Ясная поляна.

Побывать в Туле и не найти время для поездки в Ясную Поляну — такое может случиться, но не со мной. Скажите на милость — много ли в огромной России мест, где изумительная природа буквально таки наполнена столь же выдающейся духовной силой? И каждая поездка сюда — маленькое странствие души и жажда её просветления, хотя как это происходит и почему — едва ли сможет объяснить кто-то, здесь побывавший.

Поездка обыденно, на городском транспорте. Потом была довольно длинная и узкая асфальтовая тропинка — удобства для пешеходов не конек здешних мест — вдоль высокого забора, за которым буйствовала растительность, а запах недавно скошенной травы перебивал остальные. Сувенирные лавочки ничем не удивили, кроме цен — да мы и не ожидали от них иного.

Прошли ворота — после покупки билетов нас вежливо остановил служащий МЧС и предложил расписаться за проведенный инструктаж, выдав нам соответствующую памятку. Мы не возражали; присутствующая при этом его коллега запечатлела своим служебным фотоаппаратом наши физиономии. Для отчета. Но мысленно мы уже отдалились от них, поскольку слева от дороги во всей своей красе нам открылся Большой пруд. Трудно вообразить, что замечательному этому водоему исполнилось уже два столетия; выкопанный человеческими руками, он уже давным-давно стал неотделимой частью местного ландшафта. Некогда дорога между прудами получила название «Прешпект».

Видимо, ей суждено на всю оставшуюся жизнь быть грунтовой, чтобы каждый проходящий смог почувствовать ту самую землю и чувство от движения по ней.

А может и дух самой истории, раз она уходит корнями в далекое прошлое, когда яснополянские леса слыли «дремучими «и служили засеками против набегов крымских татар.

Поверхность Малого пруда обильно украшена ряской, а вот на Среднем пруде имеется купальня, дошедшая до наших дней. Ее устроил на Среднем пруду в английском парке в 1890-х годах сам хозяин усадьбы.

Купальню в разные годы либо сколачивали из досок, либо сплетали из хвороста.

Служила она для переодевания дам — требования к этому процессу и купальные костюмы тех времен заметно отличались от нынешних.

Выше прудов разместился знаменитый яблоневый сад, которому столько времени и забот уделил сам Лев Николаевич. Деревья, понятное дело, уже не единожды обновлялись: яблони не относятся к старожилам флоры, в отличие от дуба, вяза или ясеня. Это я к тому, что в яснополянском парке сохранились деревья, помнившие их самых обитателей усадьбы и её гостей. Но сейчас, в отличие от прежних дней, на них мало внимания обращают экскурсоводы и не складывают легенд, допустим, про хорошо известную обитателям усадьбы рябину, переплетенную с дубом. Их уже нет на прежнем месте — вырублены.

Когда в 28 августа (9 сентября) 1828 года в Ясной Поляне родился Лев Николаевич Толстой, здесь, надо полагать все было таким же. Позже, когда он стал полнокровным владельцем усадьбы, после многих переделок выше прудов и яблоневого сада занял свое место двухэтажный барский дом. Роскошью загородных домов сейчас никого не удивишь, но едут сюда совсем не в поисках острых ощущений, а зачем-то иным. Сюда, в усадьбу, к этому дому с верандой, со скромным, не парадным с виду входом, никто, вроде, не направлен насильственно; но и никто здесь не чужой…

Суета здесь нет — небольшие группы под руководством учтивых гидов натягивают на обувь полиэтиленовые бахилы и заходят внутрь. Как когда-то, почти двадцать лет тому назад, так делал я и сам. В этот приезд мне не хотелось вовсе слушать об истории создания усадьбы, подробностях семейного обихода и работы Льва Николаевича над рукописями. Мы ушли от большого дома через небольшую площадку с могучими деревьями вокруг, по всё той же грунтовой дорожке в сторону белого двухэтажного гостевого флигеля, прозванного некогда домом Кузминских. Потом были длинные деревянные подсобные постройки и аллея в лесу в Старом Заказе, упирающаяся в край оврага, на том самом заветном «месте зеленой палочки». Напомню тем, кто об этом ещё не читал: легенду о зеленой палочке Толстой услышал в детстве от своего брата Николая. Когда Николаю было 12 лет, он объявил семье о великой тайне. Стоит раскрыть ее, и никто больше не умрет, не станет войн и болезней, и люди будут «муравейными братьями». Остается лишь найти зеленую палочку, зарытую на краю оврага. Из завещания графа Л. Н.Толстого:

«Чтобы никаких обрядов не производили при закопании в землю моего тела; деревянный гроб, и кто захочет, свезет или снесет в лес Старый Заказ, напротив оврага, на место зеленой палочки».

Место чем-то магическое: на краю оврага разместилась маленькая, аккуратная поляна; в легкой свободной овальной ограде — зеленая лужайка и кусты папоротника. Могильный холм обложен дерном. И всё — ни тебе могучей мраморной плиты с надлежащей надписью, ни бюста.

Мне кажется, мало кто из людей знаменитых и признанных мог себе такое позволить упокоение — не в мавзолее, не в благоустроенном властями некрополе среди равных по известности, хоть и не равных по дарованию. Словно говоря — приходите сюда, когда сможете и молча постойте здесь, подумайте, поговорите вполголоса.

После места «зеленой палочки» мы шли по дорожкам парка, которыми любил гулять писатель, отрываясь от работы, размышляя, набираясь новых сил. Дошли до хорошо известной скамейки, которая сохраняется в полном сходстве с оригиналом и, дождавшись своей очереди, посидели на ней. Крепкие и идеально ровные ели успокаивали глаз. Чуть поодаль, словно не давая нам соскучиться, вылетела на дорожку белка, поиграла в прятки и убежала назад, в лес.

И последнее место, куда мы заглянули перед возвратом — колодец на опушке леса. Он закрыт крепкой деревянной крышкой, но воды попробовать можно через трубу для сброса. Что я и сделал. Она оказалась и чистой и вкусной, тем более, что и день выдался жаркий.

Удалось ли мне получить от поездки то, на что я рассчитывал? Да, удалось. Но мне хотелось бы заметить следующее: Ясная Поляна была и есть некая духовная купель; прежде чем окунуться в неё, проверьте, несете ли в душе своей что, может принять и сохранить заряд этой самой духовности. Пустой и равнодушной душе там искать нечего — ничего не откликнется. Новые впечатления останутся в той части памяти, которая используется исключительно для себя, для собственного пользования. Это, конечно, не та часть, где отображен и меняется хаотический строй событий, лиц и вызовов обыденности.

И последняя черточка: у дома Волконских барышня работала над этюдом. Полюбовавшись ею издалека, мы не стали ей мешать и тихо удалились.