаменитый партизанский разведчик, кавалер медали «Партизану Отечественной войны» I степени Федор Пузанков, который был назначен благочинным Порховского округа.
Статья основана на материале передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы». Гость программы — ведущий научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН, доктор исторических наук, профессор Борис Ковалев, ведущие — Дмитрий Захаров и Виталий Дымарский. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.