Из истории заповедников в России

В Дарвиновском музее открылась выставка про российские заповедники. И смотрю — там приписано: к 100-летию оных.

Столетие, думаю? И правда, вот бумага: Собрание узаконений и распоряжений правительства. Постановление об организации Баргузинского заповедника было утверждено 29 декабря 1916 года (11 января 1917 по новому стилю). Посреди, можно сказать, Первой мировой.

Итак, это был первый официально утвержденный государственный заповедник. Но начало ли это самого заповедного дела?

В нынешнем понимании — да. Но сама история охраняемых природных территорий теряется в глубине веков. Потому что начать придется со священных рощ наших очень-очень давних предков.

Потом пошли охраняемые охотничьи угодья — княжеские, царские. Королевские («Кто ты такой, что смеешь убивать королевских оленей в Шервудском лесу?»). Из географически близких к нам стоит вспомнить Беловежскую пущу (по одним сведениям, запрет на свободную охоту там ввел в XIII веке Даниил Галицкий, по другим — в конце XIV века Ягайло). Совсем близко, под Москвой, целая сеть охраняемых лесных угодий возникла в царствование Алексея Михайловича Романова (и многие из них сохранились, превратившись сейчас в московские лесопарки). Вообще в Соборном Уложении 1649 г. лес упоминается в 67 из 958 статей. Возникает классификация: леса вотчинные, общие, въезжие, поверстные, засечные и заповедные.

Тогда же, в конце XVII века, появился один из первых, можно сказать, празаповедников — «Семь островов» в Баренцевом море. Эта удаленная местность была объявлена «государевой заповедью», и не случайно: здесь «сокольи помытчики» ловили кречетов для царских соколиных охот.

Петр I ввел в особую категорию водоохранные леса. Указом от 1701 года запрещалась вырубка лесов в 30-верстной зоне вокруг сплавных и судоходных рек (у больших рек эта зона могла доходить до 50 верст). При Петре же появились «вальдмейстеры» — по-теперешнему лесничие.

При Екатерине вышло послабление: под охраной остались только казенные леса. В лесах частных рубка и прочее никак не регламентировались.

Основной нормативный акт XIX века — «Свод Устава лесного» — был утвержден в 1802 году. Интересно, что некоторые его статьи были взяты из «Соборного уложения» Алексея Михайловича и так и просуществовали до 1917 года. Единственным дополнением к Уставу стало «Положение о сбережении лесов» от 1888 года.

Беловежская пуща, оказавшаяся к тому времени на территории Российской империи, была не просто местом царских охот. То есть они, конечно, были. Но нередко сопровождались дипломатическими переговорами — в не очень официальной обстановке. А реликвий от этого осталось немало — во всех видах изобразительного и таксидермического искусства.

Беловежская пуща представляет собой сейчас два соседствующих заповедника — один на территории Польши, другой на территории Белоруссии. Это одна из немногих трансграничных природоохранных территорий.

На самом деле первым в современном понимании — но не государственным, а частным — стал на территории Российской империи заповедник Аскания-Нова в Херсонской губернии. Фридрих Эдуардович Фальц-Фейн основал на территории семейного имения сначала зоопарк и ботанический сад, потом заказник — «естественный музей». Разводит лошадей Пржевальского и зубров… В общем, об этом можно говорить долго. В 1917 году Фальц-Фейн был вынужден эмигрировать. Заповедник же, несмотря на различные перипетии, выжил, и не так давно стал победителем акции «Семь природных чудес Украины».

Но все-таки: почему первым официальным государственным заповедником стал Баргузинский? Почему это было настолько важным, что не помешала даже война?

А вот почему.

Это соболь.

Шкурка соболя — те же деньги. Пушнина, «мягкая рухлядь», издавна занимала в российской внешней торговле важное место, ею снабжали как Восток, так и Западную Европу. Да и дань, налоги ею нередко платили. Или дарили зарубежным «партнерам» — так, царь Михаил Федорович как-то даже отправил персидскому шаху живых соболей в золоченых клетках. Вообще к середине XVII века пушной промысел обеспечивал до 20% доходов бюджета.

В 1595 году, отправляя думного дворянина Михаила Вельяминова послом в Вену, ко двору императора Рудольфа II, ему выдали из казны 40360 штук соболей и 20040 штук куниц. Это была субсидия Рудольфу для войны с турками. Привезенное оценили в 150 тысяч флоринов (или, по отчету самого Вельяминова, сохранившемуся в архивах и опубликованному в середине XIX века в «Памятном дипломе сношений древней России с державами иностранными», в 400 тысяч рублей).

Соболь присутствует на историческом гербе «царства Сибирского» (входил в состав государственного герба Российской империи): «В горностаевом щите два чёрных соболя, стоящие на задних лапах и поддерживающие передними, одной — золотую пятизубцовую корону, другою — червлёный лежащий лук и две крестообразно, остриями вниз, поставленные стрелы…».

Естественно, именно погоня за ценным мехом в немалой степени подталкивала Россию к освоению Сибири (ценность нефти и газа была тогда еще неведома). И XVII век стал расцветом промысла. К середине века добыча меха здесь составляла 145 тысяч шкурок ежегодно.

Могло ли так продолжаться долго? Естественно, численность пушного зверя начала сокращаться. Кое-где соболь совсем исчез. Во второй половине XVII века, для обеспечения сбора налогов с коренного населения, правительство во многих местах запрещает русским промышленникам соболиный промысел. В 1706 году ограниченную охоту на соболя промышленникам вновь разрешают, но при обязательной продаже добытых шкурок в казну. Но ограничения и частичные запреты не помогают: численность вида продолжает сокращаться.

Такой промысел соболя приводит к тому, что к началу ХХ века добыча его по сравнению с XVII веком снизилась в 10−20 раз. С 1913 года охота на соболя в России впервые была запрещена полностью.

И вот на этом-то фоне и встает вопрос о создании Баргузинского заповедника. Именно здесь водится темный соболь — а шкурка его чем темнее, тем ценнее. На момент создания соболиного заповедника тут насчитывалось всего 20−30 особей.

Где это? Восточное побережье Байкала, в верхней (северной) его части.

Созданию заповедника предшествовала двухгодичная научная экспедиция. О ней — в следующий раз.