Успенский собор будут реставрировать

Успенский собор московского Кремля будут реставрировать. Причем реставрировать серьезно — продлится все это где-то около пяти лет. Речь, как вы понимаете, не о косметическом ремонте, а о реставрации архитектурной.

Интересно, что реставрировать будут не за счет бюджета. Договор с Музеями Кремля о финансировании реставрационных работ подписала компания «Транснефть» (впрочем, на 78% государственная — 100% ее обыкновенных акций контролируются Росимуществом, а еще 21 с чем-то процентов уставного капитала, в виде привилегированных акций, находится в свободном обращении).

В последний раз комплексные реставрационные работы проводились в Успенском соборе в середине 1970-х годов, то есть к его 500-летию. В то время реставраторы еще не располагали оборудованием, позволяющим производить неинвазивное исследование скрытых частей строения. Проведенные несколько лет назад исследования показали, что собор требует нового вмешательства специалистов.

Между тем в 2000-е годы производились работы, касающиеся прежде всего внешнего вида храма. (Вот, даже обнаружились архивные кадры, где у одной из стен собора установлены леса.)

Реставрации подверглась, в частности, часть росписи люнетов внешних стен.

Каковы же нынешние проблемы этого интересного строения? Сошлюсь здесь на главного архитектора Кремля, замдиректора Музеев Кремля по науке Андрея Баталова.

Начать можно с того, что стоит собор на месте, где грунтовые воды близки к поверхности. С этим, понятно, ничего не поделаешь — место было выбрано даже не в XV веке, когда нынешний собор был построен, а много раньше: предыдущий каменный собор (пришедший к XV столетию в ветхость) заложил здесь еще Иван Калита, а до того ровно тут же стоял собор деревянный. Но в более поздние (а вернее, близкие к нам) времена, в 1970-е годы, проблему усугубили — под плиткой Соборной площади уложили сплошную бетонную плиту. Ликвидировать ее, понятно, не удастся — слишком много на площади проводится официальных публичных мероприятий. Но достигнута договоренность о том, чтобы в ходе реставрации на два метра вокруг собора эту плиту срезать, чтобы сделать дышащую отмостку. Это поспособствует сохранности белокаменной кладки и фундаментов.

Другая проблема связана с самим проектом Аристотеля Фиораванти. Проект для Руси того времени был новаторским — если внешне пятиглавый собор с позакомарным покрытием соответствовал традиции (и вообще походил на более древний Успенский собор Владимира — вроде бы его даже указали итальянцу в качестве образца), то внутри архитектор отказался от привычной для русского церковного зодчества крестово-купольной структуры. Интерьер Успенского храма — зальный (как говорили современники — «палатный»). Открытое внутреннее пространство с относительно легкими и тонкими колоннами производило на входящих большое впечатление.

Однако это имело свою оборотную сторону. При такой конструкции потребовалось максимальное облегчение сводов. Что и сделал Фиораванти, выложив их в один кирпич. Это потребовало переделки уже в начале XVII века, при Михаиле Федоровиче, когда пригашенный английский инженер укрепил конструкцию подпружными арками и дополнительными металлическими связями (их мы можем видеть и сейчас).

Но главная из нынешних проблем кроется за этими арками и сводами. И называется она — конденсат.

В этой проблеме, впрочем, никак не повинны ни Аристотель Фиораванти, ни авторы последующих достроек и перестроек. Возникла она в XIX веке.

Дело в том, что изначально храм был холодным (что в принципе характерно для подобной церковной архитектуры, и мы нередко видим в церковных строениях два уровня — нижний зимний теплый храм и верхний холодный летний). В официальном соборе, где потребность в проведении богослужений могла возникнуть в любое время года, это создавало определенный дискомфорт. И просьбу установить отопление направили на высочайшее имя — а конкретно Николаю I.

Однако Николай, известный неприхотливостью в быту (как утверждается, спал на походной кровати, укрываясь шинелью), в просьбе отказал. А вот следующий император, Александр II, проявил мягкость и согласился. Проблема конденсата была ему явно неизвестна.

В общем, главные работы будут идти не на глазах публики, а в чердачном пространстве: своды будут утеплять. Чтобы в холодное время года не образовывалось пресловутого конденсата.

А что же с внутренним убранством?

Тут нас должны интересовать фрески. Нет, о самых древних вообще речи нет — при Михаиле Федоровиче их попросту сбили вместе со штукатуркой. А потом вроде бы воссоздали «как было» по снятым копиям-прорисям (что-то это нам напоминает и из нашей жизни, не правда ли?). В дальнейшем же фрески неоднократно «поновлялись» — что на практике означало новую запись поверх предыдущей.

Увы, в отличие от икон, покрывавшихся олифой, тут снять верхние слои и раскрыть нижние невозможно. Запись производилась напрямую темперой по темпере — то есть краска проникала в нижние слои и послойных наложений не образовывалось.

Однако старая роспись все-таки обнаружилась фрагментарно за иконостасом. И сейчас эти фрагменты можно видеть.

Что же касается прочих фресок, то им предстоит «обеспыливание». Это, утверждают хранители, сделает их вновь более яркими.

[

Посетителей, понятно, интересует доступ в собор — в конце концов, это одна из главных кремлевских архитектурных достопримечательностей. Так вот, доступ, обещают нам, не прекратится. И даже будут время от времени проводиться службы (так что придется согласовывать сроки ведения работ еще и с РПЦ).

Впрочем, предупреждают архитекторы, когда дойдет до дела, тут возможны всякие неожиданности. А с другой стороны — возможны и открытия.