Какой человек! Мало знаю людей, к которому относились бы с такой теплотой. Не с формальным уважением к возрасту или великому уму, а как к близкому человеку, которого давно не видел. Хочется побольше поговорить. Он был каждый раз как из командировки, — подвижный, с горящими глазами, с множеством впечатлений. Ближний Восток с его многолетним клубком неразрешимых проблем никогда не превращался для него в рутину. И прекращал ею быть для всех, кто его слышал в это момент

Однажды в эфире, в передаче, в которой он (что редко) рассказывал не о других, а о себе, Георгий Ильич вдруг запел. Это была песня, которая прошла с ним с его молодости, через всю его удивительную жизнь. Песня, которая выражала всю его любовь к этой жизни. Я после эфира подошел, пожал ему руку, чувствовал себя глупо, было неловко, но он меня тогда действительно поразил. Этой своей любовью. Светлый человек, легендарная личность.

Алексей Соломин, главный редактор сайта «Дилетант».


Георгий Мирский


Мы уже публиковали его «Разбор полета», тот самый эфир

Предлагаем вашему внимание и одну из архивных публикаций Георгия Мирского на сайте «Эха Москвы"



Горбачев, Сталин и почки Андропова

Так получилось, что почти совпали две даты: 58 лет со дня смерти Сталина и 80-летие Горбачева. А между этими двумя вождями были Хрущев и Брежнев, и между прочим— Андропов с его больными почками.

Помню, как в день смерти Сталина был митинг в институте, и будущий знаменитый телеобозреватель спросил меня:» Ты не думаешь, что Москву переименуют в Сталин?" Лица потрясенных, как будто осиротевших людей. Но помню и то, что было десятью годами раньше, когда я был обходчиком тепловых сетей в Мосэнерго и при мне сварщик в присутствии других рабочих покрыл Сталина крепким матом. В разгар войны! Я, шестнадцатилетний мальчишка, совсем недавно певший в классе «Сталин — наша слава боевая, Сталин— нашей юности полет», не мог поверить своим ушам и готов был сквозь землю провалиться. А потом только мне объяснили: все эти рабочие— вчерашние крестьяне, семьи и хозяйство которых Сталин разорил своей коллективизацией. Не кулаки — иначе они были бы в Сибири— а простые крестьяне, и как же они ненавидели власть! За все те пять лет, когда я «был рабочим классом», пройдя путь от грузчика до шофера, я ни разу не слышал, чтобы хоть один рабочий сказал что — нибудь хорошее о Советской власти, хотя все ненавидели немцев и были готовы пойти на фронт, если бы не имели броню как работники оборонного предприятия. Но они воевали бы за Россию, а не за Сталина, за наркомов и колхозы. Кстати, когда я еще до этого работал несколько месяцев санитаром в госпитале и долго беседовал с ранеными, привезенными из — под Ржева, все говорили, что никогда никто из простых солдат не поднимался в атаку с возгласом «За Родину, за Сталина!» — это должны были в обязательном порядке кричать лишь командиры и политработники, а во время боя слышалось только «Ура!», матерные слова и потом «мама!», когда уже ранят.

Я вспомнил все это в 1991 году, когда Советской власти пришел конец и ни один коммунист, чекист, партработник, генерал, офицер не покончил самоубийством, кроме Пуго и Ахрамеева. Вот тогда-то и вышла наружу вся хрупкость, внутренняя слабость созданного Сталиным некогда грозного режима, уже не пользовавшегося ни уважением, ни доверием. Сравним: японские офицеры в 1945 году, когда император объявил о капитуляции, едва не совершили переворот, многие сделали себе харакири. В том же году в мае в окруженном Берлине, без малейшей надежды на спасение немецкие солдаты дрались насмерть, мальчишки подбивали советские танки фаустпатронами. А у нас— почему же ни один офицер не вывел на улицу хотя бы группу подчиненных? Почему состоявший в основном из коммунистов Верховный Совет дружно проголосовал за Беловежское соглашение, упразднявшее Советский Союз?

И тем не менее я уверен, что если бы у власти был не Горбачев, а Андропов или любой из других членов Политбюро, Советская власть держалась бы еще долго. Ведь не было к моменту прихода Горбачева никаких бунтов, никакого голода, с инакомыслящими Андропов давно расправился, о какой— то внешней угрозе и говорить не приходится. Поразительно: в истории не было случая, чтобы великая империя с непобедимой армией в мирное время рассыпалась за три-четыре года. Мне скажут:"Так ведь Гайдар в своей книге «Гибель империи» доказал, что уже не оставалось золотовалютных запасов, нечем было оплачивать импорт, грозил настоящий голод." Правильно, но это было п о т о м, в 1991 году, а в середине 80-х все ресурсы еще были у власти, и перестройка ее не разрушила бы. А что же тогда? Отвечу: г л, а с н о с т ь. Во время моей последней лекторской поездки (в Тамбов) заведующий идеологическим отделом обкома партии горько жаловался:" Уже невозможно вести идеологическую работу, каждый день новые разоблачения, мемуары; люди приходят и задают один вопрос:" Какое право имеет эта партия, наломавшая столько дров, продолжать руководить страной?" Именно гласность погубила Советскую власть, которая не могла выдержать правды. «Архипелаг Гулаг» Солженицына, «Дети Арбата» Рыбакова, фильм «Покаяние» сделали то, чего никогда не смогли бы сделать американские авианосцы и ракеты. Андропов не зря преследовал интеллигенцию, он понимал, откуда придет опасность. И проживи он подольше, никакой гласности и быть не могло, и власть сохранилась бы. Но вот — больные почки… И пришел Горбачев. Советская система была, конечно, исторически обречена, но именно исторически, так сказать — в принципе, а практически жила бы еще и жила. И кроме Горбачева, никто бы не решился начать ее преобразовывать— вспомним всех этих романовых, гришиных, щербицких и пр. И только Горбачев, и не думавший разрушать Советскую власть, волею судьбы— а она, может быть, не зря поразила Андропова смертельной болезнью— стал могильщиком системы, которую, пролив моря крови невинных людей, создал невысокий человек с сухой рукой и рябым лицом, с желтыми глазами рыси и монотонным голосом, с такой неотразимой, демонической силой личности, что люди спустя десятилетия спорят, спорят о нем -и все равно ничего не поймут.

4 марта 2011 г.


Сборник: Антониу Салазар

Премьер-министру Португалии удалось победить экономический кризис в стране. Режим Антониу ди Салазара обычно относят к фашистским. Идеология «Нового государства» включала элементы национализма.

Рекомендовано вам

Лучшие материалы