Ленинская импровизация 7. Красные и Коричневые, ч. I

Вы напрасно верите в мировую революцию. Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До Вашей революции фашизма не было.

И.П.Павлов. Из письма в СНК от 21.12.1934

— Простите, профессор, не пса, а когда он уже был человеком. Вот в чем дело.

— То-есть он говорил? — cпросил Филипп Филиппович, — это еще не значит быть человеком.

М.Булгаков «Собачье сердце», 1925 г.

Тема коммунизма и фашизма, Гитлера-Сталина и т. д. бесконечна. Понятно, речь идет о самой большой трагедии в истории и мира, и нашего народа в особенности, память о которой не умрет никогда (будем надеяться, что бОльшей трагедии избежать все-таки удастся). Упреки «без вашей ревoлюции все было бы не так» по-видимому не утихнут, несмотря на все резоны. Hасколько эти упреки справедливы?

Сразу отметаем откровенные глупости вроде «Сталин привел Гитлера к власти» или «оба режима суть одно и то же». Извините, это не здесь. Но Павлов был умным человеком -- и его упрек много умнее. Фашизм, как явление, -- это европейская реакция на большевизм. Я не буду с этим спорить. Я лишь обращу внимание на то, что в мире людей все есть реакция на что-то. Большевизм тоже был реакцией на многoе. Каждый отвечает за свое. И все же -- что именно вызвало реакцию и какую именно?

Величайший конфликт в истории был вызван неразрешенностью вопроса о природе человека и человеческом равенстве. В отличие от 1МВ, во 2-й решался вопрос действительно фундаментальный для цивилизации. Человечество во все времена придумывало идеологии, оправдывающие дармовой (или почти дармовой) труд и скотcкое состояние своих собратьев. На рубеже XX века эти идеологии можно было разделить на традиционные и «научные». Первые были характерны для отсталых стран, типа России, Китая, Индии и т. д., где иерархическое неравенство по-прежнему опиралось на традиционные религии, утверждавшие, что люди были разделены богом/богами для каких-то своих, нам неведомых целей. Но в XX веке эти взгляды так или иначе доживали свой век вместе с самими религиями, ибо прогресс неостановим. Гораздо интереснее вторые, «научные» взгляды, характерные для развитых стран Запада, в целом руководствовашихся либеральной парадигмой. Тут была интересная двойственность. С одной стороны, либерализм начинался со слов Томаса Джефферсона «все люди созданы равными», с другой -- сам Джефферсон был крупным рабовладельцем. Неувязочка. Как примирить эти две стороны? А вот как: есть, понимаете, на свете существа, которые выглядят как люди, но в действительности таковыми не являются. По крайней мере, пока. Это была слабая отговорка, к ней возникала масса вопросов. Ну скажем, откуда такие существа взялись? Приходилось опять кивать на Библию, потомков Хама и т. д. -- но это было не то. Библия не стеснялась обьявлять ЛЮДЕЙ неравными, но о каких-то других человекоподобных существах она ни слова не говорила.

Ситуация изменилась во 2-й половине XIX века, после публикации одной из величайших книг человечества «О происхождении видов путем естественного отбора» Чарльза Дарвина (к чести которого следует сказать, что сам он в скользкие человеческие темы не лез, это уже работа «интерпретаторов»). На вопрос «откуда они взялись» появился ответ: это переходные формы на пути эволюции от приматов к человеку. Это, господа, разные виды, которым лучше не смешиваться, чтобы не опускать виды более развитые. С точки зрения биологии, это была конечно полная чушь: разные виды не могут давать здоровое потомство, а то что такое потомство дает -- то один вид по определению. Но это никого не смущало -- появление «научного» обьяснения неравенства дорогого стоило и для колонизаторов, и для эксплуататоров всех категорий. К началу ХХ века очень многие на Западе полагали, что человеческие расы БИОЛОГИЧЕСКИ находятся на разных ступенях эволюции — чернокожие ближе всего к обезьянам, вполне развившиеся люди — это представители арийской расы, то есть жители Северной Европы, говорящие на языках германской группы (что по ходу дела тоже чушь, ибо арийцев полно в Индии и Пакистане, например), ирландцы стоят в расовом отношении ниже англосаксов, итальянцы — еще ниже, славяне — еще. Научными считались и идеи искусственной селекции человека — евгеника, то есть учение о том, что людей с «хорошей наследственностью» следует поощрять размножаться с «правильными» брачными партнерами, а вот размножение людей с «плохой» наследственностью сдерживать, вплоть до принудительной стерилизации. Только в США во время т. н. Прогрессивной Эры (1890−1920-е) были принудительно стерилизованы около 60 000 человек.

В Рос. Империи эти идеи просто не успели развиться в силу ее общей отсталости, но среди людей развитых и передовых они тоже набирали популярность -- см. заключительные слова проф. Преображенского. Мы не знаем, выражают ли они точку зрения самого Булгакова или же это часть нарисованного образа профессора (который в книге изображен гораздо негативней, чем в фильме), но так или иначе идея «носилась в воздухе». Пока еще она не была «на острие атаки», но очевидно, что она туда переместилась бы рано или поздно. Какова была бы дальнейшая судьба человечества, продолжай она доминировать? Мы никогда не узнаем, но явно очень невеселой. Умные люди предчуствовали это -- см. «Машина Времени» Г. Уэлса. Иерархированная пирамида-антиутопия вообще стала любимой темой фантастов -- и в начале прошлого века ее перспектива была вполне реальной. Надежды прогрессивных, здравомыслящих и просто порядочных людей на то, что это безумие уйдет естественным образом по мере дальнейшего прогресса, образования и т. д., явно не оправдывались -- само собой оно уходить не собиралось. Этот клин можно было выбить только другим клином.

И вот в эту атмосферу ворвалась большевистская революция, обьявившая равенство всех, кто выглядит человеком, абсолютной ценностью. Более того: она обьявила, что «низшие» классы, расы, народы и т. д. вообще-то должны играть бОльшую роль в обществе, чем «высшие», ибо они -- главные производители материальных благ. Более того: она показала, что бывает с теми «высшими» классами, которые вздумают встать на пути реализации прав «низших». Более того: она обьявила о своем всемирном характере и стремлении распространиться на весь мир. Это были невообразимая дерзость и невообразимый вызов. Есть такое английское выражение: to kick the hornet’s nest -- дать пинка гнезду шершней, так это вот из той же категории. После ленинского вызова для западного человека невозможно было продолжать игнорировать разницу между словами Джефферсона и его делами, нужно было определяться: все ли люди, кто выглядит как человек, все ли должны быть наделены неотьемлимыми правами или же неравенство гуманоидов следовало узаконить по всей форме? Это был ключевой, переломный момент. Большевики ткнули европейскую цивилизацию в ее самое больное место, заставили ее темную сторону «открыть личико» и показать себя во всей красе. Это «открытие» в течение 1920-х cформировалось в некую принципиальную доктрину, суть которой вкратце такова:

«Мы были правы, говоря о биологической неравноценности тех, кого принято называть людьми, но мы заблуждались, полагая, что ключевым параметром здесь является уровень интеллекта и технического развития. Ибо евреи и некоторые русские сторонники большевизма обладают известным уровнем интеллекта, но он только делает их гораздо более опасными врагами культуры, чем типичный славянин или негр на уровне неандертальца. Интеллект может быть разрушительным, а не созидательным, и сам по себе не может служить показателем того, является ли его носитель человеком. Именно интеллектуальный недочеловек представляет для нас главную опасность, по сути своей -- это крыса с интеллектом. И единственное спасение цивилизации и культуры состоит в том, чтобы поступать с ними именно как с крысами. В данном случае мы имеем дело не с промежуточной, а с тупиковой ветвью эволюции. Это будет трудная борьба, которая потребует от арийских народов мобилизации и дисциплины, самоотверженности и беспощадности, но она должна быть проделана. В этом -- залог существования нашей, высшей расы».

Понятно, это была доктрина германского национал-социализма, вобравшего в себя все предшествующие теории неравенства и доведшего их до абсолютного совершенства. Но доктрина эта приглашала к кооперации всех, кого воротило от идеи равенства: и аристократов, и буржуазию, и националистов всех категорий, и католических-православных-мусульманских фундаменталистов, и традиционалистов, и т. д. Каждому находилось место. В частности, невозможно не отметить мрачную и позорную роль части российской бело-эмиграции в ее формировании. На протяжении многих лет они пичкали европейцев рассказами об ужасах Красного террора, умножая реальные трагедии на 10, и совершенно забывая упомянуть об ужасах террора Белого. Много лет они рисовали свой русский народ (добро бы еще одних только большевиков!) перед европейцами так, что действительно возникал образ недочеловека: какой-то выродок-монстр с интеллектом питекантропа и совестью гиены. Наконец именно они -- посредством т. н. русских немцев, прежде всего Розенберга, -- познакомили Гитлера с маразматическими «Протоколами сионских мудрецов» (самым мрачным наследием Николая II) и довели природный гитлеровский антисемитизм до состояния убийственного экстаза. Потерпев поражение от своего народа, они не нашли ничего лучшего, чем объявить его недочеловеком, и поддержать того, кто собрался его уничтожить.

Но погодите, может такую реакцию вызвала не благородная цель большевиков, а ужасные методы ее достижения? Подавление полит. оппозиции и свобод, репрессии и террор, экспроприация собственности и голод? Нет, такого быть не может. Потому что нацизм и его подручные (начиная с рос. анти-большевиков) сами крайне охотно использовали те же методы, только в гораздо бОльших масштабах, как количественно, так и качественно. Более того: если большевики обьявляли подобные методы временными и вынужденными (что, по ходу дела, было правдой), то нацисты даже и не пытались их таковыми представить. Наоборот, упомянутая доктрина говорила, что, в силу биологичности неравенства и вообще жизни, насилие и подавление станут совершенно естественной нормой -- навсегда. Только так и могут сосуществовать гуманоиды, в принципе. Большевистский террор напугал их -- о да! -- но лишь потому, что ОНИ могли стать его обьектом, а не потому что террор -- это плохо само по себе. Их совесть не могла быть возмущена по причине ее отсутствия.

Итак, возвращаясь к упреку старика Павлова, следует признать, что свою роль в кристаллизации человеконенавистничества большевизм действительно сыграл -- но сыграла ее и книга Дарвина, и вообще вся логика человеческого развития! Рано или поздно принципиальный вопрос о человеческом равенстве должен был быть разрешен в ту или иную сторону, и разрешен бинарно, без всяких джефферсоновских неувязочек, без всяких экивоков и вашим, и нашим.

Как же он мог разрешиться в тех конкретных условиях?