Конец истории

Когда-то, уже очень давно (еще во времена «прошлого Дилетанта») были опубликованы несколько постиков об одной костромской улице. Дворянской. Начиналась история так.

* * *

В 1848 году Александр Николаевич Островский, родившийся и выросший в Москве, впервые поехал на свою «фамильную родину» — в Костромской край, на родину своего отца, в имение Щелыково. Из Москвы. Разумеется, что проездом через губернский город — через Кострому.

Прибыв в Кострому, Островский сначала ужаснулся… В Костроме только что случился большой пожар. Частое дело для того времени: многие здания в городе выгорели. Первое, что бросалось в глаза — пепелища, гарь. Какое тут могло случиться впечатление? И вот читаем дневник Островского:

Пошли мелкими улицами и вдруг вышли в какую-то чудную улицу. Что-то волшебное открылось нам… По улице между тенистыми садами расположены серенькие домики довольно большие, с колоннами, вроде деревенских помещичьих. Огромные березы обнимают их с обеих сторон своими длинными ветвями и выдаются далеко на улицу. Все тихо, патриархально, тенисто. На немощеной улице играют ребятишки, кошка крадется по забору за воробьями. Заходящее солнце со своими малиновыми лучами забралось в это мирное убежище и дорисовало его окончательно… Пошли по этой улице дальше… Мы стоим на крутейшей горе, под ногами у нас Волга, и по ней взад и вперед идут суда то на парусах, то бурлаками…

Впервые оказавшись в Костроме, совершенно не зная города, Островский случайно (случайно!) оказывается на тихой и незаметной улочке. Случайно свернул и оказался.

Эта улица поразила Островского. Тишина. И природа: деревья-зелень и овраг — огромный овраг, превращающий округу в крутейшую гору. Гору, с которой открывается вид на Волгу. Волга, а у Волги овраг. А выше оврага (на горе) — домики. В зелени. Вот такая улица.

Эта улица перевернула Островского. Встряхнула. Островский затем много раз приезжая в Кострому заходил именно на эту улицу. Специально. Именно эта улица, именно этот овраг-гора и зелень вокруг и те самые домики довольно большие, с колоннами, вроде деревенских помещичьих — всё это стало затем «Грозой».

* * *

Затем я продолжил рассказ о той самой костромской улице — Дворянской (ныне Овражной). О том, что от той Дворянской улицы ныне практически ничего не осталось. Сплошной… новодел.

А ведь на этой улице жила и семья предводителя костромского дворянства Сергея Павловича Татищева.

Ну и, как известно:

16 (28) ноября 1872 года родовое имение С. П. Татищева, которым к тому времени владела его дочь Мария Эйхлер (1830—1873), было выставлено на торги с целью уплаты долгов. Купил имение местный купец Иван Миндовский. История продажи похожа на сюжет пьесы «Вишневый сад» А. П. Чехова. Внук С. П. Татищева, Дмитрий Эйхлер, русский посланник в герцогстве Баден, на территории которого находился курорт Баденвайлер, где в 1904 году умер А. Чехов, взял на себя все хлопоты по транспортировке тела Чехова в Россию, а в 1908 году установил в Баденвайлере самый первый памятник Чехову.

Так вот.

На этой костромской улице Овражной (ранее Дворянской) ныне сплошной новодел. Но оставалось на этой улице одно дерево. Нет, не вишневое, не вишневый сад, — ива. Старинная ива. Десяток метров в обхвате ствол. Ива, помнящая времена Островского и Чехова с его историей о вишневом саде. Ива, которая помнила историю Татищева и его дочери Марии Эйхлер (продавшей имение с вишневым садом).

И вот, несколько дней назад, в день рождения А. П. Чехова, ко мне в гости заехали постоянные читатели (даже назвал бы — почитатели) «Дилетанта»:

- А можно взглянуть на костромскую иву, вокруг которой в некотором смысле родилась чеховская история «Вишневого сада»?

«Можно». — ответил я. И повел гостей («Дилетанта») показать ту самую старинную костромскую иву.

Пришли на место.

А дерева нет.

Спилили.

Только что.

Мешало новостройкам.