Записки Самсона, или Пушкин против...

- Фаина Георгиевна, а хороший доктор у вас? — Владимир Теодорович, у меня самый лучший доктор в мире!

- И кто это? — Александр Сергеевич Пушкин!

Всё сказано этим восклицанием. Пушкин навсегда.

Этот разговор взят из книги «Соломон Волков. Диалоги с Владимиром Спиваковым». Однажды Спивакову позвонил Сергей Юрский и сказал, что Раневская хочет попасть к нему на концерт. Спиваков позвонил Раневской и пригласил, на что она с сожалением сказала ему, что заболела… (Ну, а о любви Раневской к Пушкину все вокруг неё знали; она сама говорила, что она давно ничего не читает и только Пушкина — перечитывает и перечитывает… Рассказывала, как однажды Пушкин приснился ей и сказал — как ты мне, старая дура, надоела!)

Про Самсона

Шарль-Анри Самсон (вообще-то Сансон, Charles-Henri Sanson, но Пушкин его называл Самсоном и я буду как Пушкин) был потомственным французским… палачом. Четвёртым в династии палачей-Самсонов по прозвищу Великий Самсон. Начало 160-летней династии положил в 1684 году его прадед, служивший во французской армии и назначенный на эту должность Людовиком XIV.

Родился Самсон в 1739 году; папа — палач, дедушка — палач, кем ты будешь, Анри, когда вырастешь? А вот и нет. Мальчик очень хотел стать врачом. Учился в одной из монастырских школ близ Руана, отличался похвальным прилежанием и стремлением к учёбе. Однако в этой школе ему не удалось доучиться: кто-то из родителей прознал, что за ремесло у его отца, Анри пришлось покинуть школу и дальше учиться частным образом — настолько хорошо, что он смог поступить на медицинский факультет Лейденского университета. Но не успел отучиться и года, как отца разбил паралич. Семья осталась без средств к существованию. Младший брат был мал для продолжения семейного ремесла; Анри пришлось бросить медицину и по праву старшего принять на себя отцовские обязанности палача. И выполнял он эти обязанности почти 40 лет с 1757 года по 1796.

Скорее всего, Анри Самсон так бы и умер просто одним из Самсонов, если бы именно во время его служения плахе не случилась бы Великая французская революция 1789 года, когда — в буквальном смысле — головы полетели. В том числе монаршие — Людовика XVI и Марии-Антуанетты; и Шарлотты Корде, и Робеспьера и много-много сотен… Всех их казнил Великий Самсон. Как раз к этому времени подоспело изобретение гильотины — более гуманное орудие казни, нежели все прежние. Самсон участвовал и в изобретении — представил свои чертежи и в тестировании: тренировался на овцах, перерубал тугие снопы, так что к 1793 году — времени массовых казней французской аристократии, и он и гильотина были хорошо сработаны…

Пушкин против

Длинновато получилось про Самсона, но иначе было бы непонятно — против кого-чего Пушкин? И почему «Записки Самсона, парижского палача», о выходе которых извещали все французские журналы, вызвали у Пушкина желание написать критическую статью «О записках Самсона».

Статья эта была напечатана в «Литературной газете» в конце января 1830 года.

Большая выдержка — «Этого должно было ожидать. Вот до чего довела нас жажда новизны и сильных впечатлений… Мы не довольствовались видеть людей известных в колпаке и в шлафроке, мы захотели последовать за ними в их спальню и далее. Когда нам и это надоело, явилась толпа людей тёмных с позорными своими сказаниями. Мы кинулись на плутовские признания полицейского шпиона… Не доставало палача в числе новейших литераторов. Наконец и он явился, и к стыду нашему, скажем, что успех его «Записок» кажется несомнительным.

Не завидуем людям, которые, основав свои расчёты на безнравственности нашего любопытства, посвятили своё перо повторению сказаний, вероятно, безграмотного Самсона. Но признаемся же и мы, живущие в веке признаний: с нетерпеливостию, хотя и с отвращением, ожидаем мы «Записок парижского палача«…»

Насчёт безграмотности Самсона Пушкин ошибался, но мемуаров Самсон не оставлял, типа разговора с Людовиком XVI у гильотины — Как же так? Получается, я сейчас одним ударом прерву 800-летнюю династию? — Делай своё дело, не болтай!

(После Самсона осталось много технических записей — как содержать в порядке инструменты и проч.) Авторами (анонимными) этих беллетристических записок были Бальзак и некий бойкий, сомнительной репутации литератор Леритье де Леном. (Сейчас бы это называлось фейковые мемуары)…

Почему мне захотелось вспомнить сегодня Пушкина-журналиста? Потому, что он уже тогда, в своём прекрасном далёке, предугадал расцвет наших фейковых новостей и стремление любой ценой — добыть скандальные истории. И чем безнравственнее и чернушнее — тем лучше.

Вот почему Пушкин писал, что публикация скандальных откровений - хоть Самсона, хоть Видока (полицейского сыщика, бывшего каторжанина) - «не оскорбляют ни господствующей религии, ни правительства, ни даже нравственности в общем смысле этого слова; со всем тем, нельзя их не признать крайним оскорблением общественного приличия…» (bold -мой, с общественным приличием сейчас тоже большой напряг)

Но в день памяти самого лучшего доктора в мире нельзя без стихов — в его честь. Написал их Игорь-Северянин, хотя могла и не говорить, сами бы вмиг узнали — по «светозарности» и «лазорности».

Любовь! Россия! Солнце! Пушкин! -

Могущественные слова!..

И не от них ли на опушке

Нам распускается листва?

И молодеет не от них ли

Стареющая молодежь?..

И не при них ли в душах стихли

Зло, низость, ненависть и ложь!

Да, светозарны и лазорны,

Как ты, весенняя листва,

Слова, чьи звуки чудотворны,

Величественные слова!

При звуках тех теряет даже

Свой смертоносный смысл в дали

Веков дрожащая в предаже

Посредственная Natalie…

При них, как перед вешним лесом,

Оправдываешь, не кляня,

И богохульный флёрт с Дантесом —

Змею Олегова коня…

Слово предаже я нигде не нашла, ни в каких Далях, стало быть, это очередное северянинское know-how, по смыслу намёк на предательство…

Скажу только, что я не согласна - как Пушкин с безнравственными сочинениями на потребу публики — так я протестую против определения посредственная Натали. Пушкин на посредственных не женился! И не писал им — чистейшей прелести чистейший образец, а душу твою люблю ещё больше… Вот и весь сказ!