Ленин и графиня. «Владимир Ильич!... Я не сторонница большевизма, но я никогда...»

Опубликовано: 29 мая 2017 в 14:10 Распечатать Сохранить в PDF

Наплявать, наплявать, надоело воевать. Ничего не знаю, моя хата с краю. Слава тебе, Господи, настрелялся досыти.. Были мы солдаты, а теперь — до хаты

Из лазарета Александра Львовна выписалась с палочкой, могла сразу ехать в Москву, но не могла оставить своё детище, санитарный отряд, который уже целый месяц был без своей начальницы. Ещё до февральского переворота она писала старшей сестре: - «Я всё мрачнее смотрю на положение вещей. Немцы лезут, а дисциплина нарушена… Солдаты бегут и прячутся. Думаю, в дальнейшем будет ещё хуже». Окончание, вот отсюда можно отлистать к началу- http://diletant.media/blogs/62458/35775853/

Насчёт ещё хуже она не ошиблась. Наступило смутное время: в Минске на плацу части Западного фронта присягали Временному правительству, а в окопах читали листовки Совета рабочих и солдатских депутатов с призывами не подчиняться офицерам и создавать солдатские комитеты. Все говорили речи. Два человека — уже митинг. Больше всех говорили странные люди (определение А. Л.), невесть откуда взявшиеся и призывавшие бросать фронт. А Керенский сотоварищи мчались по фронтам с лозунгами воевать до победы. В окопы доставлялись газеты с кричащими заголовками «Тыл победил династию! Фронт победит врага!», в то время как в тех же самых окопах только что братались с врагом — те, кто ещё не дезертировал… В середине апреля 1917-го в Петрограде прошла манифестация инвалидов войны:

А на фронте тем временем целые дивизии отказывались идти на передовую, встречая специально созданные делегации для увещевания отказников криками — Буржуи! Не желаем воевать! Да здравствует мир!

Александра Львовна своими глазами видела разложение русской армии, сознавая, что это уже не та война, на которую она шла в августе 1914. Окончательное решение покинуть отряд пришло после тревожных писем из Ясной Поляны от сестры о поджогах и грабежах помещичьих усадеб в округе. «…у нас в Ясной бабы и дети три или четыре дня грабили яблочный сад и унесли все яблоки. Более 1000 пудов. Отвратительно было видеть это разнузданное, жадное, ругающееся, торопящееся стадо, бабье. Было по несколько сот баб зараз, а мы все только поглядывали и молчали…»

Двое суток без сна ехала она в забитом вагоне среди неуправляемых озлобленных солдат, люто ненавидящих буржуев (- Скажи им, что я графиня, ведь выбросили бы из окна). Война для графини Толстой закончилась…

Мир

Первый раз за ней пришли ночью в середине лета 1919-го. В ордере на арест значилось, что гражданка Толстова (- я не Толстова, я — Толстая, дочь великого писателя. - Там разберутся, чья дочь…) обвиняется в контрреволюционной деятельности. На следующий день отпустили: при обыске не нашлось ничего крамольного, из чего можно было бы сделать вывод о политической деятельности против большевиков.

Разумеется, она не сидела без дела после возвращения с фронта, её деятельная натура просто не выдержала бы - без дела. Она увлеклась идеей издания первого полного собрания сочинений отца. Софья Андреевна принимала участие в этой работе и нарадоваться не могла, с какой теплотой Саша относится к ней. (Софья Андреевна умрёт от воспаления лёгких в ноябре 1919-го. В её посмертном письме будут такие строки — «Прости и ты меня, дочь Саша, что я невольно недостаточно дала тебе любви, и благодарю тебя за твоё доброе отношение ко мне за всё последнее время»).

А вот с бывшими задушевными друзьями — главными толстовцами Чертковым и Бирюковым отношения перейдут в разряд исключительно деловых. Александре Львовне не нравилось их заигрывание с большевиками, она недоумевала, «как они мирят большевизм с толстовством».

В Ясной Поляне она затеяла строительство настоящей добротной школы, а не в избе «за селом у церкви», где в своё время старшие дочери Таня и Маша обучали грамоте местных филипков (хве-и-хви, -ле-и-ли, -пеок-пок).

Для сохранности имения решила сделать Ясную Поляну национальным музеем, по примеру дома Гёте в Германии. Для этого ходила на приём к наркому Луначарскому; её поразила несерьёзность обстановки: нарком диктовал машинисткам и тут же позировал двум художникам сразу, потом, едва выслушав Сашу, продиктовал приказ о назначении Александры Львовны комиссаром-хранителем Ясной Поляны. Луначарский тогда произвёл на неё впечатление актёра, играющего в министра, которому нравилось производить впечатление своей «игрой» на посетителей.

Зато Сталин (к нему она ходила за помощью в строительстве школы и в связи с подготовкой к 100-летнему юбилею Толстого) был непроницаем под маской грузинской вежливости. Вежливо принял, вежливо проводил, просьбы выполнил, но она чувствовала, что ему безразличны и сам Толстой, и толстовские учреждения, а 100-юбилей — это лишь средство пропаганды за границей…

Причём тут Ленин, наконец

Но сначала про С. П. Мельгунова. Новое для меня имя. Потому что, например, «дело Таганцева» в Петрограде в августе 1921 года на слуху: по этому делу был расстрелян Николай Гумилёв. Тогда было арестовано свыше 800 человек, расстреляно 96, отправлены в концентрационные лагеря 83…

А в Москве, оказывается, за год до этого тоже был громкий процесс по делу так называемого «Тактического центра». В «Тактический центр» входили некоторые бывшие члены Временного правительства, оппозиционеры, интеллигенция (как же без неё), но это не была такая многочисленная организация, как в Питере. У «Тактического центра» не было устава, не было чёткой программы, они собирались и вели долгие дискуссии по отдельным проектам государственного устройства, аграрным, строительным - как они всё обустроят, когда Советская власть падёт, а то, что она падёт непременно и скоро — верили. Тем более что с востока на Москву наступал Колчак, с юга — Деникин…

Среди идеологов «Тактического центра» был Сергей Петрович Мельгунов, историк, публицист, в 1905 году писавший о сектантах в Харьковской губернии, чем немедленно заинтересовал Толстого: он приглашал Мельгунова в Ясную Поляну и потом ещё встречался с ним (отсюда и знакомство Мельгунова с Сашей).

После Февраля Мельгунов разразился памфлетом «Последний самодержец», в котором презрительно величал Николая II «царём-комиком», петрушкой и недоумком, правление которого было самым кровавым в истории…

Александра Львовна не разделяла взглядов Мельгунова на царя. И о «Тактическом центре» ничего не знала, поэтому, когда Мельгунов однажды попросил её разрешить ему с группой товарищей поработать в её уютной московской квартире, она разрешила и даже (как гостеприимная хозяйка) ставила для них самовар, о чём и сообщала на суде, когда до суда дошло дело. 26 человек было арестовано — в том числе Александра Львовна — по обвинению в хранении архивов Мельгунова.

Конечно, арест младшей дочери великого прогрессивного писателя всколыхнул не менее прогрессивную толстовскую общественность. Чертков писал Дзержинскому, Толстовское общество — во все инстанции, просили не держать её на Лубянке, а выпустить до суда.

Александра Львовна значилась последней в списке по делу о «Тактическом центре», перед ней была машинистка «центра», список этот обсуждался на заседании Политбюро ЦК РКПб в мае 1920 года. На заседании председательствовал Ленин, присутствовали Троцкий, Сталин, Каменев, Калинин, Крыленко, особоуполномоченный ВЧК Я. С. Агранов, который и вёл «дело гражданки Толстой».

Никто из списка вычеркнут не был: большевикам нужен был громкий политический (репрессивный) процесс, чтобы в дальнейшем интеллигенция не рыпалась. На суде главным обвинителем выступал Крыленко, речь его была пламенной, в духе «с кем вы, мастера культуры». Для 20 человек (включая Мельгунова) он требовал смертного приговора, гражданку Толстую рекомендовал изолировать (хотя бы до разгрома врангелевского фронта) от общества и заключить в лагерь.

Неожиданно в зале суда появился Троцкий и выступил в защиту одного из подсудимых, молодого агрария-учёного с призывом, что такие люди могут (и будут!) служить Советской республике. После его пламенной речи суровый приговор был смягчён, смертный приговор заменён на сроки от 3 до 10 лет (Мельгунову — 10 лет), Александре Львовне — три года в исправительно-трудовом лагере, который с 1918 года обосновался в … Новоспасском монастыре, усыпальнице Романовых.

Тут она и просидела полгода с уголовницами и проститутками, которые, с ведома лагерного начальства, разрывали по ночам могилы в поисках драгоценностей. Но были в лагере и политические, и монахини, и неблагонадёжный социальный элемент, например, баронесса Корф, соседка Александры Львовны по камере. Баронесса много знала про историю монастыря и рассказывала на прогулках графине Толстой.

А графиня Толстая для уголовниц и проституток немедленно организовала в лагере (конечно же!) школу; они тепло к ней относились, прикрывали, когда она уходила из монастыря, очень часто — с ночёвкой домой. Лагерь был довольно мягкий в этом отношении или просто ещё не определились, как надо в лагерях закручивать…

Приходили посетители, приносили передачи, но, оторванная от издательских и яснополянских дел, Александра Львовна бунтовала, требовала амнистии, а когда с амнистией дело вдруг застопорилось, решила вдруг написать письмо самому Ленину! С требованием или отпустить или расстрелять… Сохранились черновики.

Письмо не было отправлено: Коллонтай добилась досрочного освобождения и, пробыв в лагере полгода, Александра Львовна вышла в феврале 1921 года на свободу…

P/S/ Мельгунову, избавившемуся, казалось бы, от неминуемого расстрела, в 1922 году (при заступничестве Фигнер, Кропоткина, Н. А.Морозова) ссылку заменят высылкой за границу и уже в 1923 году в эмиграции он напишет обличительный — на весь мир — трактат «Красный террор в России». Доживёт до 76 лет, умрёт под Парижем.

Александра Львовна в 1929 году уедет по приглашению тамошнего толстовского общества в Японию с лекциями об отце и не вернётся в СССР. Уедет в Америку, где и проживёт ещё почти полвека. Умрёт Александра Львовна в 1979 году в возрасте 95 лет.

Фото из книги «Крутые дороги Александры Толстой», Хечинов Ю. Е., 1996, РИА ДЮМ


Комментарии 31

Чтобы добавить комментарий, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться на сайте
СамсонЪ Петергофскій 03.06.2017 | 14:1014:10

Это не конец истории. Позже С.Мельгунов начнет публиковать в Англии произведения Толстого с перечислением дохода в пользу своих организаций.

Алла Златомрежева 03.06.2017 | 15:3015:30

А как же ему это удастся с точки зрения правообладателей? Это уже что ли после 1936 года, когда Чертков умрёт, а А.Л. была далеко-далеко?
Тихон Полнер, да, тот тоже будет Толстым кормиться, натырив (что за сленг! материалов во время работы с А.Л. над полным собранием сочинений после войны, она его привлекла) и написав в эмиграции две книги , оттоптавшись в них на С.А.
Мельгунов - типичный представитель отвратных типов, которые пишут всю "правду" по обстоятельствам, когда что нужно..

СамсонЪ Петергофскій 03.06.2017 | 17:1017:10

А какое правообладание? Толстой завещал свои работы всему человечеству!
Я много раз писал, что старикан не признавал собственности, - никакой!!!
Из-за этой его дури и возникли коллизии после смерти.

Алла Златомрежева 03.06.2017 | 23:1823:18

Работы, да, но право на издательство было у А.Л., а она не могла издавать без редакционной подготовки Черткова, ну а там, да, там чёрт голову сломит, как они договаривались...
А Мельгунов стало быть брал уже изданное и перепечатывал в пользу своих фондов. Молодец. Хорошо придумал, не себе ведь - а для фондов, то есть для народа.

Пётр Патрусов 31.05.2017 | 10:5010:50

Алла, очень хороший пост. Прочитал с удовольствием. Плюс не ставится, поэтому пишу здесь.

+1

Алла Златомрежева 31.05.2017 | 11:0911:09

Ну их, эти (++), главное, Александру Львовну вспомнили, а то про неё только и вспоминают чаще всего в связи с серпентарием, который у них в семействе клубился в последний год жизни Толстого в 1910-м

Пётр Патрусов 31.05.2017 | 11:2011:20

Для меня это новость. Я ничего такого про Александру Львовну не знал. А вообще графа толстого обожаю. Лучшие романы "Война и мир", "Анна Каренина" и "Воскресенье". Последнее вообще как предтеча революции.

Алла Златомрежева 31.05.2017 | 12:0912:09

Да, да, конечно, романы, предтеча.. А я тут взялась читать его рассказики из "Третьей русской книги для чтения" - ну что за прелесть (как сказала бы Наташа Р.), про собаку Бульку, собаку по кличке Мильтон, лошадь Червончик, или как клопы его перехитрили... Оказывается, граф Толстой мог быть очень живым товарищем :)

Семён Рошаль 31.05.2017 | 10:2310:23

сталин явно недолюбливал толстого, а значит и толстовцев. вовремя она уехала.

Алла Златомрежева 31.05.2017 | 10:5910:59

Насчёт толстовцев: самого главного "толстовца" Черткова в 1936 году Сталин распорядился похоронить за счёт государства. Бирюкову разрешил в Канаду уехать к духоборам. Самый симпатичный мне толстовец Валентин Булгаков, вот уж кто столько всего перетерпел, а до конца жизни верен был Толстому и толстовству.
Похоже, и Сталин, и Ленин Толстого терпеть не могли, но как бренд он им нужен был.