Три адмирала Чермного флота. Часть третья. Александр Колчак.

Александр Васильевич Колчак родился в Санкт-Петербурге. Ему нужно было стать купцом, фабрикантом, или, как говорят сегодня — бизнесменом. Его предназначением было накопление богатства. Он всегда шел на шаг впереди других, но смотрел только назад. Современники отмечали, что он «очень нервный, порывистый, но искренний человек; острые и неглупые гла­за, в губах что-то горькое и странное…». Он обладал огромной энергией, позволявшей ему эффективно перерабатывать будущее в прошлое.

Его отец, дослужившийся до звания генерал-майора, артиллерист, участник обороны Севастополя в Крымской войне, решил сделать из сына военного. В результате Колчак стал вершителем истории, хранителем традиций, великим консерватором, защитником устоев, Героем, который на алтарь своей алчности принес себя вместе с остатками Российской империи.

Будучи учеником

полярного исследователя Ф. Нансена, Колчак со всей своей энергией бросился в изучение Заполярья. Его успехи в арктических экспедициях говорят сами за себя: в его честь был назван один из островов в Карском море. Молодой исследователь мечтал обогатить Россию новыми землями и островами. Он строил планы полярных экспедиций, и если бы не Русско-Японская война, Колчак наверняка покорил северный или южный полюс.

С началом мировой войны Колчак взялся за самую трудную и ответственную работу, которую предстояло выполнить Балтийскому флоту. Германские морские силы значительно превосходили российский императорский флот. Поэтому, чтобы защитить корабли и столицу, существовала единственная возможность — поставить мощные минные заграждения. Закрыть судоходство в море, полностью перекрыть Финский залив — это была практически нерешаемая задача, особенно в условиях войны. Но Колчак выполнил эту работу блестяще, благодаря своим врожденным способностям: он устранил угрозу Санкт-Петербургу с моря и спас Балтийский флот от уничтожения.

Новая миссия Героя была еще более амбициозной. Из показаний Колчака чрезвычайной следственной комиссии в 1920 году: «…назначение меня на Черное море обусловливалось тем, что весною 1917 г. предполагалось выполнить так называемую босфорскую операцию, т. е. произвести уже удар на Константинополь». Иными словами, адмиралу ставилась задача реализации давней имперской мечты: захватить древний Царьград, тем самым, реанимировать Византию, сделав прошлое настоящим.

Первое, что необходимо было — завоевать господство на Черном море. В 1911 году морское министерство заказало 3 дредноута, 9 эсминцев и 6 подводных лодок. Программа должна была быть выполнена в четыре года, т. е. к 1915 году. Но в 1913 году Германия передала Турции дредноут «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау», что обеспечило превосходство турецких военно-морских сил над Черноморским флотом. Только в 1915 году, с появлением дредноутов «Императрица Мария» и «Александр III», стало возможным решение задачи по завоеванию господства на море. Эту задачу Колчак решил уже апробированным способом: он перекрыл выход из Босфора минными постановками и тем самым «закупорил» Черное море, как херсонесский пифос с молодым вином.

Пока в Петербурге только грезили «прекрасными мечтами», как назвал план захвата Проливов командующий русской армией Алексеев, неутомимый Уинстон Черчилль решил реализовать эту идею на практике. В сентябре 1914 года англо-французская эскадра подошла к Дарданеллам. Это неприятно «кольнуло» российского самодержца. Но подавить береговые укрепления турок кораблям союзников не удалось. Несмотря на это, 9 февраля 1915 году англичане начали проведение Дарданелльской десантной операции. Осенью, после огромных потерь войска были сняты. После провала операции У. Черчилль напишет: «На Дарданеллах погасли все надежды на установление надежных контактов с Россией».

Теперь Российской империи представился шанс самостоятельно взять Стамбул. Для этого требовалась высадка десанта 30−35 тыс. человек и поддержка его флотом. К такой серьезной стратегической операции Колчак подготовил флот блестяще, и это продемонстрировали действия кораблей по переброске войск в район Трапезунда. В марте 1916 года из Новороссийска вышел 18 тыс. десант на 22 транспортах под прикрытием 17 кораблей. В мае в две очереди были переброшены войска общей численностью 35 тыс. человек. В 1917 году, как и планировал император, Черноморский флот был вполне готов провести самостоятельную операцию по высадке десанта у Босфора. Но история распорядилась иначе.

Большевики, родившиеся в пепле революции, в отличие от Колчака, видели в прошлом не накопленные богатства, а прах; поэтому смотрели только вперед, топча сапогами настоящее. Наш Герой попал во временной разлом кровавой модернистской политики, которую не признавал, и был готов исполнить свой самый важный подвиг — спасти Россию, защитив ее от безжалостного будущего. Колчак бросает свою саблю за борт, и порывает с Черноморским флотом: «Для них (матросов) Центральный комитет значит больше, чем я! Я не хочу более иметь с ними дела! Я более не люблю их…"[1].

По воле судьбы Колчак становится Верховным правителем страны, которой уже не существовало в настоящем. «Единая и неделимая» застыла в невременьи, как мир в «Лангольерах» Стивена Кинга. В своих воспоминаниях А. П. Будберг отмечает: «Вечером адмирал разговорился на политические темы и выказал свою детскую искренность, полное непонимание жизни и исторической обстановки и чистое увлечение мечтой о восстановлении великой и единой России; он смотрит на свое по­ложение как на посланный небом подвиг и непоколебимо убежден, что ему или тому, кто его заменит, удастся вернуть России все ее величие и славу и возвратить все отпавшие и отторженные от нас земли. Он с восторгом рас­сказал случай с отказом принять предложение помощи Маннергейма только потому, что надо было поступиться и признать независимость Финляндии; когда же я ему высказал, что не было ли такое решение крупной военной и государственной ошибкой, то он весь вспыхнул, страшно огорчился и отве­тил, что идеею великой, неделимой России он не поступится никогда и ни за какие минутные выгоды. Несомненно, что это его credo».

Армия Колчака была сильна; Верховный главнокомандующий имел поддержку на Западе и в Японии. «Красные» были безграмотны и воевали неумело, но по всем законам социального мирозданья Колчак не мог победить в сражении, происходящем на поле настоящего. Будущее неумолимо настигало его… Будберг вспоминал: «Жалко смотреть на несчастного адми­рала, помыкаемого разными советчиками и докладчиками; он жадно ищет лучшего решения, но своего у него нет, и он болтается по воле тех, кто сумели приобрести его до­верие… Слушая его, думал, сколько хорошего можно сделать из этого вспыльчивого иде­алиста, полярного мечтателя и жизненного младенца, если бы слабой волей руководил кто-нибудь сильный и талантливый и руко­водил так же искренно и идейно, как ис­кренен и предан идее служения России сам Адмирал». Символично, что Колчак, отступая к Владивостоку, пытался увезти с собой не только прошлую Россию, но и 505 тонн ее золотого запаса. Воистину, он был Героем — хранителем.

С крещенскими морозами 1920 года пришло время Героя. Колчак не оставил никаких дневников и записей. Большую часть биографии мы знаем из его показаний чрезвычайной следственной комиссии. Это была исповедь адмирала неумолимо надвигающемуся будущему. В ночь с 6 на 7 февраля 1920 года адмирал Колчак на льду реки Ушаковка принял последнее причастие и ушел в студеные воды прошлого, забрав с собой трехсотлетнюю дряхлую Империю.