«Медицина — моя законная жена, а литература — любовница. Когда надоедает одна, я ночую у другой. Это хотя и беспорядочно, но зато не так скучно, да и к тому же от моего вероломства обе решительно ничего не теряют», — писал Чехов в письме Суворину. И несмотря на то, что медицинский факультет Чехов выбрал из практических соображений, о выборе своём не жалел.
Выгодная партия
Когда пишут, что работать Чехову приходилось с юных лет, преувеличения в этом нет. В 1876 г., когда Антону было 16, его отец разорился и спешно уехал из Таганрога в Москву, спасаясь от кредиторов. А будущий писатель остался в родном городе: ему надо было закончить гимназический курс. Жил в бывшем отцовском доме, у которого уже был другой владелец, а за это работал репетитором у хозяйского племянника. Так продолжалось до 1879 г., когда будущий писатель окончил гимназию и был готов присоединиться к семье. Ему предстояло поступить в Московский университет.
Скорее всего, решение о том, что третий по старшинству сын будет учиться на медицинском факультете, принимали всей семьёй. Старший Александр успел до разорения отца поступить на физико-математический факультет университета, Николай учился в московском Училище живописи, ваяния и зодчества, а Антону предстояло стать врачом. Ведь эта профессия обещала хороший заработок. Мать в одном из писем писала сыну, который доучивался в Таганроге: «Терпенья не достаёт ждать и непременно по медицинскому факультету иди, уважь меня, самое лучшее занятие».
Денег на учёбу у Чеховых не было, но помогла Таганрогская дума. После неудачного покушения на Александра II в апреле 1879 г. городские власти решили учредить десять стипендий «в память избавления драгоценной жизни Государя Императора от угрожавшей опасности». Одной из них и был удостоен Антон Павлович. 25 рублей в месяц, большие деньги, на которые можно было и снять комнату, и купить учебники, и жить не впроголодь.
Учитель, повлиявший на ученика
На курсе Чехова преподавали прекрасные врачи и педагоги: хирург Николай Склифосовский, гигиенист Фёдор Эрисман, но наибольшее влияние на будущего писателя оказал Григорий Захарьин.
Учивший будущих врачей с 1860 г., Захарьин стал реформатором системы их подготовки. Единый терапевтический курс, благодаря ему, был разделён на три типа: пропедевтика (подготовка), факультетская терапия и госпитальная. Сам Захарьин возглавлял факультетскую терапевтическую клинику.
Вторая его заслуга была в разработке анамнестического метода, состоявшего в подробном опросе пациента. Он уточнял не только текущее состояние здоровья и жалобы. Вопросы, разработанные Захарьиным, касались состояния всех органов и систем, семейного анамнеза, перенесённых заболеваний. Далее от опроса Захарьин переходил к осмотру. Такой метод позволял выявлять нарушения функционирования органов на ранних стадиях. Он очень пригодился врачам на периферии, которые не имели доступа к сложным исследованиям, и предвосхитил появление функциональной диагностики. «Захарьина я уподобляю Толстому — по таланту», — говорил про учителя Чехов. Он бесконечно уважал врача, который внедрял строго объективные методы исследования, переводил терапию в раздел естествознания. А привычка к подробным расспросам и внимание к каждой детали пригодились писателю в будущем.
Антон Павлович был прилежным, но не выдающимся студентом. Его однокурсник Григорий Россолимо вспоминал: «Он аккуратно посещал лекции и практические занятия, нигде, однако, не выдвигаясь вперёд <…>. Когда студенческая жизнь вошла более или менее в свою колею, его было видно и в аудиториях и лабораториях; и экзамены он сдавал добросовестно, переходя аккуратно с курса на курс. О его отношениях к занятиям и студенческим обязанностям свидетельствует образцово составленная на V курсе кураторская (обязательная зачётная) история болезни пациента нервной клиники, оригинал которой находился до настоящего времени в архиве заведуемой мною клиники нервных болезней 1-го Московского университета».
Несмотря на напряжённую учёбу, Чехову приходилось подрабатывать: семья требовала средств. Он печатал короткие рассказы в журналах, а также принимал пациентов в Чикинской больнице Воскресенска.
«Это работа весёлая»
В 1884 г. учёба в университете закончилась, можно было идти в земство или открывать собственную практику. Чехов выбрал последний вариант. На двери его квартиры появилась табличка «Доктор А. П. Чехов», он вёл приём и ходил по вызовам. Помогла общительность: Чехов был желанным гостем в разных компаниях. «Знакомых у меня очень много, а стало быть, немало и больных», — писал он.
Поработал он и уездным врачом, правда, всего-то две недели: замещал постоянного врача Звенигородской земской больницы на время его отпуска. Через несколько лет участь уездного врача «догонит» его, причём в тот момент, когда основным занятием будет уже литература.
В 1886 г. случилась беда — умерли две пациентки, мать и сестра художника Александра Янова, у которого Чехов был шафером на свадьбе. После этого Антон Павлович снял докторскую вывеску со своей двери и больше её не вернул. Но пациентов принимать продолжал, в том числе летом, когда жил на даче под Москвой, а потом под Харьковом. Делал это, по всей видимости, с удовольствием: «Везу с собой медикаменты и мечтаю о гнойниках, отёках, фонарях, поносах, соринках в глазу и о прочей благодати. Летом обыкновенно я полдня принимаю расслабленных, а моя сестрица ассистентирует мне. Это работа весёлая», — писал он в одном из писем Короленко.
Призвание
В 1890 г. писатель предпринял поездку на Сахалин, чтобы лично познакомиться с бытом ссыльных. «Мне страстно хочется спрятаться куда-нибудь лет на пять», — писал он в 1889 г. Суворину. Сахалин подходил для этого как нельзя лучше.
Чехов пробыл там три месяца и составил подробное описание местности. В его книге «Остров Сахалин» мы находим скрупулёзную статистическую сводку, описывающую состояние местной медицины. Вёл он и приём больных, по итогам которого отметил общий беспорядок и совершенно равнодушное отношение местных врачей к пациентам.
В то время Чехов говорил, что хотел бы заняться преподаванием и читать будущим врачам курс частной патологии и терапии. Но, чтобы стать профессором, нужна была учёная степень, а Чехов не защищал диссертации. На последнем курсе университета он начал научную работу, посвящённую истории медицины (в архивах писателя черновик «Врачебного дела в России» обнаружили только в 1930 г.), но не закончил её. Теперь, когда возникла идея о преподавании, он обратился к однокурснику Россолимо за помощью. Тот запросил администрацию Московского университета, возможно ли рассматривать «Остров Сахалин» как диссертацию и «зачесть» её. Администрация университета не разрешила.
В 1892 г. Чехову фактически пришлось стать уездным врачом. В Серпуховском уезде, где находилась усадьба Мелихово, докторов было мало, а приближалась эпидемия холеры. К тому же страну охватил голод, для помощи населению людей отчаянно не хватало. В Мелихово открылся врачебный пункт, причём содержал его сам доктор. Приём Чехов начинал порой в 5 утра, ездил по окрестным деревням, убеждал местных предпринимателей подключаться к борьбе с холерой. Для ликвидации последствий голода лично собирал средства, и один раз чуть не поплатился за свой энтузиазм жизнью: «Особенно пострадавшими от неурожая были губернии Нижегородская и Воронежская, и вот в первой из них, как я писал уже выше, оказался у Чехова знакомый, когда-то близкий приятель ещё по Воскресенску, Е. П. Егоров, служивший теперь там в должности земского начальника, большой идеалист. Чехов списался с ним, организовал подписку по сбору пожертвований и в суровую зиму отправился лично в Нижегородскую губернию. Здесь, организуя помощь населению, он едва не погиб: он сбился с пути во время метели, стал замерзать и уже ожидал своего конца. Ему и Егорову все-таки удалось обеспечить в нижегородских деревнях крестьян рабочими лошадьми», — вспоминал его брат Михаил.
С этого момента и до конца жизни Чехов принимал пациентов «на общественных началах», делал это регулярно. При этом сам он был серьёзно болен и понимал опасность болезни. В 1904 г. он поехал лечиться в Германию. На курорте Баденвайлер в ночь с 1 на 2 июля 1904 г. Чехову стало плохо. Послали за врачом, который осмотрел пациента и велел подать шампанского. Как поясняет в своей книге «Жизнь Антона Чехова» британский литературовед Дональд Рейфилд, таков был профессиональный этикет: если врач, осматривая коллегу, понимал, что надежды нет, то он просил подать шампанское. Так он давал понять, что пациент находится при смерти. Чехов этот профессиональный жест понял: «Медицина — моя законная жена», — говорил он.