Начало здесь: «Как Маша Васильчикова три монархии спасала” http://diletant.media/blogs/61915/303/
В первых числах декабря 1915 года (по н. ст.) Мария Васильчикова приехала из Берлина в Стокгольм и явилась в русское посольство за паспортом. Будучи приглашенной к послу на обед, княжна объяснила что отпущена из Австрии в Россию на три недели под поручительство Герцога Гессенского, ввиду смерти ее матери; и что, если она не вернется, то ее австрийское имение будет конфисковано. Посол посочувствовал, выдал ей паспорт и, разумеется, «стуканул куда надо», что мол едет подозрительная особа, встречайте.
При въезде в Россию через пограничный пункт Торнио (сейчас Финляндия) Васильчикову предупредили, что ей надлежит сразу по приезду явиться в штаб на Дворцовой, в специальный отдел, который занимается эмигрантами, интернированными и перемещенными лицами и встать там на учет.
В 6 часов утра 2 (15) декабря 1915 года Васильчикова прибыла в Петроград и сняла номер в гостинице Астория. Она знала, что Государь в Ставке на фронте и должен скоро приехать. Тем не менее, Царица на месте и она не может отказать своей фрейлине в приеме. Как опытная царедворка, Мария здесь же написала надлежащее прошение об аудиенции, приложила ноту германского МИД-а, личные письма Герцога и направила весь пакет в дворцовую канцелярию, указав свой номер телефона. Из канцелярии вскоре сообщили, что документы доставлены в Царское.
В тот же день (2/15)Васильчикова прошла в отдел контрразведки Ген. штаба, где дала письменное объяснение обстоятельств своего приезда, умолчав об истинной цели визита. Военных насторожило то, что приехавшая с той стороны фронта Васильчикова остановилась в Астории, где в это время квартировали офицеры Антанты. Ей приказали не покидать Петрограда до особого распоряжения, взяли под негласное наблюдение и произвели в её отсутствие обыск номера, который ничего не дал (пакет был уже в Царском Селе).
Поскольку Васильчикова сразу заявила о своем намерении вернуться в Австрию, контрразведка стала решать вопрос о том, отпустить ли её. 6-го (19) декабря нач. штаба Сев-Западного фронта генерал Бонч-Бруевич, после проведенных оперативных мероприятий, которые не выявили ничего подозрительного, телеграфировал запрос о Васильчиковой начальнику Ген. Штаба генералу Алексееву. Генерал Алексеев положил резолюцию: «Пропустить можно. Опрос учинить можно, а досмотр только при сомнениях. Нет надобности наносить лишнее унижение». (Оцените толерантность спецслужб столетней давности. Да, какую Европу мы потеряли!)
В ожидании ответа из Дворца княжна Васильчикова стала наносить визиты родственникам и друзьям, рассказывая про то, что приехала на могилку мамы. Однако вместо ожидаемого сочувствия, она столкнулась с патриотическим осуждением. Мгновенно по городу разнеслись сплетни о том, что Васильчикова «шпионка и предательница». Особенно возмущались тем, что она собирается вернуться назад в стан врага: «для неё австрийская вилла дороже России».
Пятого (18) декабря Николай приехал с фронта. Но приглашения во дворец для княжны не последовало. Более того ненависть к перебежчице обострилась ещё более, когда свет узнал о содержании привезенных ей документов. Царь, высказав резкое неприятие самого факта немецкого обращения, посвятил в содержание писем министра иностранных дел Сазонова, который по должности был обязан владеть этой информацией. Сазонов, для того чтобы укрепить доверие союзников, поделился новостью с послами Англии и Франции; послы, опустив детали, рассказали лидерам оппозиции; лидеры оппозиции, исказив смысл события, растрезвонили на всю столицу, представив всю историю в самом извращенном виде. Особенно негодовал председатель государственной Думы Родзянко, который кликушествовал по гостиным, что «немецкая партия при дворе» готовит сепаратный мир с Германией, ибо того хочет немка: «Вы только посмотрите, в то время как наши солдаты умирают в окопах, эти гессен-дармштадские поздравляют друг друга с Новым годом! Доколе?»
Патриотические газеты бурным потоком инсинуировали на Царицу и её фрейлину. Теперь уже все были уверены в том, что Васильчикову, в отсутствие Царя, ласково принимали в Царском Селе и сейчас там обсуждают условия сепаратного мира. То, что «австрийская шпионка» Васильчикова гуляет на свободе, только подтверждало в глазах германофобской общественности факт измены в верхах.
Обеспокоившись молчанием во дворце и открытой неприязнью в общении, Васильчикова сделала ещё одну попытку достучаться до Государя. Через своих знакомых она сумела записаться на прием к министру иностранных дел Сазонову. Министр принял её крайне нелюбезно. Он сказал, что знаком и с её письмами и с «мирными нотами» немецкого МИД-а, которые ему давал читать Государь. «Вы напрасно взяли на себя поручение врага. Государь был очень рассержен этим. И Император и его министр твердо стоят на позиции, — никакого мира с немцами быть не может. Русское общество категорически не приемлет разговоров о мире. Пока Германия и Австрия не будут стерты в порошок- мира не будет». При этом Сазонов сопроводил свой монолог парой грубых выражений в адрес лично Вильгельма и Герцога. Зная дворцовый этикет, понимая, что министр никогда бы не позволил себе таких недипломатичных выражений, если бы он не слышал их от Царя, Мария поняла, что её миссия провалилась.
Да, не такой представляла себе «наша Маша» встречу с Родиной. Как изменились люди за эти два года. А она ведь делала это из самых лучших побуждений, зная миролюбие Царя и Царицы. Неужели мир не стоит переговоров? И между тем срок пребывания княжны в России заканчивался.
12/25-го декабря 1915 года дело Васильчиковой и газетную шумиху вокруг него докладывал Царю министр внутренних дел Хвостов. Царь посчитал решение генералов выпустить княжну слишком мягким. Отпустить этого «парламентёра» назад, в Германию, — это дать новую пищу для клеветы. Нет, здесь должно быть наказание. Царь поручил Хвостову лично объявить Васильчиковой, что по Высочайшему повелению она подлежит аресту и немедленной высылке из Петербурга. Одновременно министр Двора Фредерикс сообщил Васильчиковой решение Царицы о снятии с княжны звания фрейлины. В министерском вагоне, в сопровождении жандармского офицера, и четырех чинов охраны, Васильчикова была отвезена в имение своей сестры Милорадович, что в Черниговской губернии. (В западных источниках — «Царь заточил бывшую подругу Царицы в монастырь»). Там она и жила до самой революции.
Так ровно сто лет назад, в эти декабрьские дни 1915 года провально закончилась попытка спасти три Империи путем сепараратных переговоров о мире.
Короткий визит княжны М. А. Васильчиковой в Петербург имел самые далекоидущие последствия. Немцы — настойчивый народ, — в апреле 1917 года по тому же маршруту с той же повесткой в Петроград выехал В. И.Ленин.
Аркадий Куратёв: С Новым Годом -- взаимно, но насчет "нашей Маши" я не уверен. Все-таки венское имение имело для нее явно бОльшее значение, чем верность России -- это следует из текста. Ну и само согласие стать почтальоном для врага (и изрядно скомпрометировать своих патронов просто самим фактом этой корреспонденции) тоже так просто не проигнорируешь. В общем, вопрос ее лояльности остается открытым, мягко говоря.
Интересно, кстати, как сложилась ее дальнейшая судьба? Конфисковали ли австрийцы ее собственность? В свете последующих событий, это немаловажный фактор. Интернет молчит на эту тему: основное внимание там уделено другой Марии Васильчиковой, из следующего поколения, автору "Берлинского дневника" 1940-45.
Признаю княжну Марию Васильчикову глубоко порядочным человеком и подлинной гражданкой своей многострадальной страны. Всех остальных комментаторов поздравляю с наступающим Новым годом.
Самсон (ответ не работает): не думаю, что у Николая получилось бы с мобилизационными методами. Сталинская концепция "всеобщей войны" родилась не на пустом месте: государство полностью контролировало всю экономику задолго до начала боев. Кроме того, был еще и опыт военного коммунизма -- тезис "вся страна как единый боевой лагерь" был опробован и отшлифован Лениным, Троцким и тем же Сталиным еще тогда. У Николая не было ни физической возможности этого сделать, ни соответствующих кадров, да и сам он совершенно не подходил на роль военного диктатора. Ему бы, для начала, научиться было просто контролировать своих генералов, чтобы в критический момент не было "февральских сюрпризов" от них. Это, согласитесь, было гораздо проще чем Totalen Krieg -- а тогда пусть себе и Дума пыхтит. Без армии они никто. Но его и на это не хватило...
Роль Думы и Земгора в февральской революции 1917 огромна. Они консолидировали оппозицию, разжигали забастовки, контролировали финансовые потоки через ВПК и канализировали народное недовольство тяготами войны, действуя совершенно открыто. Это создавало впечатление легитимности и простоты переворота. Их "правительство народного доверия" было признано Антантой ещё ДО отречения. Антанта не признала бы группку случайных неизвестных заговорщиков. А здесь известные государственные деятели, лидеры Законодательного собрания.
С тем, что у Николая не было сил разогнать оппозиционные выборные органы и создать венную экономику- согласен. Так, вместе с оппозицией он и вступил в войну.
В заговор генералов не верю. Прочитайте внимательно их телеграммы. Генералы не создавали комплот, они всего лишь присоединялись к побеждавшей стороне.
они всего лишь присоединялись к побеждавшей стороне. -- бесподобно для людей, давших вполне определенную присягу! А если бы немцы побеждали -- они и к ним присоединились бы? Вообще мне непонятно -- как думская оппозиция могла побеждать без поддержки исполнительной власти? Они ведь законодательная власть, не более, а правительство и губернаторы подчинялись царю, не так ли? Насколько я помню, одним из требований Думы было как раз "ответственное министерство", т.е. правительство, которое они бы контролировали. Раз они этого требовали -- значит в реале было не так, а раз не так -- как Николай мог позволить им побеждать?
Вы так фиксируетесь на деструктивной роли Думы -- а ведь Николай лишился власти не из-за нее, а из-за предательства генералитета. А оно могло иметь место и без всякой Думы вообще -- мало ли было в истории России переворотов? У Петра 3-го и Павла 1-го Думы не было, но их это не спасло.