«Брачная дипломатия» европейских монархий в XVII – начале XVIII вв. Часть XII

Опубликовано: 30 сентября 2015 в 15:56 Распечатать Сохранить в PDF

В марте 1700 г. было подписано второе англо-французско-голландское соглашение о разделе. Эрцгерцогу Карлу предполагалось отдать Испанию и большую часть её владений, а Дофину — итальянские владения — Неаполь, Сицилию и Милан. Этим соглашением были недовольны все: и император, и французский король, считавший, что его обделили, и английский парламент.

Папа римский Иннокентий XII и кардинал Портокарреро, архиепископ Толедский, первый министр с 1699 г., добились победы французского кандидата, когда Карл II уже лежал на смертном одре. Порядок престолонаследия установлен был следующим образом: сначала дети Дофина — герцог Анжуйский и герцог Беррийский, затем эрцгерцог Австрийский и, наконец, герцог Савойский.

Людовик XIV

Луи Французский, Великий Дофин

Новое завещание король подписал 2 октября 1700 г. Декретом 29 октября был создан регентский совет, который должен был управлять Испанией до прибытия Филиппа Анжуйского. В совет вошли: королева Мария-Анна, кардинал Портокарреро, представители испанской знати профранцузской ориентации. Австрийская партия графа Оропеса потерпела поражение. 1 ноября Карл II скончался в возрасте 39 лет после 35-летнего царствования. С его смертью угасла династия испанских Габсбургов.

Луи, герцог Бургундский

Герцог Анжуйский, будущий король Филипп V Испанский

Шарль, герцог Беррийский

Все с замиранием сердца ждали вскрытия завещания. Герцог де Сен-Симон рассказал о драматической сцене, последовавшей в королевском дворце: «Как только испустил дух испанский король, поставлен был вопрос о вскрытии завещания. Собрался государственный совет, и на нём присутствовали все гранды Испании, находившиеся тогда в Мадриде. Всеобщее любопытство по отношению к величию такого редкого события, интересовавшего столько миллионов людей, привлекло во дворец весь Мадрид, так что люди задыхались в комнатах, соседних с залой, где гранды и совет вскрывали завещание. Все посланники иностранных держав осаждали её двери. Каждый из них жаждал узнать первым, каков был выбор только что скончавшегося короля, чтобы первым же осведомить свой двор. Блекур (поверенный по делам Франции в Мадриде) находился там, не более осведомлённый, чем другие, так же и граф Гаррах, посланник императора, который был полон надежд и рассчитывал на завещание в пользу эрцгерцога; он стоял вплотную прямо против дверей с торжествующим видом. Так тянулось довольно долго, и нетерпение всё обострялось. Наконец двери отворились и затворились вновь».

Из зала вышел герцог д’Абрантес, большой шутник. Он посмотрел на Блекура и сделал вид, что ищет кого-то другого. С радостным видом д’Абрантес бросился на шею Гарраха, заговорив с ним по-испански: «Сударь, я с великими удовольствием…». Гаррах отвечал: «Да, я с чрезвычайной радостью, на всю жизнь…». Сделав паузу, герцог произнёс: «И с полным удовлетворением отстраняюсь от вас и прощаюсь с Августейшим Австрийским Домом». Изумлённый и негодующий Гаррах не смог произнести ни слова. Поняв, что его ловко провели, он удалился. Блекур получил выписку из завещания, заготовленную заранее. Вернувшись к себе, Блекур немедленно отправил донесение в Байонну, где посланник при мадридском дворе маркиз Анри д’Аркур с нетерпением ожидал донесения из Мадрида. Именно д’Аркур склонил Карла II написать завещание в пользу внука Людовика XIV.

Как только в Версале получили известие из Мадрида, 12 ноября 1700 г. Людовик XIV направил регентскому совету сообщение о своём согласии и согласии Дофина с завещанием покойного короля. Дофин отказался от своих прав на испанский престол. Благодаря подробному описанию герцога де Сен-Симона мы знаем, что «во вторник, 16 ноября, король, выходя после одевания, принял испанского посланника у себя в кабинете, а герцог Анжуйский прошёл туда задним ходом. Король, указывая на него посланнику, сказал, что он может приветствовать его как своего короля. Тот сейчас же бросился на колени по испанской манере и произнёс ему длинное приветствие на испанском языке. Король объяснил ему, что внук его ещё не знает их языка и пока ему самому надлежит за него ответить».

Король приказал широко открыть обе створки двери кабинета и, указывая на герцога Анжуйского, торжественно обратился к многочисленному обществу: «Господа, вот король Испании. Рождение привело его к этой короне, так же как и король в своём завещании, и вся нация пожелала его и настойчиво меня об этом просила; такова воля неба, и я с радостью даю своё согласие». Обратившись к внуку, король сказал: «Будьте добрым испанцем, это — теперь ваш первый долг; но помните, что Вы родились французом, чтобы поддерживать союз между обеими нациями». Именно тогда испанский посланник произнёс знаменательные слова: «Пиренеи больше не существуют». Провозглашая Филиппа испанским королём, Людовик XIV сохранил за ним право на наследование французского престола после Великого Дофина и герцога Бургундского.

В завещании Карла II было предусмотрено, что в случае отказа Людовика XIV от испанского наследства, оно должно перейти к австрийским Габсбургам. Поэтому королю пришлось нарушить обещание, данное морским державам в 1699—1700 гг. Уступать наследство Людовик XIV не хотел, так как усиление Габсбургов противоречило государственным интересам Франции. Но это означало войну с теми государствами, с которыми ранее было достигнуто соглашение о разделе. В ноябре 1700 г. Талар обратился со специальным меморандумом к королю, в котором показал всю опасность принятия наследства. Король оставил предупреждение без внимания.

4 декабря 1700 г. король Филипп V (1683−1746) выехал в Мадрид в сопровождении маршала герцога де Ноайля, маркиза де Сеньелье, внука Кольбера, и других вельмож. 22 января 1701 г. королевский кортеж прибыл в Мадрид. 10 апреля первый испанский король из династии Бурбонов был коронован. Филиппа V признали королём: Бавария, Португалия, папа римский, герцог Савойский и крайне неохотно Англия и Голландия.

Карл II завещал 22 короны. Это были королевства: Кастилия, Арагон, Наварра, Миланское герцогство, Неаполь, Сицилия, Сардиния, часть Тосканы, маркграфство Финаль на берегу Генуэзского залива, африканские владения Сеута, Мелилья и др., Канарские острова, архипелаг Филиппины, Каролинские и Антильские острова, Куба, Пуэрто-Рико, Тринидад, Флорида, Мексика с Техасом и Калифорнией, Центральная Америка и вся Южная Америка, кроме Бразилии.

Источники:

Попов Н. В. «Династические браки и «брачная дипломатия» в Западной Европе XVII — начало XVIII вв. //Новая и новейшая история. М., 2001, № 5. С.185−213.

Продолжение следует

Комментарии 5

Чтобы добавить комментарий, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться на сайте
Дмитрий Мезенцев 02.10.2015 | 16:3816:38

Кнопка ответить не работает Сергей Макаров Вчера 14:37
Сергей, добрый вечер! Разные источники склоняются, что эта фраза была произнесена всё-таки испанским посланником. Это как в случаях: "— Если у народа нет хлеба, пусть ест пирожное" или "После нас хоть потоп". Фразы, которые приписывались коронованным особам - Марии-Антуанетте и Людовику XV. А на самом деле, это придумал Руссо, которому очень хотелось, чтобы это сказала королева, ненавидимая французским народом. По другим данным, эту фразу якобы произнесла мадам де Полиньяк, близкая подруга Марии-Антуанетты. А что, касаемо, Людовика XV, то он, вообще, произнёс, "после меня хоть потоп".

Сергей Макаров 02.10.2015 | 17:0417:04

В нашем случае, Дмитрий, может и не так важно, кто сказал, но отразил емко политические воззрения, амбиции и характер Короля бонвивана.

Дмитрий Мезенцев 10.02.2015 | 23:2423:24

Да, Вы правы! Не так и уж важно, кто чего там говорил. Главней, результат и его последствия.

Сергей Макаров 01.10.2015 | 14:3714:37

Добрый день, Дмитрий. Интересная история с наследством получилась, то, что не завоевал «меч», завоевало завещание. /Папа римский Иннокентий XII и кардинал Портокарреро, архиепископ Толедский, первый министр с 1699 г., добились победы французского кандидата/, а кандидатом стал /12 ноября 1700 г. Людовик XIV/.
Интересно, кому же принадлежит это высказывание;-»Пириней больше не существует!» Может, все же, куртуазному маньеристу Людовику? Он же был таковым; «-Государство это — Я!», и зная о его увлечениях экстравагантными элементами одежды возведенные им в ранг моды для всей Европы. Он и на портрете сумел оставить такой образ,опоясав себя мечом, а не шпагой или саблей. Хотя и саблей мог, но меч, это символ рыцарства и сам меч на нем имееет исторический символизм. Этом меч использовали для процедуры коронации Королей Франции. Этот меч принадлежал Калу Великому,собирателю земель под владычество Священной Римской Империи. Карл Великий был бОльшим любителем завоевать чужое. И воевал он с этим мечом — Жуаез. Была у Кала Великого и сабля, знаменитая, которая по легенде о ней, принадлежала Аттиле, предводителю Гунов, было еще у Кала Великого священное копье Императора Константина Великого, в наконечнике которого гвоздь который был в теле Христа.

Сергей Макаров 01.10.2015 | 14:3914:39

Меч -Жуаез сегодня находится в Лувре, а сабля и наконечник копья Судьбы в Венском Музее истории искусств, хотя наконечник, как показали последние исследования искусная подделка, а настоящий наконечник хранится в Армении.
Меч Жуаез воспевается в легенде о Роланде. Тоже интересное музыкальное произведение имеющее не только сакральный смысл для рыцарства, на портрете Людовик рыцарем себя нам представляет, а и практическое применение этого песнопения во время сражений во времена Средневековья.
Во время этих битв доходило до смешения своих и чужих, а в рукопашной не всегда возможно управлять войском. Использовали эту песнь на призыв перегруппироваться. Становился рыцарь военачальник и начинал петь, призывая к себе своих. Рыцари в те времена средневековья неграмотные были в большинстве своем, но эту балладу знали на зубок, это их и клятва и устав для них была. Устное творчество для принявших для себя обет защиты владений Св. Римской Империи, рыцари креста одним словом. А Роланд был олицетворением идеального рыцаря европейского средневековья, да, хотя и неграмотные были, но песнь о верности и доблести знали, вот от туда и известность и сакральность меча Жуаез произошла, что на портрете видим.