Пока тиран в отъезде
Победа Агафокла над пунийцами и покорение значительной части Ливии угрожали стабильности и даже самому существованию Карфагена. В том случае, если сиракузянам удалось бы закрепиться на побережье и наладить отношения с местным населением, могуществу африканского города мог прийти конец. На руках у карфагенян, однако, оставался сильный козырь: покидая Сицилию, Агафокл оставил свою столицу осаждённой неприятельской армией, так что ни он, ни его воины не могли быть уверены в том, что пунийский командующий Гамилькар не овладел Сиракузами и не пленил их жён и матерей. Агафоклу оставалось лишь надеяться на то, что его брат Антандр сделает всё, чтобы удержать город. Как же развивались события на острове, пока сам тиран с отборными силами покорял Ливию?
После победы при Гимере пунийцы сумели покорить большую часть Сицилии, где силой, а где уговорами заставив перейти на свою сторону главные города острова, так что вскоре они были уже в предместьях самих Сиракуз. Горожане, несмотря на «бегство» своего повелителя и измену вчерашних союзников, проявили недюжинное мужество и взялись за оборону как следует. Этот факт показывает, что каким бы тираном ни был Агафокл, его политика согласовывалась с интересами большинства жителей, в то время как бежавшие из Сиракуз представители аристократии и имущих слоёв замыслили против родного города настоящую войну, помогая захватчикам блокировать полис. Действия Агафокла в Африке тем временем давали свои плоды. Во-первых, Гамилькар был вынужден отправить часть войск в Карфаген для спасения столицы, во-вторых, ему пришлось перейти к более активным действиям на острове, так как это могло решить исход всей войны.
Сосредоточив войска у Сиракуз, Гамилькар намеревался взять город штурмом. Он надеялся на то, что численное превосходство его армии и недостаток продовольствия сделают своё дело. Будучи неплохим тактиком и толковым дипломатом, Гамилькар оказался слаб в стратегии и оперативном искусстве. Как показали дальнейшие события, сицилийские подкрепления, которые могли сыграть решающую роль при взятии города, не помогли карфагенянам одолеть Агафокла, но ослабили армию Гамилькара. Вопросы вызывает и организация марша к самим стенам Сиракуз. Хотя пунийцам удалось захватить южное предместье столицы Сицилии — Олимпеум, говорить о победе было ещё рано. Гамилькар, однако, не то поверив предсказанию, гласившему, что завтра же он будет обедать в Сиракузах, не то будучи опьянённым победами, приказал выдвигаться к стенам города.
Сицилийская твердыня
За свою продолжительную историю Сиракузы не раз осаждались врагами: кто-то приходил из-за моря, кто-то вторгался через пролив, кто-то выбирался из глубин острова, но всякий раз недругам приходилось возвращаться ни с чем. Цари и тираны не скупились тратить внушительные суммы на поддержание стен в порядке и их расширение. В годы Пелопоннесской войны неудачная осада Сиракуз афинянами переломила ход всего конфликта, а во времена тирана Дионисия стены города были существенно перестроены и не раз укрывали его и горожан от гнева врагов. Вот и на этот раз стены должны были спасти сиракузян. Впрочем, Антандр и его офицеры не собирались ждать, пока враг окажется у стен. Узнав о том, что Гамилькар с армией выступил из Олимпеума, а его люди не соблюдают строя и не пекутся об охране, греки решили устроить засаду, застав противника врасплох. На руку сиракузянам сыграло решение Гамилькара продолжить марш ночью, когда любая угроза кажется в разы страшнее, чем она есть на самом деле. 3 тыс. пехотинцев и 400 всадников должны были внезапно напасть на ничего не подозревавших пунийцев.
Место, выбранное греками для засады, определить непросто: Диодор называет Эврилий — западное предместье Сиракуз; современные специалисты склоняются к тому, что бой произошёл в долине реки Анап, что протекала несколько севернее Олипмпеума. Так или иначе, но небольшой отряд сиракузян занял главенствующие высоты и, дождавшись, когда противник втянется в глубокое дефиле, атаковал войско Гамилькара, сгрудившееся в узком месте. Меж отрядов пехоты и конницы в карфагенском войске «всякий сброд также следовал за ними ради добычи, люди бесполезные в войске, которые являются источником шума и бестолковой путаницы». Если бы карфагенский вождь не пренебрёг элементарными мерами безопасности, грекам пришлось бы нелегко, но на деле всё вышло иначе. Посреди ночи отряд сиракузян внезапно атаковал противника, совершенно смятённого нападением.
Ночь умножила страх, и вскоре вся армия Гамилькара бросилась бегство. Конница, составлявшая авангард, отхлынула назад, всадники неслись, не разбирая дороги, и потоптали немало своих пехотинцев. Гамилькар убеждал своих людей принять бой, понимая, что греков не может быть много, однако никто его не слышал. Вскоре полководец оказался покинут всеми и был захвачен греками в плен. Остатки его армии собрались вдалеке от города только на следующий день. Поражение войска и пленение его лидера раскололо армию: греки, усомнившись в могуществе карфагенян, избрали полководцем командира конницы Дейнократа, пунийцы также назначили новых командиров. Сам Гамилькар — «самый известный из граждан Карфагена» — был доставлен в город, где его выдали родственникам семей, пострадавших от рук пунийцев. Пророчество сбылось: Гамилькар действительно пообедал в Сиракузах, но это был его последний обед. После продолжительных пыток карфагенский командующий был казнён, а его голову отправили Агафоклу в качестве подарка. Так бесславно закончилась очередная осада Сиракуз, но до окончания войны было ещё далеко. На Сицилии вдруг возник новый игрок, мечтавший о покорении острова.