Житель одного из штатов Юга — о ситуации перед гражданской войной:
«Даже те, кто делал карьеру в политике, сельском хозяйстве или где бы то ни было, не могли без труда идти по тропе мира. Неопытный адвокат мог носить, а часто и носил в своем портфеле пару пистолетов. Плантатор, живущий обособленной жизнью среди своего хлопка и негров, не терял тем не менее приобретенных ранее навыков обращения с ножом и пистолетом. Юный редактор, который ежедневно рисковал оскорбить кого-нибудь своим пером, поступал крайне неосмотрительно, если пренебрегал благородными средствами самозащиты».
Полковник северян Хайрам Бердан — о правилах набора в бригаду Стрелков Соединенных Штатов (армия Севера):
«Ни один человек, который не может попасть в мишень с дистанции 200 ярдов 10 последовательными выстрелами так, чтобы ни одно из этих попаданий не было удалено от яблочка более, чем на 5 дюймов, не будет принят в ряды бригады».
Плантатор-волонтер из армии южан:
«Участь солдата хуже участи любого негра с реки Чатахучи. У него вообще нет никаких прав. Над ним стоит надсмотрщик худший, чем над любым черномазым. Никто не обращается с ним уважительно. Офицер может его оскорбить, а у него нет права даже открыть в ответ свой рот, и он никогда не смеет этого делать».
Авраам Линкольн — о состоянии армии северян:
«Вы зелены, это правда, но они (южане) зелены тоже».
Джефферсон Дэвис, президент Конфедеративных Штатов Америки:
«Из Миссисипи я могу получить 20 тысяч человек, которые с нетерпением ждут известия, что их можно вооружить. — В Джорджии сделаны многочисленные официальные заявления о готовности идти на службу на любой срок и в любое место, но на эти и на другие предложения я все еще вынужден отвечать: «Оружия для вас нет».
Пьер Борегар — генерал армии южан:
«Авраам Линкольн, преступив все моральные, законные и конституционные границы бросил на вас свои аболюционистские полчища, которые убивают и берут в плен ваших граждан, конфискуют и разрушают вашу собственность и совершают другие акты насилия и жестокости, слишком шокирующие и отвратительные для человеческой природы, чтобы их перечислять».
Солдат 4-го Техасского полка (южане) — о захваченной во время войны добыче:
«Голова Дика Сазерленда покоилась на буханке хлеба, как на подушке, а рука заботливо обнимала сочный окорок. Боб Мюррей, опасаясь, что его пленники упорхнут или будут похищены, обмотал большой палец правой ноги веревкой, к которой привязал с полдюжины цыплят; одна из широко раскинутых ног Брехёнена охватывала два переполненных кувшина с яблочным маслом и джемом, в то время как у его головы шумно крякал старый жесткий седой гусак, при этом ничуть не беспокоя его сна; Дик Скиннер лежал на спине, держа правой рукой за ноги трех жирных цыплят и утку, а в левой руке — здоровенную индейку. Он крепко спал, издавая громкий раскатистый храп, который хорошо гармонировал с мелодичным кудахтаньем и кряканьем птиц».
Начальник штаба Улисса Гранта Генри Хэллек (северяне) — о назначении политиков генералами:
«Назначение таких людей на командные посты выглядит самоубийством. И все же до сих пор с этим ничего нельзя поделать».
Генерал Джон Гордон — о генерале южан Томасе Джексоне:
«Глубоко укоренившаяся вера в Бога, в Его меч и Его провидение были под ним, над ним и внутри него, наполняя все фибры его души, поглощая все его мысли, руководя каждым его поступком. Куда бы он ни направлялся и что бы он ни делал, Джексон Каменная Стена был преданным учеником Господа Бога».
Жительница городка Скоггстон, штат Теннеси — о состоянии армии южан:
«Никогда не забуду этих оборванных, босых техасских мальчиков, которые, проходя мимо моего дома во время отступления к Ноксвиллу, оставляли на снегу кровавые следы».
Боец армии Северной Вирджинии (южане) — о своих сослуживцах:
«Этот типичный солдат вооружен винтовкой системы Энфилд и 40 патронами к ней. Через плечо он носит скатанное поношенное одеяло со связанными внизу концами, кусок палаточного брезента и дырявое пончо. Его униформа сильно поношена, одна штанина оторвана до колена, а у самодельных башмаков так разбиты носы, что сквозь дырки видны голые ступни. На его голове сидит потрепанная засаленная шляпа неописуемого вида. Так выглядит человек, несущий на своих плечах надежды и мольбы Конфедерации на окончательную победу. Он голоден, он грязен, он носит лохмотья, часто у него нет обуви, но, несмотря на все это, он один из лучших воинов, которых только можно встретить на страницах американской истории».
Командир корпуса генерал Лонгстрит (южане) — о ситуации с продовольствием:
«Мы не можем поддерживать жизнь в наших животных более чем неделю или две. Наши рационы также слишком скудны, так что мы едва можем идти… Я умоляю вас прислать нам провиант хотя бы для того, чтобы мы могли продолжить марш… Возможно, это лучшие войска, которые только есть в конфедеративных армиях, и их нельзя бросить здесь на голодную смерть».
Солдат армии северян:
«Дорогая Фанни, не знаю, что бы мы делали без нашего оркестра. Весь полк восторгается им. Каждый вечер Гилмор устраивает для нас концерты. Исполняются отрывки из опер, отличные марши, квикстепы, вальсы».
Репортер вашингтонской газеты «Стар» — о передвижениях армии северян:
«Зрелище с холмов было великолепным. Было видно, как полк за полком, сверкая в лучах солнца стволами своих ружей, двигается по дороге к Лонг-Бриджу. Когда один полк приветствовал другой, раздавалось громкое «ура», сопровождаемое воинственной музыкой и четкими и ясными командами офицеров, что создавало очень приятную для уха каждого северянина комбинацию звуков».
Полковник северян — о своём первом сражении с южанами:
«Пули гудели, как пчелиный рой. Парни из Массачусетса остановились и открыли ответный огонь, но не могли удержаться долго. Вскоре они поспешно, почти бегом отступили вверх по холму, а вслед им звучали выстрелы и доносилось издевательское улюлюканье».
Генерал северян Ирвин Макдауэл — об отступлении своей армии:
«Тщетно просил я полки остаться на службе еще хотя бы на самое короткое время. Бывший в то время при армии военный министр употреблял все усилия, чтобы удержать батарею еще хоть на несколько дней, но также без успеха. Они настаивали, чтобы их непременно распустили в ту же ночь. Желание их было исполнено, и на другой день, в то время как остальная армия двигалась в атаку и раздавались уже выстрелы неприятельских орудий, волонтеры эти отправились по своим домам».