5 мая 1941 г., Ленинград
Безнадежная тоска, опускающая руки, трагическая судьба Николая, ни минуты не выходящая из головы и парализующая все. Мировая трагедия, «Neue Ordnung», гитлериада, где-то на заднем плане и кажется иной раз пустяком.
<…>
12 мая 1941 г., Ленинград
За себя страшно. Длинная, самая пестрая мозаика дел, дел, дел, небрежно на ходу делаемых, отзывы о рукописях, диссертациях, советы по работам, филантропия депутатская… и никогда не остановиться. Усталость, самого себя не видно. Полная неудовлетворенность.
<…>
14 июля 1941 г., Ленинград
Собираемся уезжать из города с институтом, бросать установившуюся жизнь. Страшно, грустно.
<…>
18 июля 1941 г., Ленинград
Ощущение закапывания живым в могилу. Разор, разборка института, отъезд в казанские леса неизвестно на что, бросание квартиры с книгами… В молодости это показалось бы невероятной авантюрой. Сейчас это почти самопогребение.
<…>
20 июля 1941 г., Ленинград
Ощущение совершенно разорванной жизни. В институте заколоченные ящики, которые отправят на вокзал. Впереди страшные перспективы — казанских лесов. Чувство горечи, беспомощность, бесперспективность и разорвавшиеся связи.
Сегодня воскресенье — четвертое после гитлеровского 22-го. По инерции побрел на Литейный. Попал в «тревогу», которая длилась 1,5 часа.
9 мая 1945 г., Ленинград
День Победы. Об этом узнали на ленинградском вокзале. Остановились с Олюшкой в «Астории». Холодно. Добрались до Биржевой. Квартира, старые красивые вещи, но все стало относительно условным. Сел в мягкое кожаное старое кресло и почти ушел в небытие.
Победа. На улицах холод, холодные интеллигентные поздравления. Иоффе в Оптическом институте. Прохожу мимо Кирпичного переулка. Оторопь. Ленинград снова и снова удивляет своей красивой искусственностью.
<…>
13 мая 1945 г., Ленинград
Йошкар-Ола, Казань, Москва, да и сам Ленинград — все проходящий мимолетный туман. Сегодня прибыл весь Оптический институт. Разгрузка. Машины. Пробежал по книжным лавкам. Книг здесь много, и они раз в 10 дешевле Москвы.
Страшные дни блокады и раны на зданиях. В городе жизнь, пожалуй, больше бодрости, чем у москвичей. У меня — отец, Николай. Узнаю в своих жестах, лице, словах. Чужая жизнь в себе. Трудно сказать кому-нибудь другому. Сейчас в моей комнате как будто четырех лет не было. Книги, замечательные книги. Как жалко, что с ними, умирая, придется расстаться. Афиша несостоявшегося концерта Миши Хвостова в декабре 1941 г. Он умер с голода в этих комнатах. Фотография букинистов на Сене в Париже. Вид Флоренции.
В Академии бабы с мочалками и керосином отмывают ломоносовскую Полтавскую мозаику. Кто-то украл старую акварельку с видом замка, рисованную дядей Н. М. Постниковым. Беспомощно блуждаю среди девяти ламп СВД и не могу заставить приемник работать.
<…>
29 мая 1945 г., Ленинград
Приехал 25-го. Борюсь с книгами, отделяя ненужное, и стараюсь сделать видными и доступными научные. Борьба с приемником. За 4 года сырости сгнил конденсатор. В Академии подготовка к «странному» юбилею.
В Москве 24-го был на кремлевском приеме. Блистательный Георгиевский зал не красивый, но блистательный. Чинные гости — около тысячи. Громкие победные туши. Замечательные сталинские слова о русском народе. Концерт — помесь Улановой с хором Пятницкого. Гомерическая еда. Прошел по подчищенному Кремлю, мимо Успенского собора, немецко-русского тоновского кремлевского дворца.
<…>
3 июня 1945 г., воскресенье, Ленинград
Странность города резче, чем раньше. Раны на стенах, выкорчеванные снарядами воронки, обуглившийся Гостиный двор, разбитые фанерные окна. И широта времен ХVIII и ХIХ вв. Полное несоответствие теперешних обитателей и этого старого города, этой северной природы.
Копаюсь в комнате, вот уже две недели, в книгах и бумагах. Задыхаюсь в пыли. Сколько погибло сейчас книг. Оптический институт разбирается. Ящики, доски. Сегодня надо в Москву. В вагоне с ленинградскими депутатами на cессию Верховного Совета РСФСР. Нелепейшая история с отсутствием портрета Лебедева на пригласительном билете ФИАН на юбилей.
Сессия. Сталин на первом заседании. Соседи прежние: Литвинов, Дунаевский. Заседание в Кремлевском дворце. Тоновские красоты.
Никаких мыслей, разрываюсь между Питером и Москвой. Йошкар-Ола, война в далеком тумане. Превращаюсь из человека в предмет.