Сергей Марков, директор Института политических исследований
Я считаю, что это было неправильно, потому что привело к гибели порядка ста тысяч наших солдат, привело к большому раздражению против советской власти. Может быть, если бы не Афганистан, СССР бы и не распался, а шел по пути эволюционной трансформации.
Это была политическая ошибка, связанная с такой теорией, недооценивающей, во-первых, роль религии, которая во всем мире тогда начала повышаться, и, во-вторых, была переоценка идей социализма, что они могут в таком архаичном обществе построить социализм. Ну и, кроме того, это было головокружение от успеха: и денег было много, и союзников СССР было много, то есть это была переоценка своего могущества. Примерно то, чем грешат сейчас американцы. Ввод войск в Афганистан для нас был такой же ошибкой, как вторжение США в Ирак. Классическая ошибка сверхдержавы.
Анатолий Ермолин, ветеран группы спецназначения «Вымпел», полковник ФСБ в запасе
Я думаю, что самая главная ошибка заключалась в том, что последствия ввода войск в Афганистан не были глубоко просчитаны. Именно поэтому через 10 лет войска были выведены обратно! Мало кто из тех людей, которые принимали решения, думали что это вызовет такой системный кризис и станет поводом для развала СССР.
Алексей Малашенко, политолог, член научного совета Московского центра Карнеги
Нет! Это была такая глупость, заранее проигранная операция. Советские власти ничего не учитывали: ни обстановку в Афганистане, ни качество советской армии. У них был какой-то очень утопичный расчет, что все это можно захватить, починить и установить там советскую республику. Они не понимали, куда и зачем они идут!
Василий Кравцов, независимый исследователь региона Афганистан-Пакистан, кандидат политических наук
Конечно, нет. Ввод войск был, на мой взгляд, государственным преступлением. Я занимаюсь этой страной с 28 июля 1979 года, и я находился рядом с эпицентром событий, которые развивались начиная с этой даты, то есть задолго до ввода войск. Каждый день накануне ввода мы дергались: введут или не введут? Хотя решение и было принято 12 декабря, но оно в любой момент могло быть отменено. По крайней мере, меня так ориентировали мои старшие коллеги.
Я помню, что 25 декабря, после обеда, в районе часов 17, я узнал, что принято решение о вводе, и войска пошли. Помню, как примчался к себе в общежитие на Мичуринский проспект и первым делом начал искать радиостанции BBC, «Голос Америки» или «Свободу», чтобы получить подтверждение «с той стороны». Это был очень тяжелый момент в моей собственной биографии, я очень серьезно это переживал, ибо одно дело мне предстояло ехать в мирный Афганистан, и совсем другое дело — ехать в Афган на войну. Для меня это была трагедия, хотя на тот момент я в Афганистане еще не находился.
У Советского Союза, его вооруженных сил, его спецслужб, у его коммунистической партии, к которой я принадлежал, было более чем достаточно иных вариантов решения афганской проблемы. Я знаю эту проблему основательно и изнутри. Тем не менее, ни советская власть, ни компартия, ни вооруженные силы, ни спецслужбы или не реализовали иные подходы, или в силу других обстоятельств тогдашней верховной власти в СССР не могли пойти иным, нетривиальным и не столь дерзким вариантом, которым они пошли. Я имею в виду и штурм дворца Амина, и ввод войск, и приход новой власти, которая не была принята. Я считаю это государственным преступлением, а не ошибкой.
По степени того ущерба, который был нанесен нашей стране, я квалифицирую это именно как преступление, хотя большинство исследователей считает это ошибкой. На моих глазах с моими сверстниками тогда происходило то, что не должно было происходить. Если бы кто-нибудь почувствовал запах человеческой крови в том количестве, которое пришлось на наше поколение в Афгане, я не думаю, что у них возникло бы желание, чтобы в этом жестоком котле оказался кто-то из их близких.
Я бывал на похоронах наших воинов-афганцев. Это страшнейшая трагедия! Более страшной трагедии для матерей и отцов, чем потеря собственных сыновей за пределами собственного государства во имя некой интернациональной миссии, которую я сам выполнял, видеть невыносимо, а представить — невозможно.
Я видел разорванные в клочья тела, сам был неоднократно контужен и тяжело ранен, не одни сутки лежал в коме, но я пошел туда сознательно как специалист. Зачем надо было направлять туда десятки и сотни тысяч людей с неочевидными целями и задачами, когда они могли бы быть решены другим путем? При этом у нас много ура-патриотов, которые любят делать заявления по поводу того, что неправильно сделали, что вывели войска. Вы знаете, к Горбачеву все относятся отрицательно, при этом я сам ко всем практическим шагам в сферах сохранения целостности советского государства, коммунистической партии, советско-американских отношений, безусловно, его деятельность не одобряю.
Однако есть одно направление, в котором я был и остаюсь горячим поклонником Михаила Сергеевича Горбачева: это вывод советских войск из Афганистана. Это было одно из первых, центральных направлений его деятельности. Сколько усилий ему потребовалось, чтобы заставить советскую политическую верхушку сделать это? Он заставил и добился окончательного вывода войск из Афганистана.
Многие ура-патриоты, не зная предмета, заявляют, что Горбачев вывел войска и бросил Афганистан. Это абсолютно неверная, неправдивая, необъективная оценка деятельности Горбачева. Он всегда придерживался твердой и принципиальной линии на поддержку режима Хафизуллы. Афганистану оказывалась всяческая помощь, в том числе продовольственная и материальная. Поскольку я находился там весь период Афганской кампании, то могу свидетельствовать, что ни о каком предательстве со стороны Советского Союза и Горбачева в частности не было, и помощь советская шла потоком даже после ГКЧП, даже после отстранения Горбачева от власти.
Что касается вывода, обидно, что даже когда ввели войска, их ввели неправильно. Опыт советских войск в Афганистане был абсолютно неприемлем. При этом я безусловно остаюсь на позиции того, что советские воины, офицеры, солдаты проявили в Афганистане образцы высочайшего мужества и героизма.