Ориентация

Рассуждения о том, что Россия не Европа, вызывают вполне определённые ассоциации. Император-крестоносец Фридрих Второй Штауфен завидовал восточным правителям, сетуя, что европейцы не умеют подчиняться так, как жители Востока. Тысячи за полторы лет до этого Аристотель говорил о рабской покорности жителей Азии своим правителям и описывал традиционные методы, которыми достигается эта покорность:

«…один способ состоит, например, в том, чтобы «подрезывать» всех чем-либо выдающихся людей, убирать прочь с дороги всех отличающихся свободным образом мыслей, не дозволять сисситий, товариществ, воспитания и ничего другого, подобного этому, вообще остерегаться всего того, откуда возникает уверенность в себе и взаимное доверие, не позволять заводить школы или какие-нибудь другие собрания с образовательной целью и вообще устраивать всё так, чтобы все оставлись по преимуществу незнакомыми друг с другом, так как знакомство создаёт больше доверия. … Следует возбуждать среди граждан взаимную вражду и сталкивать друзей с друзьями, простой народ со знатными, богатых с людьми из их же среды. В виды тирана входит также разорять своих подданых, чтобы, с одной стороны, иметь возможность содержать свою охрану, и чтобы, с другой стороны, подданные, занятые ежедневными заботами, не имели досуга составлять против него заговоры. … Тиран склонен также вести войны, чтобы подданые не имели свободного времени и постоянно нуждались в предводителе. …Именно, тиран стремится к трём целям: во-первых, вселить малодушие в своих подданых, так как человек малодушный не станет составлять против него заговоры; во-вторых, поселить взаимное недоверие — тирания может пасть только тогда, когда некоторые граждане будут доверять друг другу, поэтому тираны враги порядочных людей, как опасных для их власти, и не только потому, что они не выносят деспотической власти, но и потому, что они пользуются доверием как в своей среде, так и среди других и не станут заниматься доносами ни на своих, ни на чужих; в-третьих, лишить людей политической энергии: никто не решится на невозможное, значит и на низвержение тирании, раз у него нет на то силы». Аристотель отмечает, что подобные меры, употребляемые у персов и варваров, подходят для тирании вообще.

Двадцать три века спустя Грибоедов пишет из Эривани, тогда персидского города: «…в делах государственных здесь, кажется, не любят сокровенных кабинетов: они производятся в присутствии многочисленных слушателей. Я, в простоте моего сердца, сперва подумал, что, стало быть, редко во зло употребляется обширная власть, которой обличены здесь высшие чиновники, но в том, в чём наш поверенный в делах объяснялся с сардарем, например: о переманке и поселении у себя наших бродящих татар, о притесненнии наших купцов, высокостепенный был кругом неправ, притом изложил составленную им самим такую теорию налогов, которая, не думаю, чтобы самая сносная для шахских подданых, ввереных его управлению. И всё это говорилось при многолюдном сборище, чьё расстроенное достояние ясно доказывает, что польза сардаря не есть польза общая. — Рабы, мой любезный! И поделом им! Смеют ли они осуждать верховного их обладателя? Кто их боится? И историки у них панегиристы».

Вам на Запад? На Восток?