Стрельна трамвай

Фон Лееб бросил свои танковые и моторизованные части по  направлению  кпобережью Финского залива. И к исходу дня солдаты одного из  подразделенийполка  Данвица,  пробиваясь  к  дороге,  ведущей  из  Урицка  в  Петергоф,неожиданно увидели рельсовый путь. По отсутствию шпал  командир  батальонадогадался, что перед ним не железнодорожные рельсы, а... трамвайные.   В  то  время  как  немцы,  не  веря  себе,  с  изумлением  и   радостьюрассматривали рельсы, вдалеке со стороны города показалась  черная  точка,которая приближалась и росла.   Схватив бинокль, командир батальона убедился в том, что  эта  точка  нечто иное, как  трамвай.  Он  находился  еще  далеко,  но  в  бинокль  былоотчетливо видно, что трамвай движется сюда. Командир батальона  немедленноизвестил об этом командира полка.   Когда примчался на машине Данвиц, трамвай был уже хорошо  виден  и  безбинокля.   Данвиц  дал  команду  залечь  в  укрытия  и  сам,  лежа  за  пригорком,лихорадочным взглядом наблюдал за приближающимся трамваем, уверенный,  чторусские или используют его  для  переброски  подкреплений,  или  наполниливзрывчаткой  и  снабдили  часовым  механизмом,  чтобы  вагон  взорвался  врасположении немцев.   А трамвай был  уже  совсем  близко...  Проехав  еще  несколько  метров,скрипнув тормозами, вагон остановился, и из него  стали  выходить  люди  -старик, женщина с ребенком.   Все еще лежа за пригорком, Данвиц внимательно вглядывался  в  тех,  ктовыходил из вагона. И вдруг понял, что перед ними обычный, следующий  своимрейсом городской трамвай.   "Значит, я уже в Петербурге?!" -  пронеслось  в  сознании  Данвица.  Накакую-то секунду эта мысль как бы сковала его. "Бог мой, мой  фюрер,  ведьэто уже значит... ведь этот трамвай только  что  прошел  по  петербургскимулицам!.."   Наконец, обретя дар речи, Данвиц крикнул:   - Солдаты! Мы в Петербурге! Переводчик, за мной!   Он поднялся на ноги с автоматом наперевес, побежал к трамваю и  вскочилна переднюю площадку.   Срывающимся от волнения голосом Данвиц крикнул:   - Halt! Absteigen! [Стой! Выходите! (нем.)]   И переводчик торжествующе, полным иронии тоном повторил уже по-русски:   - Выходите, господа! Приехали! Конец пути!   Данвиц перевел взгляд на вожатого и увидел, что  тот  смотрит  на  негоостекленевшими глазами.   Не сознавая, что русские не понимают его, Данвиц  закричал  по-немецки,захлебываясь от радости и возбуждения:   - Слушайте, вы! Вы все! Конец Петербургу! Мы победили! Хайль Гитлер!   Но люди  -  мужчины,  женщины,  дети,  -  потрясенные  случившимся,  недвигались.   - Выходите? - снова крикнул Данвиц. - Выходить всем!   Он обернулся, чтобы приказать солдатам очистить вагон, и сквозь  стеклопередней площадки увидел, что на  рельсах  творится  нечто  невообразимое:солдаты отплясывали перед самым трамваем какой-то  дикий  танец.  Потрясаяавтоматами, они выкрикивали, мешая немецкие слова с русскими:   - Absteigen! Endstation! [Выходите! Конечная  остановка!  (нем.)]  Ходисюда, Иван! Wir sind schon da! [Мы уже пришли! (нем.)] Петербург капут!   И в этот момент Данвиц почувствовал, что его резко толкнуло, он едва неупал, налетев на стоявшую перед ним в проходе  женщину.  Данвиц  не  успелсообразить, что произошло, но запомнил, как эта женщина с искаженным то лиот страха, то ли от отвращения лицом с  силой,  обеими  руками  оттолкнулаего, оттолкнула так брезгливо, точно он, Данвиц, был неожиданно упавшей ейна грудь жабой, гадиной...   В ту секунду Данвиц еще не понял, что  вожатый  резко  тронул  с  местатрамвай и повел его на беснующихся на рельсах немецких солдат...   Данвиц услышал крики,  проклятия.  Выскочив  обратно  на  площадку,  онувидел, что вожатый, согнувшись, почти лежа грудью на контроллере и  зажавв кулаке ручку управления,  ведет  вагон  вперед,  прямо  на  не  успевшихвовремя отбежать солдат.   Подняв автомат, Данвиц выпустил длинную очередь в спину вожатому.   Тело вожатого обмякло, но трамвай продолжал двигаться:  онемевшая  рукавсе еще сжимала ручку управления.   Вне себя от ярости, Данвиц стал колотить  прикладом  автомата  по  этимпальцам, размозжил их, схватил мокрую от крови круглую  деревянную  ручку,рванул ее...   Только тогда трамвай остановился.   Соскочив с площадки, Данвиц, оглядываясь,  бросился  в  сторону,  точнобоясь, что этот страшный трамвай может не только двинуться снова, но  дажеизменить направление, свернуть с рельсов и устремиться за ним в погоню.   - Огонь! - истошным  голосом  крикнул  оберст-лейтенант.  -  По  вагонуогонь!..   Он услышал, как забарабанили автоматные  очереди  по  металлу.  Солдатыбили по трамваю в  упор,  били  в  открытые  окна,  а  потом,  вскочив  наплощадку, застрочили из автоматов в упор по людям...   Они стреляли еще долго после того, как люди эти превратились в кровавоемесиво...   Наконец все кончилось.   Данвиц мрачно стоял в стороне, наблюдая, как санитары уносят трупы  егосолдат, нашедших свою смерть под колесами вагона.   Торжество было испорчено. Данвицу хотелось бы вывести ехавших в  вагонерусских сюда, на землю. Окружить  их  автоматчиками.  Заставить  стать  наколени и молить о пощаде. Приказать кричать "Хайль Гитлер!".  Может  быть,он и не расстрелял бы их. Может быть, направил бы этих людей под охраной втыл - первых захваченных в  плен  жителей  Петербурга.  Там  их  могли  бысфотографировать. Послать снимки фюреру как реальное доказательство  того,что Петербург пал...   Пробитый сотнями пуль, искореженный трамвай стоял неподвижно.   Данвиц подозвал связиста и, не глядя на него, мрачно сказал:   - Доложите в штаб дивизии, что полк вышел на окраину Петербурга.   Передача сообщения из штаба дивизии в штаб корпуса, а оттуда фон  Леебузаняла немного времени.   В полдень того же дня генерал-фельдмаршал Риттер  фон  Лееб  сообщил  вставку Гитлера, что передовые части его войск  вышли  на  линию  городскихтрамвайных путей Петербурга.