Из заключения Особой инспекции Управления кадров КГБ при СМ СССР

31.05.1957

«УТВЕРЖДАЮ»

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

генерал армии п/п И. СЕРОВ

В Особую инспекцию Управления кадров КГБ при Совете Министров СССР в январе 1956 года поступило определение Военного Трибунала 8 Военно-Морского Флота2 о возбуждении уголовного преследования в отношении быв. работников УНКВД Ленинградской области АЛЬТШУЛЛЕРА И. К., ЗАНИНА С. Ф., АРТЕМОВА Б. В., ПОДЧАСОВА И. В., КОЖЕМЯКИНА И. А., СУСЛОВА Н. Л., РЯБОВА М. Ф. и ОГОЛЬЦОВА С. И. за фальсификацию ими дел на группу ленинградских ученых.

Произведенным расследованием установлено, что в период с ноября 1941 по март 1942 года Управлением НКВД Ленинградской области было привлечено к уголовной ответственности, а затем военными трибуналами войск Ленинградского фронта и войск НКВД Ленинградского округа осуждено к ВМН свыше 30 ленинградских научных работников, в том числе члены-корреспонденты Академии наук СССР ИГНАТОВСКИЙ B. C. и КОШЛЯКОВ Н. С., ученый с мировым именем профессор РОЗЕ Н. В.3и др. Приговор о расстреле в отношении ИГНАТОВСКОГО, ИГНАТОВСКОЙ, АРТЕМЬЕВА, ЧАНЫШЕВА и ЛЮБОВА был приведен в исполнение, а всем остальным высшая мера наказания была заменена впоследствии длительными сроками лишения свободы.

В 1954—1955 годах определениями Военной Коллегии Верховного Суда СССР и Военного трибунала Ленинградского военного округа приговора в отношении всех осужденных были отменены, а дела на них прекращены за отсутствием состава преступления.

Как видно из материалов расследования, первым из группы ленинградских ученых в ноябре 1941 года был арестован ИГНАТОВСКИЙ B. C. В отношении ИГНАТОВСКОГО в УНКВД Ленинградской области имелись непроверенные агентурные донесения о его принадлежности в 1935—1937 годах к контрреволюционной организации, якобы существовавшей в то время среди научно-технических работников Ленинграда, и проведении им вредительской и шпионской работы. В последующие годы ИГНАТОВСКИЙ характеризовался агентурой как антисоветски настроенный человек, который с начала Отечественной войны высказывал, кроме этого, и пораженческие настроения.

Все эти материалы требовали тщательной проверки, поскольку один из разрабатывавших ИГНАТОВСКОГО агентов, разоблаченный и осужденный в 1945 году как провокатор4, был и в то время известен как склонный к преувеличениям, а второй агент с 1939 года сожительствовал с женой ИГНАТОВСКОГО.

Однако вместо этого быв. начальник I отделения КРО УНКВД Ленинградской области КОЖЕМЯКИН и его заместитель СУСЛОВ (умер в 1944 г.) сами стали извращать существо агентурных материалов, представив ИГНАТОВСКОГО как участника уже установленной в Ленинграде фашистской организации, связанной с германскими фашистскими кругами. В постановлении на арест ИГНАТОВСКОГО, которое подписали СУСЛОВ, КОЖЕМЯКИН и быв. начальник КРО ЗАНИН, помимо обвинения ИГНАТОВСКОГО в принадлежности к фашистской организации также необоснованно указывалось, что он находится в курсе планов германского командования по оккупации немцами Ленинграда.

После ареста ИГНАТОВСКИЙ в результате непрерывных ночных допросов и оказанного на него воздействия дал вымышленные показания о своей принадлежности к фашистской организации, якобы существовавшей среди профессорского и преподавательского состава Ленинградского госуниверситета, и в числе своих сообщников назвал ряд ученых.

Спустя некоторое время, на допросе 24 ноября 1941 года у быв. зам. нач. КРО АЛЬТШУЛЛЕРА и ст. следователя того же отдела КРУЖКОВА (осужден в 1955 году за фальсификацию) ИГНАТОВСКИЙ признал себя виновным также в проведении шпионской работы и дал показания о вербовке им в 1925 году для шпионажа против СССР профессора Оптико-механического институтаТИТОВА Л. Г.

В последующем на основании показаний ИГНАТОВСКОГО и его жены (арестована одновременно с ИГНАТОВСКИМ) без какой-либо дополнительной проверки их были подвергнуты аресту профессора ЧАНЫШЕВ С. М., МИЛИНСКИЙ В. И., СТРАХОВИЧ K. И., АРТЕМЬЕВ Н. А. и ст. инженер Института точной механики ЛЮБОВ К. А. Постановления на арест этой группы лиц выносились СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ, 3AHИНЫМ, КРУЖКОВЫМ, быв. зам. нач. КРО ПОДЧАСОВЫМ и быв. зам. нач. следственного отделения КРО АРТЕМОВЫМ.

Как и ИГНАТОВСКИЙ, эти ученые в результате применения к ним незаконных методов допроса также оговорили себя и других лиц в совершении тяжких государственных преступлений.

Единственный оставшийся в живых из этой группы ученых СТРАХОВИЧ К. И. показал, что признания об участии в контрреволюционной организации были получены от него КРУЖКОВЫМ и АРТЕМОВЫМ путем длительных ночных допросов, угроз расправой с ним и его родственниками и обещания выдачи ему дополнительного питания. СТРАХОВИЧ показал также, что со слов ИГНАТОВСКОГО ему известно об избиении последнего на следствии, после чего ИГНАТОВСКИЙ начал писать все, что ему было указано следователем.

Никаких объективных данных о существовании контрреволюционной организации среди ученых, кроме показаний самих арестованных, полученных в результате физического и морального воздействия на них, в ходе следствия добыто не было.

Допрошенный об этом быв. ст. следователь ШЕВЕЛЕВ А. Д., который некоторое время вел следствие по делам на ИГНАТОВСКУЮ M. И. и ЧАНЫШЕВА С. М., показал, что никакой контрреволюционной организации среди ленинградских ученых не существовало5. Показания же арестованных при корректировке протоколов допроса искажались. ШЕВЕЛЕВ заявил также, что в связи с его отказом оформлять протоколы с искаженными показаниями обвиняемых, на него было оказано давление со стороны руководства, а затем он был отстранен от работы, исключен из партии и уволен из органов.

Из архивных партийных материалов видно, что ШЕВЕЛЕВ 15 декабря 1941 года действительно был исключен из партии. При этом ему было вменено в вину халатное отношение к следственной работе, намерение посеять склоку и очернить своих прямых начальников голословным утверждением, что они якобы побуждают его к получению вымышленных признаний от арестованных и т. д.

Выступавший на партийном собрании и на заседании парткома ПОДЧАСОВ заявлял тогда, что «дела ШЕВЕЛЕВ недорабатывал, заваливал, ввиду этого приходилось отбирать от него дела и передавать другим следователям. Последние сразу же получали дополнительные очень важные показания от арестованных».

ЗАНИН в своих выступлениях охарактеризовал ШЕВЕЛЕВА как плохого следователя, якобы берущего под защиту врагов, и обратил внимание коммунистов на то, что «у некоторых товарищей имеется неправильное мнение о том, что если начальник поднажмет в чем-либо и потребует четкой, эффективной работы, то они склонны думать, нет ли тут нарушения существующих положений».

Ориентируя следственных работников на настойчивую, упорную работу с арестованными с целью получения от них «важных показаний», добиваясь «эффективной работы» и т. д., ЗАНИН, ПОДЧАСОВ и АЛЬТШУЛЛЕР не предъявляли к ним требований к сбору объективных доказательств по делу, что и приводило к фальсификации материалов и тяжким последствиям.

По сфальсифицированным материалам ИГНАТОВСКИЙ и другие 5 человек из первой группы арестованных 13 января 1942 года были приговорены к ВМН и, за исключением СТРАХОВИЧА, расстреляны. СТРАХОВИЧ же был использован в качестве «свидетеля» по делам на другую группу ленинградских ученых, необоснованно обвиненных в принадлежности к контрреволюционной фашистской организации, именовавшейся «Комитетом общественного спасения».

Как сейчас установлено, такой организации среди ленинградских ученых в действительности не существовало. Она была искусственно создана самими работниками бывшего Управления НКВД Ленинградской области. Причем начало создания ее было положено АЛЬТШУЛЛЕРОМ, занимавшимся агентурной разработкой профессора Политехнического института КРОТОВА Е. Г. В отношении КРОТОВА АЛЬТШУЛЛЕРОМ было получено от агентов «В…"6 и «Г…» несколько донесений о высказывании им антисоветских и пораженческих настроений.

Характерно, что некоторые донесения агента «В…» даже при первом ознакомлении с ними вызывали сомнения в их правдоподобности, а одно его донесение, в котором сообщалось о встрече с КРОТОВЫМ, якобы состоявшейся 6 января 1942 года, прямо указывало на то, что агент дезинформирует органы госбезопасности, так как КРОТОВ погиб еще 3 января того же года.

Однако вместо того, чтобы разоблачить «В…», как провокатора, АЛЬТШУЛЛЕР продолжал использовать его в агентурной разработке связей КРОТОВА, больше того, сам стал извращать существо имевшихся агентурных материалов, без всяких оснований представив КРОТОВА как руководителя фашистской группы, изыскивающего способы нелегальной посылки через линию фронта своего связника для установления делового контакта с немецким командованием.

Будучи допрошен об этом, АЛЬТШУЛЛЕР отрицал фальсификацию агентурных материалов, но вместе с тем признал свою вину в том, что при составлении обобщающих документов он и другие работники Управления допускали неточность в сторону усиления характеристики преступной деятельности разрабатываемых.

В течение января 1942 года АЛЬТШУЛЛЕР получил от агента «В…» ряд донесений об антисоветских и пораженческих настроениях доцента Холодильного института СУПЕРАНСКОГО и его жены, а также о связях СУПЕРАНСКИХ с КРОТОВЫМ.

Так как достаточных оснований для ареста лиц, проходящих по агентурной разработке, не имелось, то с целью получения на них компрометирующих материалов были организованы допросы СТРАХОВИЧА, осужденного к тому времени к ВМН.

Используя безвыходное положение СТРАХОВИЧА, допрашивавшие его КРУЖКОВ, АЛЬТШУЛЛЕР и ПОДЧАСОВ, за обещание пересмотреть в отношении его приговор, получили от СТРАХОВИЧА провокационные показания на большую группу ленинградских ученых, якобы проводивших организованную антисоветскую деятельность, в том числе и на СУПЕРАНСКОГО. На основании этих показаний СУПЕРАНСКИЙ и ряд других ленинградских ученых были арестованы.

После трех ночных допросов АРТЕМОВЫМ были получены от СУПЕРАНСКОГО показания о его принадлежности к контрреволюционной группе в Холодильном институте и руководящей роли в ней. При этом в числе участников контрреволюционной группы им было названо семь человек, среди них доцент СМИРНОВ и главный бухгалтер Холодильного института ЗЕЙТЦ Ф. А., которые также вскоре были арестованы.

На допросе 9 февраля 1942 года СУПЕРАНСКИЙ показал, что возглавляемая им контрреволюционная группа готовила вооруженное восстание под руководством «Комитета общественного спасения», активными деятелями которого являлись профессора ВИНОГРАДОВ, КЛИМЕНКО, КРОТОВ, ЮШКОВ и ПАВЛОВ. После получения таких показаний ВИНОГРАДОВ, КЛИМЕНКО и ЮШКОВ были арестованы. 13 февраля 1942 года СУПЕРАНСКИЙ, будучи допрошен АЛЬТШУЛЛЕРОМ и АРТЕМОВЫМ, расширил свои показания как об антисоветской деятельности «Комитета общественного спасения», так и о составе руководимой им контрреволюционной группы, включив в нее, кроме названных ранее лиц, ПОПКОВА А. Я. и других. По этим показаниям 23 февраля 1942 года был арестован ПОПКОВ.

Кроме АРТЕМОВА и АЛЬТШУЛЛЕРА, СУПЕРАНСКИЙ дважды допрашивался ОГОЛЬЦОВЫМ совместно с ЗАНИНЫМ. На допросе 13 марта ими от СУПЕРАНСКОГО были получены показания о связи контрреволюционной группы с немецким командованием, осуществляемой, в частности, через жену СУПЕРАНСКОГО. В условиях блокированного Ленинграда этот вопрос заслуживал серьезного внимания, однако никакой проверки этих показаний не было, и даже жена СУПЕРАНСКОГО об этом не допрашивалась.

Необъективность ведения следствия по этим делам особенно ярко проявилась в отношении профессора ВИНОГРАДОВА Н. П.

Через семь дней после ареста ВИНОГРАДОВА от него АРТЕМОВЫМ были получены вымышленные показания о существовании в Ленинграде контрреволюционной организации под названием «Комитет общественного спасения», возглавляемой Центральным бюро. В числе членов этого бюро ВИНОГРАДОВ назвал академиков ТАРЛЕ, НИКОЛЬСКОГО, КАЧАЛОВА и др. Одновременно с этим ВИНОГРАДОВ перечислил участников организации, назвав при этом фамилии 15 профессоров, 7 доцентов и в том числе агента «В…». Между тем «В…» ни в одном из своих донесений не сообщал как об участии ВИНОГРАДОВА в «Комитете общественного спасения», так и о своем вхождении в состав этой антисоветской организации.

Данные обстоятельства обязывали АРТЕМОВА и других работников Управления, участвовавших в следствии по делу ВИНОГРАДОВА, подвергнуть его показания тщательной проверке, в ходе которой установить либо их вымышленный характер, либо действительное участие «В…» в антисоветской организации, подлежащего в таком случае аресту за враждебную деятельность и двурушничество в работе с органами госбезопасности. Однако ничего этого сделано не было.

27 февраля ВИНОГРАДОВ был допрошен ОГОЛЬЦОВЫМ и АРТЕМОВЫМ, которые оформили его показания стенограммой на 65 листах. Несмотря на явную сомнительность этих показаний о деятельности «Комитета общественного спасения», якобы охватившего своим влиянием около 20 высших учебных заведений, о регулярной связи «Комитета» с немецким командованием и заключении с немцами договора, о распространении 600 экземпляров листовок на улицах Ленинграда и т. п., ОГОЛЬЦОВ никаких мер к их проверке не предпринял. Напротив, на основании этих показаний 10−11 марта 1942 года были арестованы доцент БОГИНСКИЙ Н. Д., профессора ТИМОФЕЕВ В. А. и ТРЕТЬЯК Г. Т.

Через несколько дней после ареста этих лиц на допросах 17 и 23 марта того же года ВИНОГРАДОВ от показаний в отношении ТИМОФЕЕВА, ТРЕТЬЯКА, ПОПКОВА и других научных работников (всего 11 человек) отказался, заявив, что об участии этих лиц в контрреволюционной организации он показал неправильно. Несмотря на то, что ВИНОГРАДОВ сам заявил об оговоре им 11 человек, то есть половины названных им ранее ленинградских ученых, ОГОЛЬЦОВ и ЗАНИН, дважды допрашивая ВИНОГРАДОВА в последующее время, не пытались даже выяснять причину оговора ВИНОГРАДОВЫМ целого ряда лиц. Не было принято никаких решений и в отношении арестованных ТИМОФЕЕВА и ТРЕТЬЯКА.

Передопрошенные в 1954—1957 годах оставшиеся в живых ВИНОГРАДОВ, ДЕНИСОВ, ПОПКОВ и ЮШКОВ показали, что они ни в какой контрреволюционной организации не состояли и антисоветской деятельностью не занимались, а дали ложные показания в результате применения к ним незаконных методов следствия (лишение сна, угрозы расправой и провокации).

По показаниям СТРАХОВИЧА, полученным от него после осуждения к ВМН, 30 января 1942 года был арестован профессор РОЗЕ Н. В. В постановлении на арест РОЗЕ, подписанном СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ и АЛЬТШУЛЛЕРОМ, указывалось, что РОЗЕ является членом фашистско-повстанческой организации ИГНАТОВСКОГО B. C. и что в преступной деятельности он изобличается показаниями арестованного СТРАХОВИЧА.

Проводивший следствие по этому делу КРУЖКОВ получил от РОЗЕ вымышленные показания о том, что он являлся руководителем контрреволюционной организации при Ленинградском госуниверситете, в состав которой входили 9 научных работников университета, в том числе член-корреспондент Академии наук СССР КОШЛЯКОВ Н. С.

Арестованный через несколько дней КОШЛЯКОВ Н. С. у того же КРУЖКОВА подтвердил показания РОЗЕ о наличии в ЛГУ контрреволюционной организации, но в числе ее членов назвал уже не 9 человек, а 11 профессоров и доцентов.

В последующем по показаниям, полученным от РОЗЕ, КОШЛЯКОВА и других, были арестованы еще 7 человек, постановления на арест которых были подписаны АЛЬТШУЛЛЕРОМ. Он же утвердил 9 постановлений о предъявлении обвинений.

На допросах от всех этих ученых путем применения запрещенных методов ведения следствия были получены вымышленные показания об их причастности к контрреволюционной организации.

3 февраля 1942 года по сфальсифицированному СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ и ЗАНИНЫМ постановлению был арестован как участник фашистской и шпионской организации, созданной ИГНАТОВСКИМ, профессор Института точной механики и оптикиЧУРИЛОВСКИЙ В. Н. В постановлении на арест указывалось, что ЧУРИЛОВСКИЙ изобличается показаниями арестованных ТИТОВА, ЧАНЫШЕВА и ИГНАТОВСКОГО. Между тем таких показаний на предварительном следствии указанные арестованные не давали. 20 февраля 1942 года ЧУРИЛОВСКОМУ было предъявлено необоснованное обвинение в совершении тяжких государственных преступлений. Постановление о предъявлении обвинения утвердил ПОДЧАСОВ.

Несмотря на изнурительные допросы и вымогательства, ЧУРИЛОВСКИЙ показаний о своей антисоветской деятельности не дал.

Вместо того, чтобы немедленно прекратить дело и освободить из-под стражи ЧУРИЛОВСКОГО, как необоснованно арестованного, были приняты меры любыми путями собрать на него компрометирующие материалы и осудить. Так, с этой целью в период с 26 февраля по 31 марта 1942 года были допрошены четыре сослуживца ЧУРИЛОВСКОГО по институту, однако показаний об антисоветской деятельности ЧУРИЛОВСКОГО они не дали. Тогда же была допрошена в качестве свидетеля и ИГНАТОВСКАЯ М. И., осужденная к тому времени к ВМН. Но и этот «свидетель» дал показания лишь о некоторых незначительных пораженческих высказываниях ЧУРИЛОВСКОГО, которые он якобы допустил при случайной встрече с ней на улице. Эти показания ЧУРИЛОВСКИЙ отрицал как на допросах, так и на очной ставке с ИГНАТОВСКОЙ, проведенной СУСЛОВЫМ 6 марта 1942 года.

Не получив от ЧУРИЛОВСКОГО признательных показаний и не имея других доказательств о его причастности к антисоветской организации РОЗЕ, КОШЛЯКОВА и других, АЛЬТШУЛЛЕР 31 марта 1942 года вынужден был утвердить составленное СУСЛОВЫМ постановление о выделении материалов на ЧУРИЛОВСКОГО в отдельное производство, а 6 апреля 1942 года ОГОЛЬЦОВ утвердил постановление о прекращении уголовного преследования.

Допрошенный по поводу фальсификации этого дела ОГОЛЬЦОВ С. И. заявил, что с его стороны никогда не давалось указания на фальсификацию дел, а в данном случае он был обманут СУСЛОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ и ЗАНИНЫМ, которые сослались в постановлении на арест ЧУРИЛОВСКОГО на несуществующие показания.

Из материалов расследования видно, что в КРО УНКВД Ленинградской области получила широкое распространение преступная практика допросов заключенных после их осуждения к ВМН. На этих допросах путем шантажа и вымогательства от осужденных отбирались нужные следствию компрометирующие показания на других лиц. Так, кроме СТРАХОВИЧА после осуждения к ВМН допрашивались ИГНАТОВСКАЯ, ИГНАТОВСКИЙ и ТИМОФЕЕВ.

В ходе следствия по делам ленинградских ученых АЛЬТШУЛЛЕРОМ, ЗАНИНЫМ, ПОДЧАСОВЫМ, КОЖЕМЯКИНЫМ, АРТЕМОВЫМ и КРУЖКОВЫМ от некоторых арестованных были получены клеветнические показания на академиков ТАРЛЕ, РОЖДЕСТВЕНСКОГО, БАЙКОВА, членов-корреспондентов Академии наук СССР КРАВЕЦ и КАЧАЛОВА. Доведенные до крайности арестованные подписали протоколы, в которых перечисленные выше советские ученые фигурировали как члены намечаемого контрреволюционного русского правительства.

Расследованием установлено также, что АЛЬТШУЛЛЕР, работая в 1937—1938 гг. в Управлении НКВД Ленинградской области последовательно зам. начальника отделения, начальником 8 отделения и помощником начальника 3 отдела, являлся одним из активных участников массовых репрессий против видных деятелей рабочего и коммунистического движения Латвии и Эстонии […]

Таким образом, произведенным расследованием установлено, что АЛЬТШУЛЛЕР, работая в 1937—1938 гг. в Управлении НКВД Ленинградской области на руководящих должностях, являлся одним из активных участников фабрикации следственных дел на виднейших деятелей рабочего и коммунистического движения Латвии и Эстонии, необоснованно обвиненных в совершении тяжких государственных преступлений и в последующем осужденных к расстрелу; будучи зам. начальника КРО, принимал активное участие в аресте [и] следствии по делам на 2 группы ленинградских ученых, необоснованно арестованных в период с ноября 1941 года по март 1942 года; лично вел агентурную разработку на одну из этих групп; участвовал в допросе и получении вымышленных показаний от осужденного к ВМН профессора СТРАХОВИЧА, используя затем эти показания для ареста ряда других научных работников.

ЗАНИН, являясь начальником контрразведывательного отдела, осуществлял руководство агентурной разработкой и следствием по делам ленинградских ученых; подписал постановление на арест члена-корреспондента Академии наук СССР ИГНАТОВСКОГО с грубым искажением в постановлении существа имевшихся материалов и после ареста ИГНАТОВСКОГО дал указание о непрерывном его допросе; лично участвовал в допросах основных арестованных, от которых получил вымышленные показания; не принял мер к объективной проверке показаний арестованных и не предъявлял таких требований к следователям; использовал вымышленные показания осужденного СТРАХОВИЧА для ареста других ленинградских ученых; подписал сфальсифицированное постановление на арест профессора ЧУРИЛОВСКОГО; разрешал допросы осужденных к ВМН с целью получения от них нужных следствию показаний.

ПОДЧАСОВ, состоя в должности заместителя начальника контрразведывательного отдела и одновременно начальника следственного отделения того же отдела, непосредственно руководил следствием по делам ленинградских ученых; не предъявлял требований к следователям по сбору объективных доказательств вины арестованных; участвовал в допросе профессора СТРАХОВИЧА после его осуждения к ВМН и совместно с другими работниками КРО получил от него вымышленные показания, которые затем были использованы в качестве «доказательств» для ареста других ученых; подписал ряд постановлений на арест; утвердил постановление о предъявлении ЧУРИЛОВСКОМУ необоснованного обвинения в совершении тяжких государственных преступлений.

КОЖЕМЯКИН, работая начальником отделения контрразведывательного отдела, участвовал в агентурной разработке группы ленинградских ученых, по которой лично составил справку, а затем подписал план агентурно-оперативных мероприятий, извратив в этих документах существо имевшихся в деле агентурных материалов; участвовал в непрерывных допросах ИГНАТОВСКОГО и первый получил от него вымышленные показания об антисоветской деятельности; подписал постановления на арест большинства научных работников, необоснованно обвиненных в совершении тяжких государственных преступлений, в том числе по вымышленным показаниям, полученным от осужденных к ВМН.

АРТЕМОВ, будучи заместителем начальника следственного отделения КРО, принимал активное участие в следствии по делам на одну из групп ленинградских ученых; лично вел следствие в отношении ряда ученых и путем запрещенных методов допроса получил от них вымышленные показания о существовании антисоветской организации среди профессорско-преподавательского состава высших учебных заведений Ленинграда, на основании которых выносил постановления на арест других научных работников.

РЯБОВ, работая следователем, а затем старшим следователем, принимал участие в следствии по делам ленинградских ученых и совместно с другими работниками получил от некоторых арестованных вымышленные показания; участвовал в составлении необъективного обвинительного заключения по одному из дел.

ОГОЛЬЦОВ, будучи заместители начальника Управления и осуществляя руководство агентурной разработкой и следствием по делам ленинградских ученых, некритически относился к представляемым ему материалам; лично допрашивал некоторых арестованных и получил от них вымышленные показания; утвердил постановления на арест ленинградских ученых и обвинительные заключения по двум делам без должной проверки материалов, послуживших основанием к арестам и обвинению этих лиц в совершении тяжких государственных преступлений.

АЛЬТШУЛЛЕР Исаак Константинович, 1903 года рождения, уроженец гор. Стародуба, Брянской обл., еврей, член КПСС, полковник запаса КГБ, пенсионер КГБ

ЗАНИН Семен Федосеевич, 1901 года рождения, уроженец с. Широченко Борского р-на, Куйбышевской области, русский, член КПСС, полковник в отставке, пенсионер КГБ

ПОДЧАСОВ Иван Васильевич, 1900 года рождения, уроженец гор. Белгорода, русский, член КПСС, полковник запаса, пенсионер МВД

КОЖЕМЯКИН Иван Александрович, 1910 года рождения, уроженец пос. Каруковщины, Гомельской обл., русский, член КПСС, полковник запаса, пенсионер КГБ

АРТЕМОВ Борис Васильевич, 1909 года рождения, уроженец гор. Ленинграда, русский, член КПСС, полковник запаса, пенсионер КГБ

РЯБОВ Михаил Филатович, 1919 года рождения, уроженец с. Троицы, Новгородской обл., русский, член КПСС, подполковник, преподаватель школы № 401 КГБ при СМ СССР

ОГОЛЬЦОВ Сергей Иванович, 1900 года рождения, уроженец с. Канино, Рязанской области, русский, член КПСС с 1918 года, генерал-лейтенант запаса, пенсионер КГБ

За грубейшие нарушения социалистической законности, в результате чего наступили тяжелые последствия, —

Полагал бы:

1. Во изменение ранее изданных приказов АЛЬТШУЛЛЕРА И. К., ЗАНИНА С. Ф., КОЖЕМЯКИНА И. А. и АРТЕМОВА Б. В. уволить из органов госбезопасности по фактам, дискредитирующим звание офицера.

2. Преподавателю школы № 401 КГБ при СМ СССР подполковнику РЯБОВУ М. Ф. объявить выговор.

3. В отношении ОГОЛЬЦОВА С. И. ограничиться ранее состоявшимся его увольнением из органов госбезопасности.

4. Материалы расследования на полковника запаса МВД ПОДЧАСОВА И. В. направить в Особую инспекцию МВД СССР.

ЗАМ. НАЧ. ОТД-НИЯ ОСОБОЙ ИНСПЕКЦИИ УК КОМИТЕТА

ГОСБЕЗОПАСНОСТИ при CОBETE МИНИСТРОВ СССР

подполковник СЕРОВ

СОГЛАСЕН:

НАЧАЛЬНИК ОСОБОЙ ИНСПЕКЦИИ УК КОМИТЕТА

ГОСБЕЗОПАСНОСТИ при СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

полковник БОРОВЛЕВ

3 мая 1957 года



Сборник: Быт и культура Древней Руси

Традиции, существовавшие в древнерусском государстве, и после крещения сохранили следы языческих верований.

Рекомендовано вам

Лучшие материалы