Загадка портрета

Вот эта работа — с указанием «Женский портрет» без каких-либо подробностей — выставлена сейчас в Историческом музее на выставке Александра Герасимова. (Чтоб уточнить сразу — это тот Герасимов, который «Два вождя после дождя», и о самой выставке я уже подробно писала здесь.) Работа же находится в Институте русского реалистического искусства (это, по сути, частное собрание), а на выставку в ГИМ предоставлена временно.

Только вот в Историческом высказали предположение: а что, если это портрет скульптора Марии Денисовой? Сразу оговорюсь: сотрудник, это предположивший, говорит, что полагается больше всего на свою интуицию.

Впрочем, косвенные аргументы в пользу такой гипотезы есть. Но сначала стоит вспомнить, кто же такая Мария Денисова. Точнее, Денисова-Щаденко, по второму мужу (его поневоле упомянуть придется, и вы поймете почему).

Если нашу Марию и вспоминают, то чаще всего не как скульптора, а как женщину, вдохновившую в юности Владимира Маяковского на написание поэмы «Облако в штанах». Вот как она в то время выглядела.

Скульптурой и вообще изобразительным искусством Мария, между тем, не просто увлекалась, а занималась вполне профессионально. Начинала в частных студиях живописи и в художественном училище в России, потом, в 1914−18 годах — в Швейцарии, где жила тогда с первым мужем, позже — в московском ВХУТЕМАСе.

Авантюрный ли характер или что иное подтолкнули ее к этому, но на революционной волне Мария, оставив мужа-инженера, возвращается в революционную Россию. И оказывается в художественно-агитационном отделе Первой конной. Там в конце концов и выходит замуж вторично — за члена Реввоенсовета армии Ефима Щаденко. И в результате оказывается после войны в среде зарождавшейся советской номенклатуры.

Обратить внимание на ее работы мне довелось пару лет назад, в том же ГИМе, на выставке «Миф о вожде». Там были два скульптурных изображения Ленина — судя по всему, Мария Денисова имела возможность видеть его живьем. Во всяком случае, тут есть намек на документальность (в силу чего оба портрета и приземлились впоследствии в спецхран, а заказать с них отливку не позволили даже родственникам).

Судя по немногим сохранившимся работам, скульптор Денисова была весьма сильный. Но не сложилось — муж, высокий советский военный чин и член ЦК, запрещал ей работать, вплоть до вышвыривания работ с балкона известного «Дома на набережной». Необходимых средств для занятий скульптурой вроде бы вполне обеспеченная московская дама тоже не имеет — приходится деньги на материалы и отливку одалживать по знакомым (что в семье опять-таки вызывает скандалы).

С Маяковским, к слову, Мария в свой московский период вновь общается. Вот фотография сделанного ею скульптурного портрета (фотография из интернета, видеть этой работы не доводилось).

Сохранились некоторые ее записки к Маяковскому. В одной она, в частности, пишет: «С мужем разошлась — уходила в общежитие безработных РАБИС — и все из-за скульптуры…» И далее о муже: «Временно упросил все же вернуться — грозя, что застрелится. А уйти нужно — работать не дает. Домострой. Эгоизм. Тирания».

В конце концов Мария покончила с собой — по слухам, спрыгнув с того же балкона. Во всяком случае, самоубийство — официальная версия.

Однако в архивах Наркомата обороны сохранились и такие рапорты начальства ее мужа: «Состояние здоровья тов. Щаденко чрезвычайно неблагополучно, по-моему, у т. Щаденко в любой момент может произойти припадок буйного помешательства. Прошу безотлагательно освободить тов. Щаденко от работы в Академии и передать его в руки врачей. Начальник академии Корк.» Не передали, так что возможно всякое.

Что связало талантливую и образованную женщину с человеком, все образование которого уложилось в два класса церковно-приходской школы и два курса военной академии РККА (откуда Щаденко вынужден был уйти якобы по состоянию здоровья)? Я случайно наткнулась на его портрет, и подумалось, что возникший интерес мог быть чисто профессиональным. Лицо — грубое, но действительно скульптурной лепки.

Овдовевший генерал не без успеха продолжал карьеру. Он еще в 30-х стал помощником начальника так и не законченной им самим Военной академии — правда, по политчасти. Был и заместителем наркома обороны, и членом Главного военного совета. Но вот что пишет о нем в 1942 году генерал Александр Горбатов: «Идет война, соединения несут потери… Все они способны умереть за нашу Родину, но, к сожалению, не умеют бить врага, и в округах их этому не учат. А происходит все это потому, что этим руководит Ефим Афанасьевич Щаденко. Нужно заменить его хотя бы безруким или безногим генералом, но который знает в деле толк».

Ну, а на могиле Марии Денисовой на Новодевичьем установили скульптуру ее же работы («Материнство» — считается, что это ее автопортрет с дочерью от первого брака). Установили отнюдь не родные — могила долгое время была просто заброшена, — а Музей Маяковского (что даже указано на постаменте).

Муж, к слову, тоже упокоился на Новодевичьем — но не рядом с женой.

Вернемся, однако, к гипотезе ГИМа. Мог ли художник Герасимов быть знаком с Марией Денисовой? Да, это даже подтверждается. Более того: именно через нее художник познакомился с Климом Ворошиловым, что и дало импульс его «придворной» карьере.

Когда написан портрет? Дата на нем — 1927 год (некоторые ошибочно прочитывают 47-й, но это неверно). Марии тогда чуть за тридцать — чему внешность изображенной женщины вполне соответствует.

Проблема в том, что практически все имеющиеся фотографии сделаны анфас, а не в профиль. Сравнивать практически не с чем.

Ну, а в Музее Маяковского есть еще одна фотография — Мария Денисова за работой у скульптурного станка. Они даже использовали ее на афише к одной из выставок.

Так все-таки, Мария Денисова это или нет? Кто знает…