Мой дедушка, Черковский Марк Наумович, родился 31 января 1890 года в селе Мнёв Черниговской губернии в семье потомственного кузнеца: его дед был кузнецом, стал кузнецом и отец. По семейной легенде, 35-летний расторопный кузнец понравился крупному лесопромышленнику Геллеру, для которого он выполнял некоторые работы, и тот пригласил прадеда на работу приказчиком по сплаву и лесозаготовкам. Семья у прадеда Наума была большой — 13 человек детей, из них 12 девочек и один мальчик, мой дед Марк.
Дед Марк учился в сельской земской школе, а в 14 лет пошел работать на пристань к отцу. Но стремление к учебе было непреодолимым, отец разрешил любимому сыну учиться дальше. В то время в Чернигове жила семья старшей сестры дедушки: она и приютила мальчика. Зимой он учился в реальном училище, а летом жил в селе, помогая отцу на пристанях. В 15 лет дед уже самостоятельно работал служащим, приемщиком леса на берегу. После окончания учебы работал у различных лесопромышленников по лесозаготовительному делу.
В конце 1911 года дед был призван в армию. Служил рядовым в 150-м Таманском пехотном полку, затем получил звание ефрейтора.
Как известно, в 1914 году началась Первая мировая война. Тогда еще никто не называл эту войну «мировой», но все понимали, что это «Великая война». В составе своего полка дед участвовал в первых боях, сначала на австрийском фронте, потом на германском. Почти беспрерывно в боях на линии огня пробыл он на фронте до февраля 1915 года, получил два Георгиевских солдатских креста за храбрость. Тогда, в феврале, началось одно из крупных сражений на Восточном фронте — Праснышская операция. Дед был тяжело ранен, потерял лопатку, стал седым в 25 лет. Начались долгие скитания по госпиталям: сначала Варшава, потом его перевели в Обуховскую больницу Петрограда. Здесь раненых навещала императрица Александра Фёдоровна с дочерью Ольгой. Она пригласила Георгиевских кавалеров, среди которых был и дед, на экскурсию в Зимний дворец. Тогда же дед получил третий Георгиевский крест.
В 1915 году, еще совсем слабым, он вернулся на родину, был признан потерявшим трудоспособность на 80%. С военной службы его уволили и назначили пожизненную пенсию по второму разряду. Но молодость взяла свое. Уже в 1916 году он смог поступить на службу в лесопромышленную контору.
После Октябрьской революции он продолжал заниматься любимым делом. Об инвалидности и пенсии пришлось забыть: новая власть не признавала старых заслуг. Война была признана империалистической, так что участием в ней лучше было не хвастаться. Надо сказать, что потом пришлось избавиться и от Георгиевских крестов — боялись держать их дома. Но это случилось позже…
Уже в 1917 году для возрождения разоренного народного хозяйства были образованы совнархозы. В лесной отдел одного из них и поступил на службу мой дед. В 1918 году он женился на моей бабушке, Миркиной Белле Мироновне. Ох, не хотели выдавать родители-богачи свою дочь-гимназистку за бедного парня! Но времена настали другие: их богатство уплыло в чужие руки, а бабушкин отец как купец I гильдии был лишен всех гражданских прав. Зато дед Марк стал перспективным женихом. В 1920 году родился сын Борис, а в 1924 году — дочь Ирина, моя мама.
Постепенно жизнь налаживалась. Некоторое время семья жила в Чернигове. Дед занимался лесосплавом и лесозаготовками, работая в Украинлесе. Тогда названия организаций постоянно менялись, происходили реорганизации. Деда посылали в разные места поднимать лесную промышленность. Где он только не работал! В чем-то его жизнь была похожа на жизнь военного человека — ехал, куда прикажут. В 1926 году деда направили в Брянск для организации лесопромышленного треста. В начале 30-х годов его направили в Смоленск техническим руководителем отделения треста.
Для таких высоких должностей его образования, явно, не хватало. В конце концов, в 1936 году получил он направление на учебу в Ленинград в Лесотехническую академию для повышения квалификации. Дед не мог только учиться, вынужден был и работать, чтобы содержать семью. Перед войной работал он в Лесном порту заместителем управляющего, а в сентябре 1941 года стал управляющим Лесного порта, вступил в партию.
Когда началась война, моя мама только что окончила школу и собиралась поступать в консерваторию. Но о музыке пришлось забыть. Она поехала в эвакуацию с детьми сотрудников Лесного порта, но их поезд разбомбили. Родные считали, что мама погибла: бабушка поехала в Бологое искать ее тело. Они встретились на станции, когда бабушка Белла изучала списки погибших. Вот была радость! Затем они уже вместе уехали в эвакуацию в Куйбышев, где жили бабушкины сестры.
Началась блокада и постоянные бомбежки. Порт обстреливали почти круглосуточно. Днем работать было невозможно, поэтому работали по ночам. Дома, на Невском проспекте, 154, дед бывал редко — некогда, да и сил не было. Еще в начале блокады дед пришел домой и увидел страшную картину: осколки от снарядов, разрушивших дом напротив (кстати, первый разрушенный дом в Ленинграде), попали и в нашу квартиру. Все было завалено осколками и битым кирпичом, кафельная печь изувечена осколками. Если бы дед ночевал тут, его бы просто убило. А героическая печь до сих пор сохранилась в нашей квартире.
В Лесном порту произошла встреча с солдатом Андреем Корзуном. Да что встреча — виделись почти ежедневно. Ведь Андрей Григорьевич служил в гвардейской артиллерийской части, которая обороняла Лесной порт. Орудие Корзуна неоднократно заставляло замолкать немецкие батареи. 5 ноября 1943 года обозленный противник обрушил на батарею град огня. Все артиллеристы были убиты, остался один Корзун. Гвардеец сам подносил снаряды, сам заряжал и стрелял. Осколком он был тяжело ранен и потерял сознание. Очнувшись, увидел — горят ящики с боеприпасами. Доползти до огня наводчик смог, но снять с себя шинель, чтобы потушить пламя, сил уже не было. Тогда он лег на огонь сам. Взрыва удалось избежать, но Андрей Корзун погиб. Сначала он был похоронен на территории порта рядом с погибшими портовиками 21 февраля 1944 года. Ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Встречу с Андреем Корзуном и с моим дедом хорошо описал Ф. Ф. Грачев в книге «Записки военного врача». Дед и сам чудом избежал смерти: несколько раз попадал под страшные обстрелы.
Дядя Борис перед войной поступил в Военно-медицинскую академию. Кстати, при получении паспорта фамилию перепутали — дядя стал Чирковским, а не Черковским. С начала войны он защищал Ленинград в составе Красного Балтфлота в Кронштадте, затем в 1942 году его медицинский батальон был отправлен дальше на фронт. Он воевал в составе Сталинградского, Степного, двух Украинских фронтов, награжден медалями «За оборону Ленинграда», «За оборону Сталинграда», имел два ордена Красной Звезды. В 1948 году закончил Академию и был направлен служить в Таллинн. Там он встретил любовь всей жизни.
Девушка была полуэстонкой-полунемкой, им не разрешили быть вместе. Из-за этих отношений дяде пришлось демобилизоваться. Он работал врачом в Ленинграде, затем доверенным врачом в обкоме профсоюзов машиностроителей. Они долго еще переписывались, он так и не женился. Умер в сентябре 1991 года.
Блокада закончилась, но воспоминания о страшном голоде остались. Мама видела, как первое время дед собирал со стола крошки после еды и клал их в рот. Это же такая ценность — хлеб! Никто не имел права выбросить ни кусочка хлеба — все съедали или делали сухарики.
В конце войны в порту появились пленные немцы. Они голодали, и дед как управляющий портом распорядился их кормить.
В благодарность за это один из них, художник, подарил картину — яркий букет цветов. Она весит у нас до сих пор.
Но закончилась война, вернулась семья, началась мирная жизнь. Казалось, все должно быть хорошо: дети выросли, учились, работали. Правда, мама так и не закончила консерваторию, а стала инженером. Но всю жизнь она нас радовала прекрасным исполнением различных музыкальных произведений.
Но тут началось «Ленинградское дело» — серия судебных процессов против партийных и государственных руководителей. Жертвами репрессий стали все руководители Ленинградских областных, городских и районных организаций ВКП (б). Мой дед тоже попал в их число. Его исключили из партии. Следующий шаг — арест. Но ему повезло, друзья в Москве помогли: в начале 1950 года перевели на север в Лабытнанги для строительства и руководства лесоперевалочной базой. Это спасло от его ареста, а, возможно, спасло и жизнь. Он стал первым директором этой базы. В 70-х годах там устроили маленький музей и попросили прислать материалы о дедушке. Занимался этим очень милый человек — Данько Иван Яковлевич. К сожалению, мы так и не получили фотографии этого музея и памятного альбома.
В 1951 году дед был отозван в Ленинград. В Лесной порт он не вернулся, а работал в Лодейном Поле мастером в тресте Ленлес. Кстати, в партии его восстановили в 1953 году после смерти Сталина. Моя бабушка была с ним все трудные годы. На севере она простудилась, тяжело заболела — начался инфекционный полиартрит. Много лет она не вставала с постели, и дед ухаживал за ней до самой своей смерти в апреле 1966 года. Бабушка умерла в 1969 году.
Дед был веселым человеком, с огромным чувством юмора. Он пользовался большой любовью у всех, с кем общался. Когда он умер, даже торговки с рынка, у которых он покупал молоко, творог и овощи, прибежали его хоронить. Дед всю жизнь пытался учиться, узнавать что-то новое. Он любил историю, искусство, много читал и много знал. Это он познакомил меня с достопримечательностями Ленинграда и всех пригородов. Его рассказы я помню до сих пор. Когда меня в детстве спрашивали, кого я больше всех люблю: маму или папу (что непедагогично), я отвечала: «Дедушку».
Я смотрю на старые фотографии, перебираю ветхие документы, в которых жизнь моего деда и всей нашей семьи, и думаю: какой мужественный человек мой дед, сколько испытаний выпало на его долю, да и на долю всего его поколения, а он прошел через все, не потеряв при этом чувства юмора и любви к жизни.
Хочу сказать несколько слов о моем отце, Карлине Льве Григорьевиче. Хотя он не защищал Ленинград во время блокады, но он здесь учился в училище ВОСО и окончил его в 1941 году. Он был приписан к батальону, базирующемуся в Витебске и Бресте. Только чудо спасло его от гибели в первые дни войн, когда он чуть не попал в окружение, но смог выйти к своим через Барановичи. Защищал Москву, в составе 2-го и 4-го Украинских фронтов воевал на западных рубежах нашей страны. Войну закончил в Румынии. С 1949 по 1951 годы учился в Академии тыла и транспорта, закончил с отличием. Тогда и познакомился с моей мамой. Служил в Сталинграде, Капустином Яре, Баку. Естественно, мама и я были с ним. В 1969 году демобилизовался, работал в Ленинграде в Мостотресте № 6 и начальником Мостоотряда № 75 в Великом Новгороде. Строил мосты в Новгороде и его окрестностях. Умер в 2013 году. Мама ушла в 2016 году.
Семейные фотографии и документы в экспозицию музейно-выставочного комплекса «Оборона и блокада Ленинграда» передала Марина Львовна Вязникова.