«Бессмертные! С высот небес лазурных
Взгляните на отчаянных героев,
Что гордо по волнам несутся бурным,
В дерзаниях не ведая покоя…»
Луис де Камоэнс
Захотелось, пока выставка не закрылась, вернуться к экспонируемому сейчас в Кремле проекту «Владыки океана» — он же «Сокровища Португальской империи XVI — XVIII вв.» (я этого уже немного касалась здесь).
Действительно, даже сосуд для ладана (!) исполнен, как видите, в форме корабля. Совсем небольшая даже по меркам Европы страна Португалия прославилась в период, традиционно именуемых «эпохой великих географических открытий», смелыми морскими путешествиями — по сути, в неизвестность. Причем стали они первопроходцами раньше всех других европейцев.
Этот глобус, кстати — из коллекции португальского королевского дворца. Любопытно, что король Мануэл I запретил свободное производство морских карт и глобусов, дабы сохранить эти знания исключительно для посвященных — лишней конкуренции явно не хотели.
А вот это — тоже важная вещь: лоция. Причем стихотворная. И вы, конечно, узнали арабскую вязь. Все верно: написал эти лоции опытный арабский лоцман Ахмад ибн Маджид. Именно он в 1498 году привел экспедицию Васко да Гамы через аравийское море в порт Каликут на западном побережье Индии (о чем после горько сожалел и писал «О, если бы я знал что от них будет!»).
Было от этого действительно много чего. Но интересно, что отражалась эта первопроходческая активность на жизни и самой Португалии — и далеко не только в ее экономике.
Уже упомянутый Мануэл I получил в Португалии прозвище Venturoso — «Счастливый». Он, кстати, был вполне случайным человеком на престоле: приходясь предыдущему монарху двоюродным братом, от первенства в престолонаследии он был далек. Однако единственный сын короля погиб в результате несчастного случая, а в семье Мануэла, где он был шестым по счету сыном, старшие браться тоже успели покинуть этот свет раньше, чем освободился трон.
Случайный правитель — не всегда хорошо для страны. Но тут и стране, как выяснилось, повезло: при Мануэле Португалия пережила период расцвета. И именно он успешно продолжил географическую экспансию предшественников.
Кто-то из историков метафорически выразился, что при этом короле Португалия перепрыгнула из средневековья в ренессанс. Что ж, во всяком случае в искусствах тоже случился расцвет. И пышный новый стиль, особо характерный для декоративно-прикладного искусства и архитектуры, получил название «мануэлино».
Но это все еще собственно португальский стиль. Однако вскоре и влияние экзотики в искусстве тоже будет ощущаться. Причем в обоих направлениях: и чужое на португальское, и португальское на чужое.
Не удивляйтесь, но тут нам придется начать с Африки.
На этом барельефе XVI века из Бенина нетрудно узнать европейца (то есть португальца, собственно). Причем крест, который он держит в правой руке, куда менее внушителен, чем меч, который придерживается левой.
Логично, что в Африку португальцы попали ранее прочих континентов. Для начала, еще в 1415 году, они захватили средиземноморский порт Сеуту, расположенный напротив Гибралтара (сейчас это небольшой эксклав Испании на границе с Марокко). Отсюда стало возможным двигаться как в северную часть Африки, лежащую выше Сахары, так и — главное — вдоль ее западного побережья. Сначала эти плавания были убыточными, но затем на побережье Гвинейского залива перед португальцами открылись богатства Африки — золото и слоновая кость.
Упомянутый Бенин был в то время (и давно уже) отдельным и вполне самостоятельным государством, известным в историографии как Бенинское царство. Португальцам хватило разума не пытаться его захватывать и обращать в колонию. Напротив, тут была дипломатия (включая время от времени и военную помощь местным правителям в конфликтах с соседями) и — прежде всего — торговля (что вообще будет во многом характерно для Португалии в контактах с далекими экзотическими странами).
И что касается слоновой кости — многие вещи из нее стали производиться непосредственно в Африке по заказам португальских купцов. Как, например, эти ложка и вилка — в самом Бенине таких предметов в обиходе не водилось.
А вот украшены они изображением неизвестных в Европе крокодилов.
Еще несколько предметов из слоновой кости: это рога-олифанты — из Сьерра-Леоне (также западное побережье Африки).
Такие вещи нередко предназначались для дипломатических подарков. Так что экзотические португальские дары оказались в «кабинетах диковин», а затем и в музейных собраниях разных европейских держав (в том числе и в петербургском Эрмитаже). Причем в декоре могут любопытным образом переплетаться европейские и африканские изобразительные традиции — не говоря уж о самих сюжетах.
Посмотрим повнимательнее на изображенные здесь сцены охоты.
Тут присутствуют, между прочим, португальцы. Их можно опознать по нескольким условным особенностям изображения: длинные прямые волосы, орлиный нос, одежда европейского типа.
Вот и еще один европеец: эта скульптура из Бенина изображает его, к тому же, с огнестрельным оружием в руках (что, конечно, также показательно).
А вот изображенный рядом африканец украшен крестом на груди (насколько это обозначает его приверженность христианству — вопрос спорный).
Нельзя, конечно, не отметить, что вместе с новыми экзотическими товарами в Португалию стали привозить и темнокожих невольников. Впоследствии это даст начало развитию настоящей работорговли.
Ну, а мореходы добрались тем временем до южной оконечности африканского континента. В 1488 году экспедиция, возглавленная Бартоломеу Диашем, обошла мыс Доброй надежды и вышла в Индийский океан.
Впереди лежали Цейлон, Индия, Китай, Япония…
(продолжение следует)
Слушайте, спасибо!