«Музы и чины»: о нелитературной службе русских литераторов – часть 5

Ну что, завершим разговор и литераторских чинах и должностях. И наша последняя когорта — это те, кто, можно сказать, лучше всего устроился. То есть ближе к собственным литературным и театральным увлечениям.

Да, вот именно, и театральным. И тут первый наш герой — Александр Сумароков.

Тут не без неожиданных поворотов. Служил себе человек по, в общем-то, военной линии (хоть и не то чтобы реально боевой, а заведовал канцелярией лейб-компании). И вдруг бац! Оказался на посту директора Российского театра (видно, в елизаветинские времена были возможны лихие повороты). Правда, к тому времени уже успел написать несколько пьес — а в целом за ним числятся и трагедии, и комедии, и оперные либретто, и переводы Шекспира.

Рядом с Сумароковым — портрет представителя другого поколения, Александра Шаховского.

Кто бы ждал такого увлечения театром от Рюриковича. Благородный пансион, условная, как тогда водилось, запись в гвардию, аристократический круг — а вот поди ж ты, пишет водевили, да еще и сам играет в любительских спектаклях.

Короче, и доигрался. От тогдашнего директора Императорских театров получил предложение занять пост члена репертуарной части. На котором провел, с небольшими перерывами, 23 года (уволен был уже Николаем I из-за подозрений в близости к декабристам).

Впрочем, впереди у него оказалось после отставки еще двадцать лет литературного творчества. В целом же за всю жизнь написал более сотни произведений (комедии, водевили, дивертисменты, либретто). «Там вывел колкий Шаховской // Своих комедий шумный рой» — это Пушкин о нем.

Отличился князь-драматург еще и тем, что состоял в гражданском браке с актрисой (именно что жил семьей, совершенно открыто, а не был в тайной связи). Якобы именно она не пожелала брака официального — впрочем, мы тут свечку не держали, да и не сюжет это для данного разговора.

Наш следующий герой воспринимается сейчас более (да что там, практически только) как прозаик. А между тем…

Да, это Михаил Загоскин. До его известных исторических романов было еще далеко, а вот первую пьесу он умудрился написать в одиннадцатилетнем возрасте (не сохранилась, а было бы забавно ознакомиться).

Но карьера была поначалу далека от театра. Юный Михаил побыл недолго сенатским регистратором, перешел в Горный департамент, оказался затем в Государственном ассигнационном банке. В войну с Наполеоном воевал в ополчении, был ранен. Вернулся на службу в департамент горных и соляных дел. И тут…

И тут ему пришло в голову отправить одну из своих комедий не кому-нибудь, а уже известному нам князю Шаховскому. Далее завертелось: пьеса князю понравилась, с драматургом он пожелал познакомиться лично, а там и перетянул к себе в ведомство. И в дальнейшем Михаилу Загоскину довелось возглавить Императорские московские театры (и стать, между прочим, камергером).

Но мы, так уж сложилось, пьес его практически не помним. А вот прозу — «это, маменька, господина Загоскина сочинение» — читаем и сейчас.

Вот уж у кого должность полностью совпала с кругом интересов — это у Николая Карамзина.

Как написал историческую повесть «Марфа-посадница», так и был назначен именным (!) указом Александра I на должность историографа. В каковой и пребывал до конца жизни — и, между прочим, после Карамзина звание историографа в России не возобновлялось.

Ну, а про «необходимость самовластья и прелести кнута» мы помним, разумеется. Зубоскал был Пушкин, что поделать…

Далее у нас, между прочим, еще один Рюрикович.

А именно Владимир Одоевский. Благородный пансион, как водится, потом уже известный нам архив Коллегии иностранных дел. Женитьба на дочери крупного сановника другого министерства — дел внутренних — приводит Одоевского к переходу в ведомство тестя. Где, правда, ему доверяют редактирование министерского журнала.

А далее — помощник директора Императорской публичной библиотеки и директор Румянцевского музея. В общем, вполне в соответствии с собственными вкусами.

Но вообще-то библиотечный сюжет в данном литераторском кругу был явно популярен. Главный баснописец нашей школьной программы, Иван Андреевич Крылов, больше тридцати лет прослужил в Императорской публичной библиотеке.

А помощником библиотекаря при Крылове знаете, кто был? Тоже неплохо нам известный соученик Пушкина по Царскосельскому лицею, барон Антон Дельвиг.

Николай Гнедич нам известен более всего как переводчик «Илиады» не правда ли?

Но и он успел послужить библиотекарем — все в той же Императорской публичной. Где заведовал — что логично — отделом греческих книг.

Ну, и под занавес не могу не показать портрет вот этого красавца. Который, к тому же, не вписывается ни в один из разделов нашей условной классификации.

Это Дмитрий Благово. Окончил юридический факультет, служил в канцелярии московского генерал-губернатора, вращался в высшем московском свете. Записал — совершенно очаровательным образом — воспоминания своей бабки, Елизаветы Петровны Языковой («Рассказы бабушки», картины жизни московского дворянства второй половины XVIII — первой половины XIX века).

А потом расстался с женой, постригся в монахи, стал настоятелем русской посольской церкви в Риме. И писал уже только богословские груды.

В общем, вот такая вышла выставка в Музее А. С.Пушкина на Пречистенке. Напомню предыдущие части: государственные деятели, военные, дипломаты, преподаватели.

Саму же выставку можно посмотреть до середины августа.